свои силы на два проката, но их загубят оценки, полученные за прокаты мужчин, танцоров и…
– И слабой пары, которая даже нормальной конкуренции никому не составит! – упиралась Таня, всё ещё рассчитывая уговорить Евгения на участие или прийти к компромиссу, согласившись откатать хотя бы одну из двух программ, оставив вторую другой паре. – Это отвратительно! Отсиживаться в стороне, обладая твоей силой!
Громов со звоном откинул вилку на стол, больше не сдерживаясь. Если Алексеева так сильно не понимает, в чем дело, то придется объяснять на повышенных тонах.
– У всего есть предел, Таня! – громко произнес, ближе наклоняясь в её сторону. – Даже у моей силы!
Алексеева внезапно встала из-за стола, решительно подошла к Громову и заглянула в глаза. Он развернулся с напускным спокойствием и безразличием во взгляде.
– У той силы, что здесь, – Таня приложила ладонь к его обнаженному предплечью, проведя пальцами по выдающейся линии мышц, – предел действительно есть, – кивнула она, заставляя себя оторвать руку от соблазнительной твердой мускулатуры, манившей красивым рельефом. – Но вот у той, что здесь…
Таня на мгновение приложила ладонь к центру его груди и почувствовала удар сердца, будто отозвавшегося на её прикосновение.
– Предела нет, – закончила фразу Таня и резко одернула руку, будто обожглась, а затем вышла из кухни, желая сбить с себя наваждение, которое с каждым днем накатывало всё сильнее при малейшем физическом контакте с партнером. А контактов этих, в силу специфики их работы, было нестерпимо много.
Евгений наклонил голову вниз, посмотрев на грудь, на которую секунду назад мимолетно легла хрупкая и как всегда холодная ладонь Тани.
– Ты не поела! – очнувшись, крикнул он в сторону гостиной.
– Сыта по горло твоим эгоизмом! – донеслось в ответ из комнаты.
* * *
Утро перед отлетом в Канаду начиналось для Тани неважно. Громов, аргументируя, что сегодня после прилета у них вряд ли будут тренировки, заставил трижды пробежать девятнадцать этажей своего дома вниз и вверх. Поднимаясь обратно в четвертый раз, Алексеева мысленно проклинала партнера, чувствуя, что плохо выспалась и хочет скорее сесть в самолет, потому что хотя бы там сможет отдохнуть от каких-либо физических нагрузок.
– А ты знаешь, – часто дыша, обратилась к партнеру Татьяна, догоняя его на одиннадцатом этаже, – что в правом ухе серьги носят гомосексуалисты?
Громов резко замедлился, бросив косой взгляд.
– Мне казалось, что тогда, в раздевалке, – начал он с некоторым опасением, не предполагая, как отреагирует на упоминание об этом Таня, учитывая, что они не поднимали эту тему с тех пор, как стали друзьями, – я тебе доказал, что меня интересуют женщины.
«А именно – ты», – добавил внутренний голос Громова.
– А что было в раздевалке? – картинно нахмурилась Таня, делая вид, что не понимает, о чем речь. – Прости, но я всегда стараюсь забывать ошибки и отпускать их. – Татьяна невинно улыбнулась, подмигнув растерявшемуся Евгению, и заметно ускорилась, начиная опережать его.
* * *
Пообщавшись с журналистами и огромным количеством болельщиков, встретивших спортсменов в аэропорту, фигуристы прошли в зал ожидания, где в скором времени должна была собраться та часть олимпийской сборной, что полетит этим бортом. Атмосфера предстоящих игр чувствовалась уже здесь и сейчас. И она дарила приятное, сладкое предвкушение, а не сковывающий ужас. Алексеевой нравилось наблюдать за членами сборной, нравилась олимпийская форма. Она ещё раз посмотрела вниз, скользнув взглядом по синим брюкам и белому свитеру с узором из красных и синих нитей. После Таня перевела взгляд на сидящего рядом Громова, который яркие цвета не любил, а потому чувствовал себя несколько нелепо, не догадываясь о том, что испортить его не может ни одна одежда.
Ксения сладко зевнула, прикрывая рот ладонью, а затем положила голову на плечо подруги.
– А Иван Александрович знает, – с хитрой ухмылкой обратился к одиночнице Громов, упоминая её тренера, – чем ты занималась ночью?
Ксения открыла глаза, выпрямляясь, и ошарашенно посмотрела на Евгения. Ничего не отвечая, она обвела взглядом зал ожидания и нашла Диму, который так же, как и она, погружался в дремоту, скрестив руки на груди и опустив голову.
– Даже мне очевидно, – улыбнулась Таня, подыгрывая партнеру и окончательно вгоняя подругу в краску.
Ксения собиралась высказать, что думает по поводу их двусмысленных замечаний, но к Громову подошел рыжеволосый хоккеист с густой, но не длинной бородой. Евгений встал, пожимая ему руку.
– Позорно коням продули, – вместо приветствия произнес фигурист, вспоминая последний матч, в котором, как и всегда, поддерживал питерский «СКА»
– Переходи к нам, раз ты такой знаток, – предложил он, недовольно вздохнув, – коньки у тебя уже имеются. Немного не такие, как нужно, но всё же. Я тебе даже клюшку свою одолжу. Посмотрим, способен ли ты крутить шайбу так же мастерски, как свою партнершу.
Договорив, хоккеист перевел взгляд на сидевшую рядом Таню и подмигнул ей.
– Я переходить не собираюсь, – с теплой улыбкой продолжал Громов. – Мне повезло больше, чем тебе. Я на льду один на один с привлекательной девушкой, а ты – с одиннадцатью беззубыми мужиками и куском пластика.
– Тут я даже спорить не стану! – развел руками хоккеист. – Здесь тебе вселенски подфартило.
Спортсмены провели ещё несколько минут, обсуждая хоккейный сезон и предстоящие матчи группового этапа на Олимпийских играх. Через некоторое время знакомый Евгения вернулся к товарищам по команде, а сам фигурист снова занял место рядом с Таней.
– Слышала, ты переходишь в «СКА», – сдерживая смех, произнесла она, представляя своего партнера в хоккейной экипировке. Особенно весело было бы увидеть его у ворот, учитывая их небольшой размер. Громов точно не дал бы никому забить. Однако в костюмах для прокатов и в фигурных, а не хоккейных коньках, Евгений всё же смотрелся куда эффектнее.
– Да, – подыграл Евгений, задумчиво кивнув, – мой агент сейчас рассматривает предложения от нескольких клубов…
– Желаю не ошибиться с выбором, – с максимальной серьезностью ответила она.
– Таня… – чуть нахмурив брови, будто предстоящий разговор способен причинить боль, произнес Громов, заставляя партнершу занервничать. – Скажи…
Алексеева бросила обеспокоенный взгляд на окружающих товарищей по сборной, удивляясь тому, что Женя начал какой-то серьезный разговор в людном месте.
– Ты будешь… дружить меня, даже если
