быстро освоились на даче Кирсанова. В доме снова закипела жизнь — стоило только опять запустить печку. Печь работала, не переставая. Тепло уже вовсю ощущалось даже на втором этаже. Но детей с бабушкой всё равно пока оставляли на ночь на первом.
Уже на следующий после их приезда день Ропотов устроил всем баню. Ему понравился опыт Кирсанова с двумя тазами, ковшиком и вёдрами. Всех опять разделили по двое. Первыми помыли мальчиков. Следом за ними мылись Лена с Ларисой Вячеславовной. Потом Ольга и Наташа. Ну, и в самом конце этой длинной очереди был сам Ропотов.
Как же восхитительно это давно и, казалось бы, навсегда забытое ощущение тёплой воды, стекающей по телу: грязному, покрытому толстым и заскорузлым слоем сала, пропитанному едким потом и солью, разъедающей кожу и слизистые! Как приятны незамысловатые движения такой же тёплой, нежной и пышущей ароматом мыла губки, когда с каждым её прикосновением растворяется грязь, пропадает желание чесаться, а с ним сходит на нет и само раздражение от постоянной чесотки: непроходимой, жуткой, сводящей с ума! И сколько удовольствия, пожалуй, ни с чем не сравнимого — от того, как после такой бани ты, весь разгоряченный, чистый, душистый и снова дышащий кожей одеваешься во всё чистое, а пока одеваешься, смотришь краем глаза с лёгким пренебрежением и глупым стыдом на кучку грязного вонючего белья, которое ещё каких-нибудь пятнадцать минут назад было частью тебя, плотно облегало твоё тело, сопровождало повсюду.
Тепло в доме, баня, чистое бельё, горячая еда по расписанию: казалось бы, такие простые и прозаичные вещи, но отними их — и ты получишь сущий ад. Ад, которые пережили москвичи в ту уходящую зиму, в начале той весны. К величайшему сожалению, не все. Люди жили, не ведая своего счастья, не представляя, что лишиться всего этого возможно в один миг — и это в двадцать первом веке, на пороге шестого технологического уклада, в век высоких и нанотехнологий, вездесущего Интернета и безналичных денег. Без электричества, без тепла, без еды, без воды, без канализации, без медицинской помощи! Кто может это объяснить?! И кто ответит за это?!
Ропотов проснулся в тот день — а это было восьмое марта — раньше всех. Лена спала рядом, сладко посапывая носом, который, казалось, один только и выглядывал из-под её одеяла. Спать больше не хотелось. Мысли, что подарить его многочисленным спутницам-женщинам, отгоняли сон. Баню им он устроил. Встретят свой праздник чистыми. Что ещё? Будет с мальчиками мыть весь день посуду? Можно. Можно ещё сходить втроём на пруд за рогозом — каждой женщине получится по букету. Или сделать один на всех?
Неожиданно Ропотов обратил внимание на вертикальную щель в стене, в дальнем углу комнаты, внизу, у самого пола. Зрительно она выделялась среди всей стены. Второй этаж дома был обит вагонкой, поэтому ничего удивительного в том, что одна из щелей между досками была шире других, на первый взгляд, не было. Но, тем не менее, в этой щели что-то было не так. Ропотов стал приглядываться. Но острота его зрения не позволяла всё как следует разглядеть. От напряжения в глазах он зажмурился. А потом и вовсе отвернулся. Он попробовал закрыть глаза и постараться заснуть. Но сон всё не шёл. Дурацкая щель в стене никак не выходила у него из головы. Он снова повернулся на другой бок и стал всматриваться в неё. Что же там такое? Проще всего было подойти поближе и рассмотреть всё как следует, но вылезать из-под тёплого одеяла и вставать ради такой чепухи совсем не хотелось.
Что могло быть за этой стеной? Ропотов стал представлять себя строителем. В мансардных этажах с двускатной крышей, какой была крыша этого дома, обычно обрезают все углы: так все видимые помещения приобретают привычные прямоугольные очертания. Вот и в этой комнате, занимающей практически весь полезный объем второго этажа, стены и потолок ровные. Стена с большим окном на улицу, две глухие стены и стена с дверью, за которой — лестница на первый этаж и окно во двор, освещающее лестницу.
Другое дело, когда из экономии места стены в мансарде делают ломаными, повторяющими геометрию крыши. В такой мансарде, помимо фронтонных окон, часто устраивают ещё и мансардные окна, для чего в крыше вырезают проемы. Такая мансарда не имеет чердака, но в ней всегда открыты взору конструктивные массивные балки перекрытия, которые для контраста чаще всего выделяют темно-коричневой краской. В этой комнате балки не видны, а значит, над потолком есть чердак.
«Надо будет посмотреть снаружи: там должны быть слуховые окошки наверху», — подумал Ропотов.
Если есть окошки на чердаке, тогда к нему должен быть доступ. Вероятно, за дверью над лестницей какой-нибудь люк.
«Посмотрю, как встану. Наверное, он там есть, этот люк», — продолжал рассуждать про себя Ропотов, которому уже совсем не спалось в это утро.
А если боковые стены ровные, значит, за ними мансардные боковины и скаты крыши. Если боковины узкие, они, как правило, никак не используются и даже не утепляются. Но если не узкие, в них можно обустроить какие-нибудь технические помещения, например, кладовки или встроенные шкафы, ниши, полки.
Так вот что там может быть. Какая-нибудь кладовка, а щель — не что иное, как дверца в неё.
«Ну, слава Богу! А то я себе всю голову сломал с этой щелью», — довольный собой и собственной сообразительностью, выдохнул Ропотов.
Дверца. Понятно. Интересно, что там за ней, в этой кладовке?
Любопытство всё же пересилило желание ещё немного полежать и понежиться под одеялом. Он с силой выдохнул воздух и стал смотреть, как расходится пар.
«Да, надо вставать и идти растапливать печку», — решился наконец он. Тут же встал, сунул ноги в валенки и, скрипя половицами так, что Лена стала ворочаться, подошёл к той самой щели на стене. Теперь он чётко видел очертания небольшой, высотой с метр, дверцы.
Но что-то явно в этой дверце было не так. Слишком яркой была одна из щелей: та самая, что уже давно не давала ему покоя.
Ропотов внимательно стал рассматривать дверцу. И тут он заметил один неприметный, но всё же выделяющийся среди других шуруп у самой этой щели. Этот шуруп, в отличие от других таких же в линии, был не до конца закручен.
Ропотов взял его кончиками большого и указательного пальцев правой руки и потянул на себя. На удивление, шуруп легко поддался ему и вылез из своего отверстия почти полностью, но в самом конце всё равно как будто во что-то
