Ну, супер, вообще! Мало мне было… И так ночами не сплю! Приворожила, так приворожила…Да ладно! Не верю я в это всё. Но лемби её я уведу по-любому! Из принципа. Повесив на зеркальце четки, еду домой.
Глава 7. Альянс
Сегодня воскресенье. Я сижу и разгребаю тучу документов дома в кабинете отца, а Родион проводит время со Златой. Меня порвал этот факт. И я смотрю в бумаги и нихрена не вижу.
Родион. Хочешь Родиона? Пусть будет Родион!
Это так уничтожающе. Что я познаю себя заново. Шокированно и растерянно, я узнаю про себя много нового. Оказывается, я несколько иной, чем привык думать о себе. Меня оказывается легко ранить. Не каждому. Но ей удалось. Единственной.
Какая по сути мелочь — свидание с другим мужчиной. Она же не моя женщина, в конце концов. Но моё нутро требует, чтобы она определилась также быстро и бесповоротно как я!
Иначе…
Иначе, мне невыносимо её присутствие в моем периметре. И я жду, когда это разрушающее ощущение отпустит. Но оно только нарастает, не позволяя мне спать, дышать, есть…
Я хреново выгляжу, убито себя чувствую и не могу включиться полностью в реал. Возможно, мне стоит провести время с другой женщиной. Я ведь тоже не ее мужчина. Поможет? Едва ли…
Вдыхаю, как перед погружением в воду. Выхожу в гостиную. Семейный ужин — это нерушимая традиция.
— Наталья! — зовет отец в столовой. — Еще один прибор. У нас будут гости.
Наталья. Никак не могу привыкнуть, что она существует. Вторая жена отца. Для меня она пустое место. Я просто терплю её, потому что это решение отца. Зачем было оформлять эти отношения я не понимаю. Она моложе его лет на тридцать. К тому же глупа. Хорошо хоть знает своё место.
Наталья — это покупка. Кукла. Она была никем, когда он ее подобрал. Никем и осталась. С небольшой поправкой на более приятный уровень жизни. В нашей семье она уже лет пять. Светленькая, миловидная овечка, которая побаивается всего и всех, держится в тени отца.
— Добрый вечер, Демид, — не поднимая взгляда бросает она.
Киваю.
— Гости? — дергаю бровью. — Это что за новости?
Пожимает плечами. Вот и все наше общение.
Стол уже накрыт. Отец садится с торца. Я — по правую руку. Слева от него место Натальи. Потом — Родиона. На противоположном торце стола — бабушка. Между бабушкой и Родионом всегда пустой стул. Это место его гипотетической жены. А между мной и ей — два стула.
Там могли бы сидеть Злата и Тихон.
Бабушка, проходя мимо меня приветственно сжимает моё плечо.
— Привет, ба.
— Привет, внук.
С Натальей она не здоровается. И вообще делает вид, что ее не существует. Решение отца жениться в свои почти шестьдесят на молоденькой девочке ее покоробило и оскорбило. Я даже знаю, что она предлагала Наталье небольшой откуп. Но та не согласилась и приняла предложение отца.
Встаю, отодвигаю бабушке стул.
— Как чувствуешь себя?
— Не задавай глупых вопросов, Демид. Доживаю в этом отвратительном мешке из кожи, мяса и костей. Всё к чертям перемешалось в нём. Сердце стучит в голове, про остальную требуху вообще молчу.
Бабушка сурова к себе и к нам. Мизантропична, суха и ядовита. Но я, пожалуй, люблю ее больше всех остальных.
— Прошу прощения за опоздание! — слышу со спины полный энтузиазма голос Родиона. — Мы заезжали за вином.
Мы?
— Здравствуйте, — слышу спокойный голос Златы.
Разворачиваюсь. На запястья широкие золотые браслеты. Волосы собраны. Коктейльное платье обнажает роскошные безупречные ноги. Мой взгляд скользит по ним, замирая на золотистых сандалиях.
Я все также остро и непобедимо желаю обладать этой женщиной. И не готов уступить её брату.
Они присаживаются за стол. Злата садится на место «жены» Родиона.
— Раз уж Злата все равно станет членом нашей семьи, я решил пригласить ее на ужин.
А так можно было, да? Да ты тупой, Черкасов!
Перевожу на неё тяжелый взгляд.
— Наша золотая девочка, как я понимаю, — рассматривает бабушка Злату.
