– Что именно? – Такое чувство, что мое сердце выскочило из груди и рвануло по коридору.
– Я не вправе обсуждать с вами подробности, во всяком случае, пока не поговорю с Мией.
– Но вы же не просто так спросили? В чем дело? Если вы думаете, что у Мии проблемы с питанием, давайте поговорим об этом… – Знаю, я веду себя как кретин, но ее вопрос не дает мне покоя. – О каких проблемах идет речь? Аллергия? Пищевая непереносимость? Расстройство питания… – Слова слетают с языка прежде, чем я осознаю, что говорю.
А потом на меня нисходит понимание.
И я зажмуриваюсь под его сокрушительной тяжестью, вспомнив то, что увидел в номере того убогого мотеля. Картинка стоит перед глазами как живая. Немыслимое количество пустых упаковок из-под еды. Шоколад, размазанный по ее лицу, будто она им обжиралась.
И еще ее рвало.
Ее рвало.
Переедание. Рвота.
Думай, Джордан. Думай…
Булимия.
Черт, нет.
Я открываю глаза.
– Вы думаете, она страдает булимией?
Доктор Паккард, протяжно вздыхая, сует руки в карманы своего халата.
– На это указывают многие признаки. Но, как я сказала, точный диагноз я смогу поставить лишь после разговора с Мией.
У меня окончательно упало сердце.
– Так поговорите с ней… сейчас же. – Я жестом показываю на коридор. – Я пойду с вами.
Она качает головой.
– Сейчас это невозможно. Мие ввели успокоительное, и я…
– Успокоительное? – нахмурился я. – Почему?
– Джордан, очнувшись, Мия пришла в крайнее расстройство. И в этой стрессовой ситуации обозначилась еще одна проблема. – Мимо кто-то проходит, и доктор Паккард на время умолкает.
– Что за проблема? – не унимаюсь я, складывая на груди руки, чтобы устоять на месте, ибо еще пару секунд, и я помчусь по коридору, заскакивая в каждую палату, пока не найду ее.
Доктор Паккард сцепила перед собой ладони.
– Во время обследования Мия очень разволновалась, и, поскольку она и так находилась в состоянии стресса, усугубляемом обезвоживанием, у нее случился судорожный припадок.
– Припадок. Господи помилуй. – Мне стало больно дышать. Я смежил веки, закрыл лицо руками.
Чувствую, на спину легла рука отца, он пытается меня подбодрить.
– Как только мы остановили припадок, я решила, что лучше ее усыпить. Чтобы организм отдохнул, а мы успели восполнить недостаток жидкости в нем внутривенным путем, так как в состоянии бодрствования Мия отвергает нашу помощь.
Отвергает помощь? Не хочет выздоравливать?
У доктора Паккард в кармане зазвонил телефон.
– Извините. – Она достает телефон, смотрит на него. – Простите, мне нужно идти. – Она идет прочь.
– Когда Мия проснется…
– Я немедленно вам сообщу. – Она уходит.
Я тяжело опускаюсь на ближайший стул. Закрываю лицо ладонями.
Отец садится рядом.
– Она поправится, сын. Мы ей поможем. Сделаем все, что нужно.
Я чуть поднимаю голову, смотрю на него.
– А если она не захочет принять помощь от меня?
Он грустно улыбается.
– Что-нибудь придумаем. Не волнуйся.
* * *
Мы с отцом всю ночь провели здесь, в больничной комнате ожидания. Больше ничего нового мы не слышали. Я неоднократно справлялся в регистратуре. Ответ был всегда один: никаких перемен, Мия еще спит.
Так что я, главным образом, занимался тем, что думал. Пытался понять, как я не заметил, что она больна. Были ли какие-то признаки, намеки?
Ничего настораживающего в ее поведении я не мог вспомнить.
В конце концов, устав ломать голову, я заснул. Растянулся на трех стульях, закрыл глаза и провалился в сон. Отец устроился на скамейке.
Когда очнулся ото сна, через большие окна в комнату льется дневной свет. Стрелки на настенных часах показывают половину восьмого.
Отец уже не спит, смотрит новости по телевизору на стене, потягивая противный кофе из автомата.
– Давно проснулся? – спрашиваю я, принимая сидячее положение. Потянулся, чувствуя, как захрустели все мои кости.
– Недавно.
– Новости есть?
– Нет. Я принес тебе кофе. Правда, он уже немного подостыл. – Отец протянул мне стаканчик.
– Сойдет. Спасибо. – Я пару раз глотнул едва теплый кофе и поставил его на стол.
– Я поговорил с Полой. Она едет в отель, присмотрит за Дозером.
Слава богу, супруги Перри на днях уехали, и теперь в заботе нуждается только Дозер.
Я встаю, разминая ноги.
– Спасибо.
Центральная дверь со свистом отворяется. В помещение врывается поток холодного воздуха, от которого я окончательно просыпаюсь.
Входит парень, примерно моего возраста. Я обращаю на него внимание, потому что все в нем говорит о больших деньгах. Вид самоуверенный, чванливый, какой бывает только у богатеев. Широким шагом он направляется к регистратуре.
– Я на минутку, в туалет, – говорю я отцу.
Следуя в уборную, я прохожу мимо регистратуры и слышу, как богатенький хлыщ говорит медсестре:
– …зовут Форбс Чандлер. Вчера вечером мне позвонили и сообщили, что к вам поступила моя девушка Мия Монро. Я хочу знать, как ее самочувствие и когда я могу с ней увидеться.
Кровь ударила мне в голову. Я останавливаюсь, поворачиваюсь – медленно.
– Да, конечно, – улыбается работница регистратуры. – Сейчас узнаю.
Она начинает стучать по клавиатуре.
Хлыщ смотрит на часы.
Это он. Этот белокурый жеманный выродок и есть тот подонок, который издевался над Мией.
Зачем он здесь? Кто ему позвонил? Мия попросила вызвать его… позвонить ему?
Боль, пронзившая меня, быстро перерастает в гнев, отчаяние и безысходность.
Форбс поворачивает голову в мою сторону. Видит, что я смотрю на него.
Я сжимаю кулаки.
Он бросает на меня удивленный взгляд и отворачивается, но, зная, что я продолжаю смотреть на него, снова поворачивается ко мне.
– Чем могу быть полезен? – спрашивает он с чопорным выражением на своей наглой роже.
Я шагнул к нему.
– Ты Форбс?
– Да. С кем имею…
Фразу он так и не закончил.
Я бью его в морду. Со всей силы.
Он валится на пол. Слабак. Но мне этого мало. Я кидаюсь на него и, не давая ему подняться с пола, колочу и колочу его, не в силах остановиться.
А перед глазами стоит изуродованное синяком лицо Мии.
Я представляю, как он пытается ее изнасиловать.
Как она вызывает у себя рвоту. Как лежит без сознания на полу в ванной.
Как я люблю ее. Как тоскую по ней.
