Он снова достал флэшки. Снова пролистал документы, теперь уже внимательно смотрел заметки и наброски Русланы. Слушал записи, подряд, не пропуская ни одной. Не признаваясь себе, но надеясь найти то, что натолкнет на нужную мысль и подскажет следующую точку отсчета.
Где ее искать?
Под этот рефрен провалился в сон, беспокойный и тяжелый. Блуждал в тусклом мареве, которое меняло плотность и цветность, как бывает только во снах, и точно знал, что ищет выход из лабиринта. И как только он его найдет…
Но лабиринт не хотел его отпускать. Он вдруг ожил. Засветился. Вздрогнул всеми своими стенками. И забился телефонной трелью, разбивающей тишину, лежащую вокруг почти твердью.
Лукин вскинулся, схватил телефон.
— Да, дядьСев! — выдохнул он в трубку.
— Кое-что узнал, но понятия не имею, поможет ли тебе, — без предисловия, по-деловому зазвучал дядьСевин голос. — У Загнитко дача есть под Одессой. Я бы там поискал для начала.
— Уже что-то! Адрес?
— Сосновый берег, улица Зеркальная, 20. По Южной дороге на восток. Он себе там десять лет назад особняк отгрохал. Попробуй. Я еще чего попробую нарыть… Но это самое простое, если не держат где-нибудь в подвале.
— Я понял, спасибо.
— Не за что. Не факт, что там. Но проверить стоит. Только пару-тройку СБУшников с собой прихвати, тылы прикрыть.
— Где я тебе их возьму?!
— Где хочешь, там и бери! Сам сказал, что они Загнитко слушают, значит, знаешь места! — рявкнул дядя Сева, но потом добавил чуть спокойнее, по-отечески командным голосом: — Сам даже не думай, понял? А то грохнут и тебя, и девку твою!
— Профессиональный оптимист, — буркнул Егор. — Ладно. Узнаешь еще чего — позвони.
— А я тебе правду! Тебе ее еще хрен кто скажет, Егор Андреич! Надеюсь, услышал. Все, отбой!
И едва в трубке наступила тишина, Лукин набрал Носова.
Глава 5
— Сосновый берег, говоришь? — Гамлет полувопросительно смотрел на Лукина. Кончик его сигареты заметно выделялся в темноте.
— Это рядом совсем, — настойчиво проговорил Егор.
— Да хоть на соседней улице. Ты предлагаешь прокрасться в дом Загнитко, чтобы выяснить, там ли Росохай? Или сразу штурмом брать с силовиками?
— Ну ты предложи!
— А классный план! Зашибись! Уже бегу организовывать! Вломиться к генералу — чтоб сразу ясно, что мы знали, кто за этим стоит! Супер, Лукин!
— Типа вы не умеете по-тихому.
— Умеем. Рисковать нам зачем сейчас? Я, по-твоему, зря весь день как угорелый ношусь? Изображаю ее поиски, чтоб Гуров успокоился. Да я ему Руськой мозг весь за день выел! Я даже в полиции был, заявление, как дебил, писать пытался — прикинь! Лишь бы наши задницы прикрыть. А сейчас я сплю! Круто? Дрыхну, чтоб завтра с утра-пораньше мчаться искать ее папу, а то в полиции меня с заявой послали! — Гамлет устало перевел дыхание и уже серьезно, без напускной бравады в голосе добавил: — Никуда Росохай не денется. Надо подождать несколько часов. Я вообще перевозку контролировать должен.
— Несколько часов? — возмущенно переспросил Егор. — Ты соображаешь?! Просидеть взаперти несколько часов… За эти несколько часов может случиться что угодно!
— У Росохай не нервы, а канаты, — усмехнулся в ответ Гамлет. — И она прекрасно понимает, что все сегодня решится, и почему она там. Они ничего про нее не знают. Ни-че-го. Не в их интересах… черт! Загнитко ее крестный. Запер девку, чтоб не рыпалась, ясно?
— Не ясно!
— Сиди на месте и не дергайся! Можно подумать, у тебя жену похитили! Ее завтра освободят, слово даю!
— Знаю я, чего ей будет стоить это твое завтра, — зло сказал Лукин. — Если оно вообще наступит.
— Я тебя предупредил — не лезь.
— Ты перевозку должен контролировать? Вот и вали, контролируй.
— Да, по ходу, мне еще и тебя, придурка, контролировать!
— Избавлю тебя от этой обязанности.
Егор резко развернулся и окинул взглядом улицу в поисках такси или попутки.
