Разложив бумаги, полковник начал анализировать происходящее. Разбуженные вестовыми, в блиндаж притащился Даффи и Каллен, повышенный недавно до капитана, да командиры батальонов. За ними просочился Патрик, который вовсе не ложился, добывая информацию для очередного репортажа.
Однорукий компаньон Фокадана по издательскому бизнесу сделал себе имя, но вусмерть задолбал командование Союзных войск. Выдержанный дипломат Черняев при виде Гриффина непроизвольно морщится и кладёт руку на револьвер.
Старый друг несколько увлёкся и не понимает слова Нет. Прямо-таки воплощение американского журналиста из начала-середины двадцатого века, напористого и нагловатого. Для нынешних джентельменских времён его поведение резковато. А всего-то рассуждения попаданца о профессии репортёра пару лет назад.
— Давай, — махнул ему полковник, — присоединяйся. Военных тайн у нас всё равно нет, решил вот провести штабные игры перед событиями. Лишним не будешь.
Патрик по-свойски скользнул на скамью, смахнув с неё мимоходом осыпавшуюся с потолка землю и со смешком забрав у Алекса надкусанную галету. Покосившись на ребячества друга, попаданец промолчал, усмехнувшись.
— По всему видно, что скоро будет штурм или как минимум — разведка боем, — намазывая маслом новую галету, начал рассуждать Фокадан, — Вариант со сдачей города остаётся запасным — прусский король, покинувший Берлин при приближении вражеских армий, строго-настрого запретил капитулировать.
— Нарушить запрет, когда по слухам, за такое обещают лишить дворянства и состояния? Не каждый сможет, — пробурчал отчаянно зевающий Даффи, приняв у Роба здоровенную чашку жутко крепкого и ещё более сладкого кофе, и уже раскуренную сигару, — Вероятно, настолько жёсткие санкции к нарушителям приказа всё-таки слухи, но на чём-то они должны базироваться.
— Понять Вильгельма не сложно, ему любой ценой нужно выиграть время, дожидаясь помощи англичан, заволновавшихся турок или кого-нибудь ещё, — задумчиво сказал Патрик, пыхая папиросой, — только вот что и как… никакой информации нет, даже отголосков. А это, знаете ли, показатель. Думается мне, что в верхах опять какая-то политическая интрига наметилась. То ли апоплексический удар табакеркой[5] по голове русскому императору, то ли очередное предательство Австрией бывших союзников.
— Его противники настроены крайне решительно, вплоть до отделения от Пруссии насильно присоединённых государств, — подал голос Фокадан, взяв у Роба чай, — то есть с обоих сторон могут пойти на любые меры, даже самые подлые. Вильгельм объявил нынешнюю войну Отечественной, поднимая под ружьё всех бюргеров.
— Проблемы от бюргеров я бы не стал переоценивать, — веско сказал Каллен, — будь у них время, могли бы устроить партизанскую войну, ну или будь у нашего командования поменьше воли. Когда за подстрекательство вешают и расстреливают без оглядки на пол и возраст, не все решатся на патриотичные действия.
— Мда… методы порой сомнительные, особенно австрийцы стараются. Вот уж скоты… Наше командование тоже пустило в ход карту патриотизма, напоминая пруссакам, что ещё не так давно они сами или их отцы и деды были гражданами совсем других государств, завоёванных предками Вильгельма, — добавил полковник, — плюс начали заранее делить посты в будущих суверенных государствах. Двор, армия, полиция, таможня… возня уже началась.
— Можно уверенно сказать, что возня не только в немецких государствах началась, — сказал Даффи, выпустив клуб густого дыма в сторону двери, — но и у больших игроков. Ставлю на то, что первым уберут русского императора.
— В этом никто и не сомневается, — фыркнул майор Аллен, — весь вопрос — когда уберут и кого поставят. Помимо стаи Великих Князей, можно ставить на олигархическую республику.
— Ставлю на смену власти несколько раз, — скривившись, сказал Фокадан, — сперва царя поменяют, потом аристократическая республика, затем олигархия. Это самое вероятное течение событий.
