него было время добраться до площади и выкрасть тебя. Кстати, как?
— Элинор. Она затащила меня в портал прямо в коридоре академии. Портал был огненный. Что с ней? Ее нашли?
— Она сгорела в том портале, пройти смогла только ты. Это было воздействие магии демона, Рэймонд каким-то образом смог преобразовать эту энергию для открытия портала. Ее обгоревшее тело выкинуло на той же площади.
Меня передернуло. Она, конечно, та еще стерва, но такой смерти не заслуживает никто.
— Кстати, твоей маме сказали, что вы с преподавателем проводили эксперимент и в лаборатории произошел небольшой взрыв, поэтому ты здесь.
По мере того, как он говорил, мои брови поднимались все выше.
— Маме? Она что, здесь, в академии?
Эйдан кивнул.
— Но зачем?
— Затем, что сегодня родительский день. Родители учащихся на первом-втором курсе сегодня могут навестить своих детей и посмотреть, как те живут. Ты не знала? Между прочим, сообщалось об этом еще месяц назад. И студентам и родителям.
— Знала, — застонала я, — просто вылетело из головы.
В этот момент дверь без стука открылась и в палату вошла мама. Увидев меня, вполне бодрую, она сразу же бросилась ко мне.
— Шевонн, детка, ты в порядке? Я говорила, что твои эксперименты не доведут до добра. Ты не сильно пострадала. Этот профессор Макгроу так извинялся передо мной, словно ты до сих пор без сознания и в себя приходить не собираешься.
— Просто профессор слишком впечатлительный, мама. Со мной уже все хорошо, правда.
Наконец, она заметила Эйдана и повернулась к нему.
— Ваше лицо кажется мне знакомым, молодой человек. Представитесь?
Эйдан улыбнулся одной из самых своих теплых улыбок.
— Вряд ли мы встречались, миссис О’Грэди. Но видеть меня вы действительно могли. Мое имя Эйдан О’Флаэрти.
В отличие от меня, мама газеты читала, а потому сразу поняла, кто перед ней. Эйдан добился нужного эффекта, у мамы округлились глаза, и она сбивчиво произнесла
— О’…? О! — но тут же взяла себя в руки, — позвольте узнать, что вы делаете в палате моей дочери? Произошло, что-то настолько серьезное, что в академию прибыл сын главного королевского дознавателя? Или же, — она коварно улыбнулась, — моя дочь настолько вам дорога, что вы бросили все дела и примчались?
«Мамааа, — протянула я про себя, — что же ты делаешь?»
Ясно что, она хотела поставить Эйдана в неловкое положение. Но он даже бровью не повел, улыбнулся еще теплее.
— Я здесь не по делу. Вы правы, миссис О’Грэди, ваша дочь мне действително очень дорога. Но, думаю, мы сможем обсудить это позже. Не буду вам мешать. Если что, я рядом.
Он вышел, оставив нас вдвоем.
— Шевонн, ты ничего не хочешь мне рассказать? — строго спросила мама.
У меня никогда не было сердечных привязанностей, да и ухажеры не толпились у порога. Несколько свиданий и поцелуев, да пара подаренных простых букетов, вот и все мои отношения. Поэтому я не знала, как рассказать маме о том, что происходит между мной и Эйданом. Да еще так, чтобы не сказать чего лишеного.
— Мама, — начала я, но подумала, что не стану отдуваться одна, — Эйдан обо всем тебе расскажет. Если честно, у меня немного болит голова, но она пройдет, если ты не станешь задавать мне много вопросов. Расскажи лучше, как у тебя дела?
Я мягко потянула ее на себя. Он недоверчиво прищурилась, но давить не стала, действительно начав рассказ о своей жизни в Клаувере без меня.
Ушла она, когда я уже вовсю зевала. Шарлотта, предупрежденная, видимо, что говорить лишнего в присутствии мамы не нужно, зашла меня проверить, как раз в один из таких моментов. Целительница мягко, но настойчиво уложила меня в постель, и маме пришлось уйти. Она пообещала навестить меня завтра, и я с легкой совестью уснула.
Проснулась, когда за окном уже темнело. На столике рядом с кроватью стоял поднос с нехитрым, но сытным ужином, а в кресле рядом сидел Эйдан. Руки сложены на груди, голова откинута на спинку, глаза закрыты. Похоже, что он задремал. Интересно, как долго он уже здесь?
Стоило мне пошевелиться, как он тут же открыл глаза и размял шею.
— Давно ты здесь?
— Часа два.
— А как давно здесь я?
Покосилась на поднос и вдруг почувствовала жуткий голод. Села и потянулась к столику, чтобы придвинуть его ближе. Но Эйдан сделал это быстрее и такая забота, хоть и смутила, оказалась очень приятной.
— Почти двое суток. У тебя было сильное магическое истощение. И физически ты была не в лучшем состоянии.
— Да уж… Говори прямо — в откровенно паршивом. Рэймонд здорово меня потрепал.
Эйдан вдруг прерывисто вздохнул.
— Прости меня, Шевонн. Прости, что я ничего не смог сделать. Я хотел тебя защитить, но ты все равно каждый раз оказывалась в опасности.
Я всегда думала — это приятно, когда кто-то признает свои ошибки и извиняется перед тобой. Но сейчас Эйдан был не совсем прав. Рэймонд был не в ладах с головой, а с такими никогда не знаешь, чего ждать, поэтому вряд ли меня действительно можно было уберечь. И мне не хотелось это слушать.
— Эйдан, если ты не прекратишь заниматься самобичеванием, то испортишь мне аппетит, а я жуть как хочу есть.
Он закрыл рот, потом открыл, потом снова закрыл.
— Что? — спросил в конце концов.
— Не ты один не смог ничего сделать. Вас там целая толпа была, включая Элвина, который вообще всю магию разрушает. И никто ничего не смог сделать. Но у меня было его кольцо, которое приняло на себя разрушительный удар. И вы смогли передать мне меч, на который я незадолго до этого нанесла руны защиты от демона. Удачное стечение обстоятельств в нашей ситуации, я считаю. Да, мне до сих пор не по себе от того, что я убила его. Мне было очень страшно, и я думала, что уже не выберусь оттуда. — Я перевела дух, опустила глаза, пытаясь справиться с эмоциями, и снова посмотрела на него. — Но все закончилось, ведь так?
— Так, — кивнул он.
— Тогда к чему говорить об этом? Опасности больше нет. А голод есть. Так что дай насладиться едой, потому что, чувствую, скоро я снова усну.
Так и случилось. Стоило тарелкам опустеть, как меня начало клонить в сон. Зевая в очередной раз, я ворчливо спросила, с трудом ворочая языком:
— И долго это будет продолжаться?
— Это действие восстанавливающих зелий. Шарлотта сказала, завтра будет гораздо лучше.
Я почувствовала, как моей щеки коснулись пальцы. Теплые. Я нашла такую родную ладонь и, сжав ее, тихонько попросила:
