Я же не сводила глаз с окна – но ровно до тех пор, пока моё внимание не привлекла гирлянда. Прозрачные провода, рельефные насыщенно-оранжевые лампочки в виде ухмыляющихся тыковок… Горели почти все. Все, кроме последней. Видимо, там был нерабочий светодиод.
– Это кто повесил? – спросила я.
Присутствующие по очереди развели руками, лапами и крыльями, пожали плечами и помотали головой. Даже Ли Фаний Орл, который покоился на софе под одеялком, пробормотал во сне что-то малопонятное с частицей «не». Идёшь на поправку, драконище, подумала я.
Но всё же, в честь чего иллюминация? А главное, кто зачинщик? И почему лампочка не горит?
Такая безобидная вещь, как неисправный огонёк гирлянды, настораживала. Любая мелочь, которая хотя бы отдалённо походила на тыкву, настораживала. Отсутствие автора вышеописанного безобразия – настораживало.
Но меня доконали ночные приключения, спать хотелось невыносимо, а есть – прямо-таки зверски. Поэтому я отправила логику со здравым смыслом в отпуск и вместе со всеми, за вычетом сыщика и Птицы-Весень, уселась лопать яблочный пирог, как только тот прибыл из духовки.
Пышный, румяный, источающий соблазнительные ароматы, он почти никого не оставил равнодушным. Мы уписывали его за обе щеки, и только Небываль-из-Пустоши отказалась, заявив, что не переносит мучного. И яблочного тоже. Пересечень на это оскорбился и пошёл выяснять с кото-птичкой отношения. Но мне уже было не до того.
Покончив со своей порцией, я дотащилась до двери на втором этаже и без сил завалилась на кровать.
Снежная буря не стихала всю ночь. Сио Лантий завернулся в три одеяла и меня завернул, батареи едва спасали. А утром я проснулась разбитая, с отчётливым ощущением потери, словно ушло из этого мира что-то нужное и важное.
Осень была украдена. Это стало ясно на следующий день, когда сквозь заиндевевшее стекло мы не разглядели ничего, кроме бесконечной белизны снега, покрывшего курортный городок Сеа толстым слоем.
Нашу раннюю осень бессовестно спёрли, и я даже догадывалась, кто. Вязальщицы Пуйо, чтоб им на дне колодца свариться! Впрочем, с ними и без того уже наверняка случилось всё самое плохое. А в качестве расплаты они обчистили нас, жителей Мережа, как последних дураков. И прикарманили не деньги, не драгоценности, а время.
Сио Лантий дошёл до того же вывода своим умом.
– Когда я их в колодец кидал, они всё вопили мне, чтобы не смел их трогать, потому что они какие-то там Пуйо, и в случае их смерти нас ждёт неприятный сюрприз. Так вот он, оказывается, каков сюрприз! Извини, Нойта, наверное, мне не стоило рубить с плеча. И вы, ребята, извините.
– Ерунда, – уверили «ребята» из разных углов гостиной.
– Могло бы быть и хуже, – утешила напарника я.
– Только вот в пустошь теперь не слетаешь, – нахохлилась Небываль на спинке кресла. – А у меня там демоны не ловлены.
– И в сон жутко клонит, – зевая, пожаловалась Путеводная Нить, после чего лениво забралась внутрь мотка пряжи, из которого Пересечень вязал себе носки.
Носки с волосами Путеводной Нити. Укажут дорогу из любого ада, будь то зачарованная улица Угловая, непроходимые лесные дебри или даже земля безводная по ту сторону жизни. Я поразмыслила, попросила Нить какое-то время из мотка не вылезать, а Пересеченя – отдать эту вязаную пару мне.
– Больно смотреть на тебя, – заявил мне тот. – Совсем ты, Нойта, похудела. Одни глаза. И синяки под глазами. И гирлянда мне тоже не нравится. Почему её до сих пор не сняли?
Я глянула на гирлянду, и в груди ёкнуло: вторая лампочка в виде ухмыляющейся тыквенной башки перегорела. С чего бы это, а?
Сио Лантий подошёл к розетке, чтобы вынуть вилку и выключить гирлянду, однако обнаружилось, что она работает не от электричества.
– На батарейках, что ли? – пробормотал напарник, окидывая провода взглядом в поисках блока, куда могли бы вставляться батарейки. Так и не нашёл.