— Нина Андриановна, — представляет ее Родион. — Моя бабушка. Злата — моя невеста.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Злата вздрагивает и на мгновение теряется. А я взрываюсь!
— Ты определилась с выбором, Злата? — цежу я.
— Нет. Пока еще нет.
С вопросом смотрю на брата.
— Могу я помечтать? — как ни в чем не бывало улыбается он, сжимая ее кисть, лежащую на столе.
И у него она свою руку не отбирает. Просто зависает, теряясь взглядом в пространстве.
— Но и тянуть не стоит, — вмешивается отец. — Иван Михайлович просит и тебя, Злата, и нас поторопиться, чтобы самому проконтролировать оформление всех документов.
— Я помню.
Наши взгляды периодически сталкиваются. Я вижу, что ей некомфортно.
Кусок не лезет мне в горло. Там занято. Там огромный распирающий его ком. Бросаю это мучительное занятие — есть при ней. Залпом выпиваю стакан минералки.
— Говорят: карелки — все сплошь ведьмы, — глядя пытливо на Злату бросает бабушка.
— А разве женщины из других краёв — нет? — подрагивающим голосом парирует Злата.
— Не все, — удосуживает бабушка скучающим взглядом Наталью. — Но как по мне, так лучше уж ведьма.
Встаю, наполняя бокалы женщинам.
— Каково это — жить на краю света? — интересуется бабушка. — В глухой деревне.
Злата смотрит ей в глаза.
— У нас была хорошая усадьба. Не хуже вашей. Правда немного поменьше. Современная техника. Интернет. Городские репетиторы.
— Мм… То есть не совсем дикарка?
— Мама! — одергивает ее отец.
— Я не могу судить о себе — насколько я дикая, это судить вам.
— Тебе нравилось твоё детство?
— Вполне.
— Что сейчас с твоим прииском?
— Истощен.
— Выставишь на торги?
— Нет. Нечего там продавать, — немного нервно. — Порода в шахте пустая. Жила давно иссякла. Посёлок и земля будут принадлежать моему брату, Тихону.
— Кстати, — вмешиваюсь в разговор я. — Почему ты без брата?
— Потому что я еще не сделала окончательный выбор в пользу Вашей семьи.
Мои безопасники пробили уже всех наших конкурентов.
— Не говори так, — шепчет ей Родион. — Иначе мне придется убить соперника.
Закатываю глаза. Дешёвый пикап. Злата тоже недовольно хмурится.
— Из двух моих внуков, золотая девочка, я как женщина, советую тебе предпочесть старшего.
— Ну, ба! — недовольно смотрит на неё Родион. — Бабушка шутит, Злата.
— Шучу? У меня вообще нет чувства юмора, — сварливо.
— Почему старшего? — с вниманием смотрит на нее Злата.
— Он уже настоялся как приличное сухое вино. А Родион… он как шампанское. Пены много, в голове шум, весело, но недолго. А наутро от него должно быть болит голова.
— По твоей логике, бабушка, Злата вообще должна выйти за нашего отца.
— Пф! Что за глупости. Альберт — это уже уксус. Им только кусок мяса замариновать можно, — бросает она снова взгляд на Наталью.
Та всегда делает вид, что ее не касаются оскорбления бабушки. Отец не заступается за нее.
— Что тебе больше нравится, Злата, шампанское или сухое вино?
— Боюсь, не разбираюсь ни в том, ни в другом.
— Тогда доверься вкусу опытной, прожившей жизнь женщине. Сладость — не главное. Главное — послевкусие…
— Спасибо. Я подумаю над вашими словами.
Бабушка скептически смотрит на мою нетронутую лазанью.
— Наш повар разучился готовить?
Нет, это я разучился есть.
— Нет аппетита. Если ты поела, Злата, то перед десертом, могу я выкрасть тебя для делового разговора? — отодвигаю от себя чашку.
— Брат! Не время о делах.
— О делах всегда «время», Родион, — осаживает его отец.
Отодвигаю ей стул, увожу в сад.
Молча медленно идём рядом. Она останавливается у розового куста, который только набрал бутоны.
— Если хочешь, их срежут для тебя.
— Нет! — отшатывается назад. — Я не хочу. Пусть расцветают.
— Хорошо… Не всегда умею быть тактичным. Я прямой человек. Простишь мне это?
