— Не двигайтесь, пожалуйста, сейчас мы все сделаем.
Санитар исчез. Вокруг него столпилась возбужденная толпа фермеров, наперебой толкующих о происшествии. Стенли хотел было послать их подальше, но снова потерпел фиаско.
— Да-да, а потом этот ужасный крокодил ка-а-ак наступит на его машину, а она ка-а-ак взорвется!..
— И куры-то, куры! Вы видали когда-нибудь столько кур?!
— Я видал. Да хоть у Ламберта, моего племянника, в Дакоте. Помнишь, я рассказывал?..
— А он как накинется на них, да так лихо, вон сколь голов поотрывал. Лихой, однако, малый!
— А мне их немного жалко, курочек-то.
— Кровищи-то, кровищи! Что на твоей живодерне…
— Гнал как быстро! И зачем?
— И в стенку, в стенку!
— Тормоза, что ли, отказали?
— Да не-е-е, это все крокодил, крокодил, я вам говорю! Евошние козни!
— А вот я не хотел бы сразиться с тем, летающим!..
— Да… Летающий — это да. Факт.
— Да и ходячий тоже… Того… Страшный.
— Ходячий тоже, Том, согласен.
— Я бы на него в одиночку не пошел.
— Я бы тоже.
— Пожалуй, и вдвоем не стоит.
— Да, верно говоришь. И вдвоем не стоит.
«Боже мой, — бился в безмолвной истерике Пакстон, — да заткнутся когда-нибудь эти тупицы или нет?! И где проклятые санитары?..» Прошло еще пара минут. Он попытался отключиться, но не смог. Потом разговоры навязчивых фермеров неожиданно заинтересовали его.
— Бедняга, как его измордовали!..
— Не говори, отменно.
— Ты бы так смог?
— Гм… Помнится, на вечеринке у Хью я так уделал Нортона, что тот полгода потом в больнице валялся!
— Ну уж полгода! От силы месяца два…
— Ну а этого-то малого я вообще прибил бы на месте.
— Думаешь, выкарабкается?
— А кто ему позволит?
— Сейчас наша «Скорая помощь» задаст ему перца-то, мало не покажется!
— Ох и повеселимся!
— Сначала четвертуем его или нашпигуем расплавленным оловом?
— Тебе бы, Хэнк, только шпиговать, совсем молодого человека не жалеешь! Предлагаю для начала посадить парня на кол, отрезать ему яйца, а через дырку на макушке вычерпать мозги. Они у него наверняка умные. Пользы от них будет весьма и весьма…
— Верно говоришь, Сэм. Дело!
Вот и приехали… Кошмар продолжается. У Пакстона не осталось сил даже на то, чтобы заплакать или как-то еще выразить свое отчаяние. Он просто лежал и глядел на появляющиеся в вышине одна за другой бесчувственные звезды. Скорее бы умереть…
— Расступитесь! Расступитесь! — снова послышался зычный крик. — Помощь идет! Помощь, господа!
Алчущие крови фермеры расступились, и в образовавшийся проход протиснулась пара санитаров. Они бесцеремонно подхватили охнувшего от боли Пакстона, кинули на носилки и потащили куда-то меж рядов кукурузы.
Несли долго, от тряски у Стенли открылись многочисленные раны, которые снова нестерпимо разболелись, и он начал периодически проваливаться в небытие. Но вот послышался какой-то шум, небо озарилось светом прожекторов, заросли внезапно кончились, и его вынесли… на арену цирка.
Это был самый настоящий цирк-шапито. Зрители заполнили все места и пролеты, яблоку негде было упасть. Здесь присутствовали солидные господа с брюшками и дорогими сигарами, важные матроны в гигантских шляпах, деловые молодые люди с кейсами и без оных, чопорные секретарши в очках, а также люд попроще — парочки с детьми, рабочие, студенты, служащие, фермеры, несколько бомжей и проституток. В центре арены стоял хирургический стол, а рядом — большой лоток с самыми разнообразными пилами, молотками, щипцами, гвоздями, иглами и прочими орудиями изощренных пыток.
Пакстона подтащили к столу, уложили и привязали кожаными ремнями. Он слабо сопротивлялся, но санитары только хихикали. Стенли приготовился к худшему.
— Леди и джентльмены! — разнеслось по амфитеатру. — Мы начинаем наше шоу!
На сцену выскочил старый знакомый — кролик Банни.
— Да, да, да, это я! — весело закричал он. — Разрешите откланяться!
Он выполнил несколько кульбитов и вскочил на грудь поверженного Пакстона.
— Прошу любить и жаловать — мистер Стенли Пакстон собственной персоной!
Зрители взревели от восторга.
— Сейчас мы проведем на мистере Пакстоне парочку уникальных операций. Это будет весьма занимательно, познавательно, сногсшибательно и замечательно!
Толпа бесновалась. Кролик надел повязку, санитары подали ему пилу, и Банни в задумчивости принялся дергать себя за усы.