– Ижи-существа собирались устроить проводы осени, но погода резко изменилась, – сказал Вор-Кошмарник. – Поэтому проводы перенесли на сегодня. Давайте сходим и Нойту нашу сводим, мне она тоже страх как не нравится. И о гирлянде спросим. В лесу много мудрых тварей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Кошмарник дело говорит, – изрекла Небываль. – А что с Птицей-Весень делать? Как она там, вообще?
И тут я осознала, что на протяжении ночи, пока мы с Сио Лантием мирно сопели в кровати под тонной одеял, Птица-Весень не издала ни звука.
Всей честной компанией мы ринулись по пожарной лестнице на второй этаж. И буквально приросли к подоконнику, где стояла клетка.
Птица-Весень совсем почернела. От перьев, которые она сбросила на жестяное дно, остался лишь пепел. Её клюв словно бы истончился и стал напоминать длинную штопальную иглу. А в маленьких глазах – помутневших, тусклых – засела такая неистовая злоба, что, лишь взглянув в них, я почувствовала, словно мое сердце раскололось надвое.
Птица-Весень мелко дрожала всем своим беспёрым тельцем, злоба волнами ходила у неё под кожей, и другой на нашем месте уже бросился бы её лечить, но мы с Инычужами отлично знали: так бывает каждый год и каждую зиму. Просто на этот раз зима грянула, как гром среди ясного неба. И у нас, и у Птицы-Весень отобрали время на подготовку, моральную и физическую. Поэтому теперь мы немилосердно мёрзли, а Птица – содрогалась.
– Надеюсь, она выдержит, – проронила Путеводная Нить.
– Давайте её тоже на проводы возьмём, – с искренним желанием помочь предложил Вор-Кошмарник.
– Ну и кто будет нести клетку? – взъелся на него Пересечень. – Ты? Лично мы, хоть у нас и четыре руки, на такое точно не отважимся. Предлагаю позавтракать и, как следует, всё обдумать. Да и Нойте надо спешить. Занятия никто не отменял.
Я бы с превеликим удовольствием проверила входящие (от Кагаты, например, или от профессора), если бы мой новенький серк-ри не почил с миром в пещере, где его растоптали тыквоголовые.
– Сио Лантий, будь другом… – начала я. Но тот проявил догадливость и связался с Деусом Нимом, не дожидаясь просьбы с моей стороны.
Профессор в сообщении настоятельно советовал, чтобы в академию Нойта сегодня не шла. Ни Нойта, ни Кагата, ни кто-либо ещё. Город парализовало. Дороги замело. Ледяной коркой сковало колесо обозрения и обложило пирс. И что случится дальше, оставалось лишь гадать.
Глава 43. Проводы и провода
К обеду уборочная техника худо-бедно расчистила большинство дорог, но всё равно продолжала колесить по районам, потому как метель даже не думала сбавлять обороты. Роботы-дворники, вооружившись лопатами, гребли снег, который падал снова и снова.
Местные жители спешно утеплялись. А приезжие толпились в очередях у билетных касс – в основном, на вокзалах, ибо полёты, понятное дело, отменили – при такой-то пурге.
Ночь спустилась на четыре часа раньше привычного наступления сумерек.
Меня изводила тоска.
Может, гормональное, думала я. Или сезонное. Но вторая перегоревшая лампочка и мигающая третья не давали долго заблуждаться: скверному настроению есть вполне определённая причина. И эта причина – гирлянда. Моё индивидуальное проклятие.
Что произойдёт, когда погаснут все лампочки? Пропадёт желание жить и Нойта Сарс добровольно шагнёт в пропасть? Вот, о чём я думала, когда вздыхала, утвердив на коленях локти.
А слева от меня, развалившись на диване, сидел Вор-Кошмарник и изучал пригласительный билет. Стоило ему изъявить желание попасть на проводы в лес Хвоистых Химер, как проворные духи Неге Ки тотчас сунули в наш почтовый ящик стопку приглашений. Не утром, как у них принято, а прямо средь бела дня. Ящик, конечно, тут же взбесился, дом затрясло, и мы уже подумали, что нам крышка и сейчас всё рухнет по вине сейсмических неполадок в коре земной. Но Путеводная Нить гаркнула, чтобы мы проверили почту, и спустя пару минут ситуация стабилизировалась.
– Сегодня в полночь, – бормотал Вор-Кошмарник, водя пальцем по приглашению. – На поляне за северным мостом. При себе иметь… скатерть?
