— Не могу поверить, что вижу настоящий дом, — сказала Бидди Ли, догоняя Шарлотту. — А ты, Шарлотта? Тебе не кажется сном, что мы собираемся наконец остановиться?
Люк держал жестокий темп. Они уже миновали Кортхауз-Рок, Чимни-Рок и Скоте Блаф — ошеломительно красивые горные образования, возвышавшиеся посреди огромной плоской прерии, не сделав ни малейшей передышки ни у одной из знаменитых достопримечательностей этой местности. Теперь они наконец подъезжали к форту Ларами.
Каждую минуту они использовали для того, чтобы идти вперед. Шарлотта была совершенно уверена, что они поддерживают этот неистовый темп, чтобы оторваться от путешественников, которые оставались позади с капитаном Тайлером. Но она не могла сказать наверняка, была ли эта спешка причиной, по которой они с Люком почти не разговаривали.
— Глянь-ка на них, — сказала Бидди Ли, кивая в сторону Люка и Эммы Грей, фигуры которых маячили впереди.
Маленький караван остановился у высоких стен, окружавших форт Ларами. Шарлотта проследила за взглядом Бидди Ли и… ничего не сказала, В том, как Люк и Эмма двигались и разговаривали, была такая близость, что Шарлотте захотелось плакать.
Люк был вежлив, правил упряжкой, когда Шарлотте нужно было заняться другим делом, хвалил ее и Бидди Ли за приготовленную еду. И все же в глазах его не было жизни, когда он говорил с ней, не было шуток, не было влечения, энтузиазма, доверия, в которых она раньше видела проявление душевной близости. Теперь Шарлотте пришло на ум, что она пыталась создать в воображении нечто такое, чего в действительности не существовало.
Каждую ночь Шарлотта спала в своей палатке, Бидди Ли — в своей, Люк — в своей. Несмотря на болезненную усталость и изнеможение, Шарлотта часами лежала без сна. Воспоминания о ночах, полных страсти и проведенных с мужчиной, которого она любила всем сердцем, даже если ее чувства и не были взаимными, причиняли ей настоящие мучения. Так же, как и страсти, Шарлотте не хватало нежности и ласки, которые предшествовали и следовали за их с Люком физической близостью — прикосновений его сильных рук, когда он обнимал ее сзади, его горячего дыхания у нее на затылке, чувства полной безопасности, когда она засыпала в его руках.
А сейчас она видела, что тот энтузиазм, который, бывало, горел в его глазах, появлялся, только когда он помогал Эмме. Именно в такие моменты Люк теперь возвращался к жизни.
— Люк, поможешь мне смазать колеса фургона сегодня вечером? — спросила Эмма в первый день после того, как они проехали Кортхауз-Рок. — Люк, можешь помочь мне с одним из моих быков? — попросила она на следующий день.
Сердце у Шарлотты упало, когда Люк в этот же второй день мимоходом протянул ей кнут, даже не взглянув на нее, и попросил заняться быками, пока он будет помогать Эмме. Шарлотте он уделял так мало внимания и помогал так редко, словно она вдруг превратилась в сильного и умелого мужчину.
И все же она не могла винить Эмму, как в прошлом винила Молли, за ее попытки привлечь внимание Люка. Эмма звала на помощь, только когда действительно нуждалась в ней. Шарлотта знала, что Люк готов сделать для нее что угодно, возможно, ради памяти о своем умершем друге. Что бы там ни было, Эмма пыталась поддерживать фургон и быков в порядке самостоятельно, и обращалась к Люку только тогда, когда справиться с проблемой ей самой было не под силу.
Что ж, эту цену ей придется заплатить за то, что она полюбила мужчину, который не любил ее. Что с того, что мужчина этот был человеком честным и отважным? Но предложение выйти за него замуж было продиктовано ему чувством долга, но не любовью.
— Люк имеет право делать то, что считает нужным, — сказала она Бидди Ли, стараясь, чтобы слова прозвучали искренне. По крайней мере, где-то в глубине души она действительно верила в это. — Мне же нужно сосредоточиться на поисках Маркуса и Джейкоба.
— Это неправильно, — сказала Бидди Ли, качая головой. — Ваши с Люком отношения не должны закончиться ничем, Шарлотта.
Шарлотта почувствовала озноб и подкатывающуюся волну головокружения. Важнее всего на свете для нее сейчас был Джейкоб. Ей нужно было исполнить данное Люсинде и себе самой обещание, а потом начать новую жизнь — ради нее самой и ее ребенка.
— Ты помнишь тот день, Бидди Ли, когда ты сказала, что у меня перед глазами должна быть цель?
Бидди Ли наморщила лоб в попытке вспомнить, потом кивнула.
— Держи цель перед глазами и иди вперед, Шарлотта. Шарлотта сделала глубокий вдох.
— Что ж, Люк Эшкрофт, несмотря на те чувства, которые я к нему питаю, не является моей главной целью, потому что я никогда не хотела мужчину. Моя цель — найти сына моей сестры, а потом построить уютный дом на землях Запада. Вот такие дела.
Бидди Ли притихла.
— А что, если ты не найдешь Джейкоба? Что тогда, Шарлотта?
Сама не зная почему, где-то в глубине сердца Шарлотта чувствовала, что или она, или Люк найдет Джейкоба — неважно, каким образом, — если мальчику суждено выжить. А как она заберет его у Маркуса и Пенни, это был уже другой вопрос, на который она сможет ответить, только когда придет время. А пока она будет думать о своей цели, и ни о чем больше.
И все же, когда она увидела, как Люк положил руку на плечо Эммы Грей при переходе через какое-то препятствие, Шарлотта почувствовала, словно у нее откололся кусочек сердца. Это была рана, которая никогда не заживет.
Она любила его, как никого и никогда. Она никогда не думала, что может так любить.
«Держи цель перед глазами, — повторяла она себе, — потому что Люк — это не цель, и он никогда ею не станет».
— Где ты была? — спросила Шарлотта у Бидди Ли, когда та вернулась под вечер в палатку у высокой стены, окружавшей форт. — Я так волновалась, что даже почувствовала себя плохо.
Бидди Ли вспыхнула, и ее коричневая кожа приобрела оттенок темного красного дерева.
— Я познакомилась с семьей рабов, которые шли впереди нас, — сказала она. — Один из мужчин напомнил мне Бена Люциуса. — Она притихла, и на ее лице появилось выражение глубокой задумчивости, — Знаешь, я скучаю по нему всем моим сердцем. Я оттолкнула его, и сейчас очень жалею об этом, а Джонни Вашингтон… — Ее голос стал тише. — Его зовут Джонни Вашингтон. — В уголках глаз Бидди Ли показались слезы, и она смахнула их натруженной ладонью. — Разве не сумасшествие то, что я скучаю по Бену и при этом хочу быть с другим мужчиной?
— Вовсе нет, — ответила Шарлотта. — Бена Люциуса уже нет. А тебе нужно продолжать жить. — Она колебалась, боясь задать следующий вопрос. — Ты не знаешь, они едут в Калифорнию или в Орегон? — после паузы спросила она с замирающим сердцем. В Орегоне действовал закон, запрещавший рабам даже входить на эти земли. У Шарлотты появилось плохое предчувствие.