— Не знаю вот, — громко объявил он, — с чего начать.
С разных сторон тут же посыпались советы:
— Руку, руку!
— Ноги, и обязательно обе!
— Он грязный насильник, отпили-ка ему член!
— Чего толковать — пополам его…
Монстр таинственно улыбнулся.
— Я учту все поступившие предложения, — сказал он. — Начнем по порядку.
Хакер вздохнул и подмигнул Стенли:
— Прости, человек, но с тобой так забавно играть!..
Кролик приложил к запястью жертвы холодную сталь медицинской пилы.
— Я думаю, обойдемся без наркоза и дезинфекции, — мрачно улыбнулся он и рванул пыточное орудие на себя.
Пакстон взвыл, из разорванных тканей брызнула кровь, а зрители засмеялись. Банни тоже улыбнулся — можно даже сказать, ласково.
— Это поначалу больно, — тоном знатока сказал он, — а потом привыкаешь!
И Стенли, закрыв глаза, приготовился привыкать.
Вдруг кролик переменился в лице, отбросил пилу в сторону и отскочил от Пакстона. На трибунах испуганно закричали.
— Достали-таки меня, сволочи, достали! — в ужасе кричал он, панически метаясь вокруг стола. — Это все из-за тебя, проклятый землянин! Нет чтобы без выкрутас немного поиграть, и все! Выпендривался как последний идиот! Тоже мне герой выискался! Да если бы я захотел, то уничтожил бы тебя в первые секунды нашего знакомства! А теперь из-за массированного вмешательства в твой сраный континуум меня засекли и накажут! Плакала моя стипендия… А-а-а!!!
— Студент… — презрительно произнес Пакстон и засмеялся. Сначала тихо, слабо, с кашлем, отхаркивая кровь и мокроту, но постепенно смех его креп, и скоро человек хохотал во все горло. — Студент! — кричал он сквозь слезы. — Просто драный студент! Недоучка! А ну-ка, на ковер к декану! Живо!
Хакер выл все сильнее, теряя свои очертания и расплываясь в бесформенную массу. Стоял невообразимый гул, сверкали молнии, а стол, на котором лежал Пакстон, трясся мелкой дрожью. Цирк вместе со зрителями подернулся дымкой, по нему пробежала рябь, и все исчезло.
Стенли лежал на земле. «Ну вот, теперь-то все», — облегченно вздохнул он, но тут же трезво оценил свое бедственное положение. Нужно как-то выбираться отсюда, дойти до фермы — и срочно в больницу, иначе он наверняка отбросит коньки.
Пакстон перекатился на бок и с кряхтеньем начал подниматься на четвереньки. Странный звук, раздавшийся за спиной, заставил его обернуться. Прямо перед ним воздух с шипением материализовался в… Скруджа Мак-Дака. Мультяшный селезень повис в воздухе перед носом Пакстона и с любопытством смотрел на него.
— Приносим свои искренние извинения, — сказал дядюшка Скрудж, — больше такого не повторится. Мы изолировали Хакера, а весь ущерб, который он принес вашему континууму, возместим. Еще раз извините. Приятного отдыха.
Скрудж исчез. Пакстон снова закрыл глаза. Что ж, будем приятно отдыхать!
Стенли гнал свой старенький «додж» по федеральной дороге. Было теплое утро, по радио передавали приятную спокойную музыку, а потом Дон Робсон сообщил, что в Оклахоме этот год выдался весьма удачным для сельского хозяйства, фермеры обещают хороший урожай. Пакстон хотел было немного сократить свой путь по фермерским полям, но потом, сам не зная почему, на полной скорости проскочил развязку с выездом на пятьдесят третье шоссе. «Ну и ладно, — подумал он, — доеду и так. Дольше, зато спокойнее».
Через некоторое время ему встретился большой плакат, на котором кролик Банни рекламировал томатный сок. И что-то в мультяшном персонаже, любимце детей всего мира, очень не понравилось Стенли, он даже сам удивился, что же именно…
Но вот то, что питье у него закончилось, это факт. Надо будет закупиться в придорожном кафе. А то мало ли что может случиться на дороге. Тут еще утром соль просыпал… Хотя, с другой стороны, глупо верить в приметы!
Пакстон настроился на волну «Дженни Стокс радио» и вместе с группой «Алабама» с удовольствием затянул старую народную песню…
Василий Купцов
УЖАС ДВИЖУЩИХСЯ ЛЕСТНИЦ
Да, я вижу воочию, вижу то, чего еще не было, но будет, ибо так написано в Книге Судеб Создателем всего сущего. И чем дальше в будущее устремляется мой чудесный дар, тем страшнее и непонятнее картины, открывающиеся моему взору. Да, когда мне привиделось острие, поразившее короля в щель шлема, я все понял, и мне не пришлось прибегать к иносказанию, дабы предсказать перемены в судьбе страны.
