Султан же придерживался обычаев не только потому, что ему нравилось видеть гордых военных и богатейших людей Бычьего Брода у своих ног (хотя и поэтому тоже). Нет, просто этот древний ритуал был крайне удобен для избавления от неугодных. Достаточно было посыпать пол у трона Блистательного особым порошком, и осмелившийся вызвать немилость правителя отправлялся в мир иной, поцеловав эту пыль.
Как раз накануне роковой аудиенции султан избавился от одного из своих родственников именно таким способом, и… То ли после этого пол вымыли недостаточно тщательно, то ли что еще, но адмирал фон Цект, едва коснувшись губами драгоценного паркета… умер.
Султан гневался, лишившись лучшего адмирала, казнил с десяток поломоек, но правды так и не доискался.
Родственники же адмирала немедленно приступили к дележке имущества: заперев безутешную вдову и ребенка на женской половине. Бесчисленные многоюродные дядья и кузены рыскали по дому, простукивая стены в поисках тайников, а иные неспешно дегустировали разнообразные настойки и заморские вина, делавшие процесс вхождения в наследство долгим и приятным. Некоторые даже лениво спорили, кому достанется вдова, и в какой пансион следует определить юного Бертрана, чтобы не слишком тратиться на его содержание…
Но кто же мог знать, что адмирал развратил свою супругу настолько, что она, ни секунды не сомневаясь, надела мужское платье (паранджу фон Цект не любил, а форма цвета хаки была ему милее всех кружев мира), зарядила револьвер и решительно направилась в кабинет мужа, где в стенном сейфе хранились фамильные драгоценности.
Револьвер пригодился — она стреляла всего два раза, причем через подушку, приглушая звук. Как госпожа фон Цект потом рассказывала городскому адвокату, никаких угрызений совести она не испытывала.
Добраться до порта, добыть билет до Каролевства… ей удавалось все. Даже найти работу — сначала гувернанткой, потом секретаршей в штабе корпуса, что автоматически означало присвоение звания гражданского специалиста, уютный домик и возможность сохранить в неприкосновенности немногие оставшиеся драгоценности.
Разумеется, прошлое иногда напоминало о себе. Неудовлетворенные финансово родственники, которые так и не смогли войти в наследство, как того требовал закон (то есть в самом что ни на есть физиологическом смысле), сумели вычислить место пребывания почтенной госпожи фон Цект и, более того, пытались самостоятельно добиться возвращения беглянки на родину.
Данная попытка потребовала вмешательства городского адвоката, который целую ночь отпаивал валериановыми каплями очаровательную даму, одновременно восхищаясь ее искусством стрелка. Ну а впоследствии — еще и командировки соответствующим образом проинструктированных «багров» в Бычий Брод для окончательного решения проблемы наследования. Собственно, оная проблема была решена вполне в духе законов Мглистых островов, ибо если джентльмен не имеет возможности наследовать за отсутствием некоторых частей тела, то он и не может наследовать. Ведь так?
Дело было улажено, и Катарина с сыном зажила спокойно, посвящая время любимым занятиям. Правда, ее упросили написать книгу «Военное искусство Мглистых островов. Стратегия и тактика», каковая произвела в соответствующих кругах эффект, подобный взрыву бомбы.
После этого ее вечера перестали быть томными. Стал известен так называемый «Клуб Алой розы» — это была группа молодых офицеров, которые ездили играть с Катариной в стратегические игры. В мемуарах рейд-полковника Пауля Гремучих на страницах с восьмидесятой по сто пятнадцатую изложены его впечатления от такой поездки и рассказано о том, как сильно ему помогли в дальнейшей карьере захватывающие интеллектуальные поединки с блистательной госпожой фон Цект.
А Бертран… Он рос хорошим мальчиком и очень любил маму. Прекрасная Каролевская школа, соответствующее воспитание, полный дом военных, наследственность, опять же… Стоит ли говорить, что концепция превентивной ликвидации всяческих безобразий пришлась по сердцу юному фон Цекту, и он сделал блестящую карьеру в контрразведке, войдя в обойму самых опасных людей Каролевства. Вот и теперь по просьбе Кароля он тесно сотрудничал с каролевским скоросудием и находил это путешествие весьма и весьма полезным с любой точки зрения…
— Ян, не крадись, я не сплю и всё слышу, — сказал он, не открывая глаз.
— А то я не знаю, — хмыкнул его напарник, усаживаясь рядом. — Хорошо в этот раз прокатились, а?
— Недурно, — согласился Берт и открыл один глаз.
