Микроэмоции не обязательно выражаются в поведении – они фиксируются в основном интроспективно, как вспышки «виртуальных» частиц, быстро гаснущих и уступающих место другим. «Счастица» – краткий миг счастья, мимолетность которого делает его переживание еще острее. Люди стремятся к счастью, как к главной и часто недостижимой цели, а между тем всю жизнь их посещают
счастицы – промельки, мерцания, летучие частицы счастья. Не исключено, что у психики, как и у материи, есть свои элементарные частицы, эмоциональные «кванты», «психемы». Как у фотонов, у них нет инертной массы покоя – того, что мы зовем «счастьем». Они мгновенно вспыхивают, но нельзя определить их массу и местоположение, они лишь там, где мы способны их переживать.
Рассматривая дискретные психические состояния, своего рода «кванты» психического, микропсихология объясняет, почему у некоторых людей, порой ничем не примечательных, возникают мгновенные вспышки изобретательности, необычных дарований; почему писатель, в целом заурядный, может оказаться автором одного шедевра. Психология «потока» (Михай Чиксентмихайи) описывает творчество как длительное единение человека со своей деятельностью и ситуацией, состояние полной ментальной и эмоциональной включенности в то, что он делает. Однако несомненно, что в творческом процессе происходят мгновенные включения и выключения, которые по контрасту с «потоком» можно характеризовать как «брызги» или «вспышки», подчеркивая их дискретную природу. Два представления о душевном процессе: как о сплошном «потоке» и как о «брызгах», психических «всплесках» – могут рассматриваться в их дополнительности. Этот дуализм дискретного-континуального, открытый квантовой физикой, где элементарные частицы выступают и как волны, обнаруживается и на других, психических уровнях микромира.
Изначальная концепция «демона» или «гения» (в греческой или римской мифологии) исходила из представления о «боге одного мгновения». Философ Алексей Лосев характеризует демоническое как «мгновенно возникающую и мгновенно уходящую страшную роковую силу, которую нельзя назвать по имени, с которой нельзя вступить ни в какое общение. Внезапно нахлынув, она молниеносно производит какое-то действие и тут же бесследно исчезает»[192]. Лосев опирается на исследования немецкого филолога Германа Узенера (учителя Ницше), согласно которому греческое daimon – это бог данного мгновения. Точно так же о любых микроэмоциях можно сказать, что это «счастье одного мгновения», «гнев одного мгновения» и т. п. Микропсихология возвращается к изучению этих первоначальных квантов психического, освобождая его от последующих наслоений, когда оно срастается со своим носителем, опредмечивается и выступает уже не как импульс психической энергии, а как устойчивое свойство, атрибут характера («гениальность», «гневливость»).
Культура постмодерна особенно чувствительна к понятию малого и «меньшинства», в частности к правам культурных меньшинств. У Делёза и Гваттари возникает понятие «малой литературы», которая противостоит большим канонам; а в России формулируется понятие малых, или «квантовых», метафизик, которое противостоит большим системам умозрения (например, соловьевскому понятию «всеединства»).
Микроника, метафизика и исторический вектор минимизации
Все эти микрообласти внутри совершенно разных дисциплин объединяются метастратегией понимания малых объектов, каковую мы и называем микроникой. Микроника – это быстро растущая дисциплина, что обусловлено двумя факторами. Во-первых, растет острота человеческого зрения, вооруженного сложнейшими приборами и проникающего в область мельчайших частиц, структурных оснований материи. Разворачивается практика и технология работы с этими частицами, построения из них микро- и макрообъектов с заданными свойствами. Во-вторых, происходит постепенная миниатюризация всех мировых объектов в процессе ускоренного расширения Вселенной, роста цивилизации и т. д. Как история человечества, так и история Вселенной есть процесс непрерывного релятивистского уменьшения составляющих их элементов. По мере того как мир становится больше, каждая вещь в нем умаляется, переходит в разряд «микро». Такова онтологическая судьба любой материальной или идеальной единичности в расширяющейся Вселенной.
Об этом законе аллегорически поведал И. В. Гёте в своей притче «Новая Мелузина» о красавице-принцессе из рода карликов. «Так как ничто в мире не вечно и все некогда великое обречено убавиться и умалиться, то и мы со времен Сотворения мира все умаляемся и убавляемся в росте, больше же всех прочих – королевская семья, первой подвергшаяся этой участи из-за чистоты своей крови»[193].
Такая же судьба – умаление – постигает и метафизические категории самых чистых, «королевских» кровей: «идея», «субстанция», «причинность». Мы живем под знаком «красного смещения», в расширяющемся космосе и усложняющейся культуре, следствием чего является миниатюризация каждого предмета и понятия. Возникает теоретическая потребность в микрометафизике, микропсихологии, микроэстетике, микроэтике, для того чтобы познать этот меняющийся масштаб личностей и вещей в непрестанно растущем мире. Т. Адорно обозначил этот сдвиг масштаба как переход от метафизики к микрологии:
Эпоха Просвещения не оставляет практически ничего от метафизического содержания истины… То, что отступает, становится меньше и меньше, как в Гётевской притче о ларце Новой Мелузины, обозначающем предел. Отступающее становится все менее и менее значительным; вот почему в критике познания, как и в философии истории, метафизика переходит в микрологию. Микрология – место, где метафизика находит убежище от тотальности[194].
Вещь в ее отдельности, несводимости к общей категории, выступает как единица новой метафизики. Подобно науке, которая углубляется в строение микромира и ищет неделимых, квантовых оснований вещества, так и метафизика отправляется на поиск минимальных различительных единиц смысла. Микроника – это философия предельно малых, логически узких, конкретных понятий и даже внепонятийных единичностей, элементарных мыслимостей: не Духа или Бытия, а сада, дерева, травинки, кухни, посуды, ложки… Основные интуиции философской микроники были впервые ясно выражены у Иоанна Дунса Скота в его учении об индивидах как единственно реальных существованиях, в отличие от универсалий: «не белизна, а белая доска… как целое само по себе».
Микроника – это не только метадисциплина, но и научная и художественная стратегия противостояния тоталитаризму, который мыслит мегавеличинами и подчиняет индивидов «воле целого» (государства, народа, партии). Малое – предмет не только исследования, но и экзистенциального интереса, вовлеченности, сочувствия, любви, умиления (см.) – как особого чувства, которое малое вызывает в нас своим внутренним достоинством, силой самостояния. Дело не только в релятивистском умалении каждой вещи, но и в более пристальном зрении современной цивилизации, которая благодаря новейшим информационным технологиям начинает различать мельчайшие детали мироздания, прежде скрытые за общими категориями.
✓ Вещь, Легкость, Оболочка, Умиление
Молчание
Молчание – воздержание от речи. Молчание обычно толкуется именно как отсутствие слов и звуков и противопоставляется говорению. Точнее было бы определить молчание как значимый акт коммуникации, как способ высказывания посредством опущения, неиспользования речевых знаков. Еще в древности эту мысль о «словности» и смыслонаполненности молчания выразил Аполлоний Тианский, греческий мистик-неопифагореец: «молчание тоже есть логос»[195].
Молчание и тишина
Молчание следует отличать от тишины – естественного состояния беззвучия в отсутствие разговора. Нельзя сказать
