слишком много.
Щагр кричал всё тише и тише, а спустя какое-то время и вовсе замолчал. К нити, которая его терзала, добавилось ещё несколько, его силы таяли, и тёмный посох усиливал свои пытки: наверняка он чувствовал, что если проиграет, то я точно его сожгу.
Спустя ещё несколько мгновений Щагр вдруг перестал шевелиться и обмяк. Посох выпал из его руки и с громким стуком прокатился по полу. Оставшиеся нити на миг зависли в воздухе, а затем вдруг все разом исчезли. Паук на посохе как-то судорожно дёрнул жвалами и застыл, его глаза мигнули и погасли. Без хозяина этот проклятый предмет был бессилен, он хотел победить слишком сильно и именно поэтому проиграл.
Я медленно опустил свой посох и на всякий случай отступил на пару шагов. Тело Щагра посинело, распухло, и от него уже шёл отчётливый трупный запах. Учитель был прав, когда предупреждал меня не связываться с тёмной магией: после того, что я сегодня увидел, я был уверен, что и близко к ней теперь не подойду.
Костёр Щагра за время нашего поединка почти догорел, и в пещере становилось темновато. Навершие моего посоха перестало светиться, а сам он медленно остывал. Это немного успокаивало, но всё равно мне хотелось поскорее уже отсюда выбраться. Может не в последнюю очередь это было связано с самим моим Словом Силы: в конце концов огонь под землёй, без воздуха, не слишком хорошо горит.
Я забросил в костёр оставшиеся ветки, подошёл и осторожно отвернул камень тайника Щагра. Как он и говорил под ним оказалось много чего: амулеты, талисманы, разные зелья и прочее. И от всего этого просто веяло злом, все эти вещи совершенно точно были тёмными. Учитель как-то говорил мне об этом: что тёмная магия исключает в конце концов другие её виды, когда человека ослепляет её кажущаяся лёгкость и мощь, он сам перестаёт использовать что-либо другое. Хотя, если подумать, кстати, то из видов магии она действительно проще всех, но именно это меня в ней всегда больше всего и отталкивало. В конце концов любой бесплатный сыр может стать для мыши последним.
Интересно, что в этом тайнике не было ни одной, даже самой тонюсенькой, книги. Щагр действительно не хотел учиться магии, а хотел лишь использовать её. Логично, что проще всего это было делать вот так: используя уже готовые вещи. Я конечно мог попробовать во всём этом разобраться и вдруг да найти что-нибудь полезное для себя, но не стал. В любом человеке живут пороки и слабости и любой человек должен сам им противостоять. Как любил говорить мой отец: «у дороги слабости всегда есть начало». Первым шагом может стать, что угодно: маленькая подлость, маленькое воровство, маленькая ложь. Даже сейчас я мог либо взять что-то, либо не брать ничего отсюда. Для дороги тёмной магии это и был тот самый «первый шаг». И кончалась она тем, что однажды я бы взял этот посох, стал вторым Щагром. С этим оружием я бы мог перестать бегать от Светлых, а то и заставить их самих меня избегать. Интересно, кстати, не это ли всё тогда искал следователь Светлых? Если да, то теперь я уже более чем хорошо понял зачем. Эти вещи не должны были попасть в плохие руки. Хотя…, они больше вообще никуда были попасть не должны.
Мне не нравилась эта пещера, но виновата в этом была явно не она, и теперь мне было даже странно, что я сразу этого не понял. Мне было проще отказаться от всего этого, чем Щагру. На самом деле эти вещи не могли мне ничего предложить. Мне не нужна была призрачная сила ценой чужой боли и обмана. И власть ценой человеческих жизней мне тоже была не нужна.
Я подошёл к груде магического хлама, закрылся щитами и просто начал жечь. Странно, но иногда мне казалось, что я слышу проклятия, стоны, а то и крики: наверняка ни у одной из этих вещей была своя воля и подобие души. Даже в руках любого глупца, вроде Щагра, они могли бы натворить ещё немало бед.
Посох я сжёг прямо там, где он и лежал: к этой вещи я не хотел даже притрагиваться. Энергии из него освободилось даже слишком много, в разы больше, чем я ожидал. Поначалу я ставил вокруг щиты, пытался её сдерживать, но потом понял, что не выйдет. Уничтожить тихо его в любом случае бы не получилось: уж слишком это был мощный и древний предмет.
Последним я сжёг тело Щагра, собрал пепел, вышел из пещеры и развеял его. Раскаяния, как, впрочем, и какого-либо удовлетворения, я не чувствовал, по крайней мере, сейчас.
Сил у меня почти не осталось, но я собрал свои вещи и сразу же отправился в путь. Меня клонило в сон, но отдых я себе позволил лишь когда отошёл достаточно далеко от пещеры. В ту ночь я впервые за долгие годы заснул мгновенно и не видел больше никаких проклятых снов.
Возмущения потоков силы и волны тёмной энергии чувствовались даже здесь. Трава и деревья вокруг уже начинали желтеть, сгибаться и сохнуть. Несложно было предсказать, что совсем скоро это место станут называть нехорошим, недобрым, а затем и вовсе проклятым. Я втайне надеялся, что Светлячки доберутся сюда раньше, чем кто-либо из местных. От Тиграна я слышал, что часто такие слухи распускают и поддерживают именно они. В конце концов их авторитету это тоже напрямую угрожает: люди не станут им подчиняться, если не будут чувствовать себя в безопасности вот и всё.
Инстинкт говорил мне уходить, как можно скорее и как можно дальше. Сколько сил сюда вскоре стянут Светлые, я не хотел себе даже представлять. И всё же у меня оставалось ещё одно неоконченное дело: Щагр говорил, что его дочь тоже интересуется магией, и не проверить его слова теперь я просто не мог. Если был хотя бы минимальный шанс, что это правда, я был обязан её остановить. Не знаю можно ли представить больший кошмар, чем тёмный предмет, который попал в руки ребёнка. Ещё до того, как она поймёт, что происходит, в их деревне уже может будет некого спасать. И я знал, что в этом случае, я никогда не смогу простить себе опоздания.
По пути до деревни девчонки я вновь и вновь перепросчитывал план своих действий. Просто прийти туда и надеяться, что она сама во всём сознается был явно не вариант. Спрашивать её с моей внешностью можно