Ян чесал в затылке и стороннему наблюдателю мог показаться полным идиотом. Впрочем, таковым старший оперативник частного детективного агентства «Трансконтиненталь» (совладельцем и старейшим клиентом которого, кстати, являлся Руперт Бессмертных) никогда не был, зато прикидываться умел виртуозно. Это помогало в работе, равно как и нелепый псевдоним. Берт-то знал, что Ян происходил из почтенного семейства Вдумчивых, но, чтобы не огорчать престарелого батюшку самых консервативных нравов, старался, чтобы эта фамилия не прозвучала никогда и нигде. Это ему вполне удавалось.
Вообще-то, генеральному следователю рекомендовали в агентстве госпожу Гретхен Цепешны, но Бессмертных отказался, заявив, что не может заставить даму носить его портфель, и к нему прикрепили Яна. Берт же был нужен для того, чтобы в случае чего развязать при розыске руки: у сотрудника контрразведки полномочия были куда шире, чем у частного детектива. Сработались они отлично, что и говорить…
— Скоро прибываем, — сказал Ян, шевельнув ухом.
— Сам знаю… — зевнул Берт. Уж ему-то можно было не рассказывать, далеко ли до берега.
— Надо госпожу Каролину на борт поднять, вон она машет, — поднялся тот на ноги.
— Давай, помогу, — поднялся и Берт.
Вдвоем они легко подтянули писательницу поближе к броневику, а там уж вмешался поручик, легко поставивший младшую сиятельную госпожу на броню.
— Замечательно! — выпалила она, стряхивая с платья брызги. — Давно я так не развлекалась! Вит-Тяй, миленький, давайте, даже если на обратном пути все сядут на паром, мы снова так поплывем? Покататься очень хочется!
— Это по погоде посмотрим, — пробурчал тот, усмехаясь в усы. — Вы, госпожа, драгоценности-то надели бы, скоро уж прибудем, а ведь вас весь клан встречать будет!
— Клан? — удивился Дэвид, оторвавшись от губной гармошки.
— Тут наши земляки живут, — пояснил поручик. — Они рады будут увидеть саму младшую сиятельную госпожу! Когда еще случимся в этих краях…
— Ну хорошо, хорошо, уговорили! — воскликнула Каролина. — Помогите мне с этим ужасным одеянием, я его даже поднять не могу!
— Оно не ужасное, оно церемониальное, — поучительно прогудел Вит-Тяй, извлекая из недр броневика широкое беарийское платье, так густо затканное золотом, что ткань почти не гнулась. Каролина со вздохом позволила надеть на себя это сооружение прямо поверх обычного платья. Затем последовали драгоценности, да такие и в таком количестве, что Дэвид поверил — передвигаться без посторонней помощи во всем этом невозможно.
— Диадему-то пристегните, — увещевал Вит-Тяй. — Свалится, нехорошо выйдет…
— А так я будто в ошейнике, — сокрушалась Каролина, поднимая высокий негнущийся воротник. Из него вытянули тонкие, но прочные подпорки для огромной диадемы. — Всё, теперь ставьте меня на место!
Вит-Тяй, осторожно подняв госпожу, перенес ее на главную башню бронекатера, где расторопные гвардейцы уже установили походный трон.
— Ужасно, — пожаловалась госпожа Кисленьких. — Хорошо еще, сегодня не жарко!
— Извольте шубку, госпожа, — протянул ей поручик шедевр скорняжьего искусства из неизвестного искристого меха.
— Ну нет! — возмутилась Каролина. — Достаточно будет Пушистика, а это… ну, положите мне под ноги, что ли…
Гулко вздохнув, Вит-Тяй аккуратно уложил меха у подножия трона. Сооружение выглядело внушительно, а младшая сиятельная госпожа смотрелась поистине царственно.
— Что это, никак оркестр? — прислушался Руперт.
— И даже не один, — подтвердил Ян. — Наверно, нас встречают.
— Откуда им знать, когда мы прибудем? — удивился стажер.
— Так ведь мы из порта дали телеграмму! — сказала с высоты своего пьедестала Каролина.
— Дэвид, вы, кажется, так потрясены своим успехом у госпожи Конг, — заметил Руперт, — что вовсе перестали соображать.
Дубовны отвернулся и принял вид мрачный и чуточку оскорбленный, но долго не выдержал и принялся глазеть по сторонам.
Бронекатер торжественно вошел в маленький порт. Гвардейцы, пришвартовав его, выстроились на причале, где уже собралось, казалось, все население небольшого городка.
У Дэвида от удивления приоткрылся рот, и его чувства вполне можно было понять…