Гамлет молча курил, наблюдая за ним. Потом окурок полетел в сторону, за забор. Кривая усмешка отразилась на его лице.
— То есть все сам, да? — крикнул он Лукину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тот обернулся.
— А она реально в Африке была? — зачем-то спросил Гамлет.
— Реально.
— Коза… все-таки заставляет за ней побегать… Ладно, поехали на моей… И не вздумай где-то об этом писать, мне мое звание пока дорого, а мы ща рискуем сорвать все…
* * *
Сквозь черноту пробивался яркий луч. Бил по глазам, мешал… забыться мешал. Снова в яму провалиться, в которой тихо, спокойно, мертво все, и не нужно ничего делать. Сами говорят, что делать…
… но какое там! Луч упорно тянулся к лицу, как ни отворачивалась. Или это она думала, что отворачивается, а в действительности голова все в том же положении? Но тянула же… голову… в сторону. Сил повернуться всем телом не было. Но это не мешало испытывать холод — тело-то чувствовало. Бессилие еще не означает потерю чувствительности. И ее замерзшие ступни точно знали, что окно в комнате раскрыто. Они же понимали лучше, чем голова, что и свет, бьющий в глаза, — свет фонаря из все того же окна.
Урыла бы к хренам! Не июль же!
Не июль. Май. Море весеннее, давно уже не ноябрьское, когда серебристые бабочки за окном. Теперь только пух тополиный. И за окном одни пауки.
«Прости, я не хотела будить».
«А чего хотела?»
Руслана вздрогнула и проснулась. Голова проснулась. Мысль, бегущая впереди паровоза, проснулась!
Егор все видел и все знает.
Жуткая мысль, сковывавшая мозги стальным обручем и давившая на них недостаточно, чтобы лопнули, но достаточно, чтобы заработали, как на пределе.
Она четко помнила утро. Убралась от Лукина, едва солнце встало. Нужно набраться смелости и жить, как ни в чем не бывало. Иначе все быстро выплывет наружу. Пришла в свой номер, в нем же заставила себя принять душ и переодеться. И не без облегчения выскочила за дверь, едва на часах обозначилась отметка в восемь утра. Сначала шоу. Потом связаться с Носовым. Потом… потом что-то еще, потому что машина уже в порту, потому что часы остались, а может, и меньше. И, возможно, уже и Гамлет кинул ее, бросив в Одессе, хотя обещал взять с собой в Калиновку. Но все это было неважно. Важным оказалось единственное мгновение, в которое она резко пришла в себя.
В одну секунду она администраторам по ушам ездила. В следующую — дверь открылась и в переполненный галдящий холл отеля вошел Лукин. Ее чертова внутренняя антенна была настроена на него и принимала только его сигнал. Хоть о колено ломай. Антенну.
И знала, понимала, что надо подойти, объясниться, извиниться… за прошлую ночь, и заставить себя не могла. Потому что, ощущая вину, не въезжала, в чем виновата. Дичь какая-то!
Ровно то же желание и ту же вину она испытала несколько часов спустя. Секунды. Когда их разделяла улица и бесконечный поток автомобилей, а она стояла на крыльце магазина. Нужно было к нему. Нужно было сказать, спросить… что-то нужно было. Потому что она так чувствовала, а не потому что у него жена, ребенок и любовница.
«Тупая корова», — в очередной раз мелькнуло в ее голове.
А потом Егор исчез, машина закрыла его от нее. Машина, остановившаяся перед ее носом. Из рук полетели покупки — гамбургер, вода. Камеру отобрали.
Она увидела его еще один раз. Когда ее волокли и запихивали. Видела, что рванул, не глядя на проносившиеся автомобили. Видела дикое выражение его лица. Видела, что втянула его, втравила… Собственных похитителей не видела — его видела. И уже потом, когда ее рот отпустили, и она вдохнула воздух, чтобы заорать что было сил, зная наперед, что бесполезно, услышала только незнакомый голос:
— Отключи ее к хренам, чтоб не дергалась!
И ее отключили. Вшарашили что-то в шею — и отключили.
К лучшему. Так правда лучше, чем считать потерянные минуты. И мучиться страхами.
Руслана с трудом открыла глаза. И снова зажмурилась — фонарь долбанул по зрачкам, те реагировали болезненно, впуская свет. Что за дрянь теперь ползет по венам вместе с кровью? Шевельнула пальцами — слушались. Хреново, но слушались. Двинула всей рукой — как ватная. Потом поняла, почему холодно — раздели. Значит, искали на ней жучок или что-то в этом роде.