— Не… — не согласился Каллен, — царя сменят и опять под Англию лягут… с новым царём.
Немного поспорив, записали ставки, деньги потом скинут на один из счетов ИРА, заведённых специально для таких случаев. Ирландцы азартны, пришлось завести.
— Размяли мозги? — Несколько минут спустя поинтересовался Фокадан, — вот и славно, а теперь к делу. В ближайшие дни, если не часы, предстоит штурм города. Предлагаю обсудить все варианты, особенно остановившись на том, как нашему полку не оказаться на острие атаки. Пошуровать в городе после штурма парни не откажутся, но вот сам штурм… к чертям.
— В точку, — согласился Патрик, — славу в Европе Кельтика получила, а большего нам и не надо. Слава первого полка, ворвавшегося в город, это кончено хорошо, но обычно от такого полка остаётся не больше батальона. По Атланте помню.
Начал гомон, который полковник прервал, стукнув по столу.
— Сперва обсудим наиболее вероятные варианты штурма, — жёстко сказал он, — а уже потом — участие нашего полка в них. Итак…
[1] Пушки «миномётного» типа, стреляющие навесом.
[2] «Квартал Николая», исторический квартал Берлина.
[3] Первые успешные эксперименты с бездымным порохом проводились ещё в 50-е года 19-го века. Основанный на нитроцеллюлозе пироксилин быстро нашёл себе нишу в артиллерии, но для ружей годился мало. Значительно более мощное и нестабильное взрывчатое вещество требовало особых условий хранения и на порядок быстрее выводило из строя ружья. Тем не менее, отдельные энтузиасты бездымного пороха достаточно успешно его использовали.
[4] В армейскую пайку большинства европейских армий входил в то время алкоголь.
[5] Убийство русского императора Павла совершили при помощи табакерки, объявив о смерти от апоплексического удара (инсульта). Но шила в мешке утаить не удалось, и словосочетание апоплексический удар табакеркой по голове стало летучим, используясь в случаях сомнительных смертей и намёков на них.
Глава 37
Берлин взломали неделю спустя после начала осады, бои ныне проходят непосредственно в городе. Союзная армия под началом Черняева превосходит защитников столицы как качественно, так и количественно — если не считать ополченцев.
В обороне они могут быть опасней ветеранов, особенно если ведутся бои в родном городе. Знание местности, привычка взаимодействовать с соседями и тактика роя, когда мелкие подразделения действуют по сути сами по себе. Выстрел из окна мансарды или окошка полуподвала, сброшенный на вражеских солдат массивный цветочный горшок с крыши. Если не зарываться, ввязываясь в бои и заранее подыскивая пути отступления, можно наносить удары, оставаясь по большей части безнаказанными.
Так было не раз, но не сейчас. Черняев вместе с герцогом Тешинским, Луитпольдом и прочими командующими союзных войск, приняли решение беречь солдат, а не город и не жителей. Решение сомнительное с точки зрения морали, но военный комендант Берлина, оставленный Вильгельмом, пообещал превратить город в нерушимую крепость, поставить под ружьё всех мужчин и женщин, способных держать оружие.
Обещание комендант сдержал и выставил на передовые позиции всех, кого только можно, опустошив арсенал и реквизировав охотничье оружие у тех, кто по возрасту или здоровью не годился в ополчение. Артиллерия перемешала защитников с землёй.
Колоссальная, почти десятикратная разница в артиллерии позволяет уничтожать любые укрепления, не боясь контрбатарейной борьбы. А наличие трофейных снарядов и взрывчатки — не экономить на стрельбе. Солдаты идут, планомерно зачищая квартал за кварталом, не рискуя понапрасну. Как только появляются хотя бы намёки на серьёзное сопротивление, в дело вступают артиллеристы и сапёры, расчищая путь пехоте.
Снаряды и взрывчатка разворотили большую часть достопримечательностей прусской столицы, волею короля и коменданта превращённых в импровизированные крепости. Пейзаж страшненький.
— Если меня спросят потом, чем мне запомнился штурм Берлина, — хрипло сказал попаданец заму, — то скажу, что пылью, шумом и постоянной головной болью.
