— Хорошо, только из уважения к тебе.
Ликантэ коротко кивнул и вышел, а Эрахов остался один и, нахмурившись, посмотрел на карту. Он искал выход из сложившегося положения, но ничего нового придумать не мог. Во Второй Восточной армии уже шесть легионов: 1–й, 2–й, 4–й, 5–й, 8–й и 11–й. Без учета конных егерей и гарнизонных частей, которые прикрывали и зачищали тылы, это двадцать девять тысяч воинов. На подходе еще 14–й легион, но он только–только начинает переход через Рамайн. Слева, растекаясь вдоль границы с Райно, идет Первая Северная армия генерала Алана Беркудо, но сил у него немного. А справа, проломившись через болота и укрепрайоны, выходила на Гейонскую равнину Третья Юго–Восточная армия, которую возглавлял преданный царю генерал Валент Хамаддино. И в чем‑то князь Айрик был прав. Надо было рискнуть и выиграть, а иначе история выкинет его и тех, кто был с ним рядом, на обочину, и не видать им величия, как своих ушей. Однако и Ликантэ, старый друг и товарищ, прав. Если князь уже сейчас свое слово не держит, что будет потом, когда он станет государем? Неизвестно. А тут еще и «черные клинки», подлые псы, за всем наблюдают и готовы нанести удар.
«Вот и думай, Юрай, — подумал генерал, — как жить и что делать? То ли отречься от Айрика и отскочить в сторону, пока не поздно, то ли держаться за него обеими руками и надеяться на удачу».
Прерывая уединение генерала, за его спиной колыхнулся полог и он обернулся. В шатре появился барон Горан Гердахо, полный блондин с округлым лицом, который выглядел очень безобидно. Ни дать и ни взять, добродушный тряпичный медвежонок, с которым играют дети. Однако это впечатление было обманчивым. В свите генерала Эрахова барон Гердахо отвечал за его безопасность, а попутно возглавлял разведку всего 11–го легиона. Он был с Юраем Эраховым везде, куда того кидала судьба, и когда дело доходило до боя, толстый блондин преображался в лютого бойца, который не раз прикрывал сюзерену спину и принимал на себя предназначенные ему удары. Поэтому генерал верил ему безоговорочно и Гердахо мог войти в его шатер, когда угодно, хоть днем, хоть ночью.
— Что‑то случилось? — Эрахов кивнул барону.
— Да.
— «Черные клинки»? — генерал напрягся.
— Нет, — Гердахо покачал головой и сказал: — Урда Тьен убит.
— Как? Где?
— В Пирке. Три дня назад. Ему перехватили глотку.
— А что он там делал?
— Думаю, что наш лучший стрелок был отправлен туда по приказу Сьеррэ, чтобы убить Оттара Руговира.
— Тьена убили люди Руговира?
— Вряд ли. Он простой офицер и у него нет личной охраны, только один сержант, который обеспечивает прикрытие в бою.
Генерал ударил кулаком по столу и хотел обругать барона, но не сделал этого. Он сам разрешил Сьеррэ взять лейтенанта Тьена под свое командование, и если кого‑то обвинять, то в первую очередь самого себя. Слишком много воли он дал любимому племяннику, в котором видел своего преемника, ибо боги не дали ему сыновей. Но, видимо, он ошибался.
«Слишком часто ты стал допускать ошибки, Юрай», — с досадой, подумал генерал и спросил барона:
— Это все?
— Пока да.
— Вызови ко мне Сьеррэ. Прямо сейчас. И узнай, где находится корнет Руговир.
— Штурмовой батальон майора Агликано сегодня днем прибыл в расположение 8–го легиона, и Оттар Руговир уже поручик.
— Хорошо. Его тоже пригласи. Я хочу с ним поговорить. А заодно попробую помирить горячую молодежь. Не мое это дело, но вражда с семейством Руговиров нам ни к чему, да и Сьеррэ надо проучить. Ступай.
— Слушаюсь, мой генерал.
* * * Когда за моей персоной явился посыльный из штаба полка, я подумал, что меня собираются как‑то отметить. Ведь есть за что, одна дуэль с вражеским офицером чего стоит, и Агликано, как только выпадало свободное время, без устали подписывал наградные листы для своих офицеров. Однако дело было не в наградах, и меня направили в штаб 11–го легиона, который неофициально уже именовался Эраховским. И вот тут, скажу честно, сердечко у меня дернулось, а затем я подумал, что надо бы передать весточку брату Рою. Мало ли что на уме у Сьеррэ Эрахова, этого мстительного говнюка, да и дядя у него человек суровый, резкий и, как утверждали слухи, трудно предсказуемый. Но все происходило очень быстро, и я ничего не успел.
От штаба 11–го легиона, в сопровождении патруля, словно я подозреваюсь в каком‑то преступлении, меня отвели к шатру генерала. Там пришлось немного подождать. А потом меня все же пригласили внутрь и я, выдохнув и собрав в кулак волю, откинул полог и вошел.
В шатре было три человека. Генерал Эрахов, который смерил меня оценивающим взглядом, от которого мне стало не по себе. Неестественно бледный Сьеррэ, который смотрел куда‑то в бок, и делал вид, что ничего не замечает. И какой‑то толстяк с добродушным лицом и холодными глазами убийцы.
— Господин генерал, поручик Руговир по вашему приказанию прибыл.
— Хорошо, — командир легиона еле заметно качнул головой и сразу же перешел к делу: — Поручик, мне стало известно, что у вас есть трения с моим племянником. Это так?
— Лично у меня к лейтенанту Эрахову претензий нет. Волей случая мы зацепились на приеме в доме графа Эстайна и была дуэль. А потом встретились на тракте, и лейтенант посчитал себя оскорбленным.
— А ты, значит, ни причем?
— Так точно, господин генерал.
— Ну, а ты что скажешь? — старый воин кивнул племяннику.
— Дядя, я все сказал…
— И добавить тебе нечего?
— Да.
— Ладно, не хочешь по–хорошему, будет, как судьба распорядится.
Услышав это, Сьеррэ словно вышел из ступора и решил высказаться, но генерал его оборвал:
— Заткнись. Поздно искать оправдания.
Лейтенант закрыл рот и промолчал, а старый Эрахов вновь обратился ко мне:
— Скажу как есть, поручик. Мне хотелось помирить вас и Сьеррэ. Однако он этого не желает, и он в своем праве. Но есть еще кое‑что. Недавно мой племянник совершил серьезный проступок, и за него он будет наказан. Отныне я лишаю его своей опеки и протекции. По крайней мере, до тех пор, пока он не докажет, что способен отвечать за свои слова и поступки. И еще… Лейтенант Сьеррэ Эрахов переводится в сводный батальон майора Агликано, на должность командира взвода. Так что будете служить рядом, а дальше судьба сама распорядится, кто прав, а кто виноват.
— Вы свободны, господа офицеры.
Я развернулся, шагнул из палатки и услышал голос генерала:
— Тебя это тоже касается, Сьеррэ. Свободен.
На свежем воздухе я на мгновение замер, вобрал полную грудь воздуха и попытался разобраться в том, что сейчас произошло. Однако получилось это у меня плохо, ибо я не владел всей полнотой информации и не понимал решения старого Эрахова. Ясно, что Сьеррэ в чем‑то провинился и впал в немилость. И понятно, что генерал решил его наказать. Вот и все, что я мог сказать, но этого было мало. Почему его переводят в штурмбат Агликано? Может быть, чтобы он испытал все тяготы походной жизни и повоевал, а затем сблизился со мной? Запросто, ибо это в традициях старых морейских вояк — бросить двух противников в один котел и посмотреть, что из этого получится…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
