Отпирая кладовую, он услышал с противоположной стороны быстрые шаги. Даниляр оглянулся и увидел одного из викариев, осторожно ступающего по обледенелым плитам двора в его сторону.
– Письмо вам, капеллан! – воскликнул викарий, размахивая пергаментом. – Ну, вообще-то оно для настоятеля, но гонец просил передать его вам.
Возможно ли это? Даниляр взял пергаментный конверт. Почерк оказался незнакомым, но на то были свои причины.
– Гонец ждет?
– Я отправил его к госпитальерам выпить горячего чаю – в такое морозное утро это будет совсем не лишним.
– Хорошая мысль, – одобрил Даниляр. – Беги и скажи ему, что я уже иду. Буду через минуту.
Он вернулся наверх, в свой кабинет, захватил со стола небольшой кошель. Минуту поразмыслил и добавил туда несколько марок из тайника, чтобы отблагодарить за быстрое исполнение задания. Этой зимой посланец отработал плату с лихвой.
Даниляр нашел гонца в кухне, где тот оседлал стул и грел руки об огромную чашку с чаем. Гонец взвесил кошель на ладони и, судя по заблестевшим глазам, сумел оценить сумму и приятно ей удивился. А потом Даниляр оставил его завершать завтрак в одиночестве и направился в покои настоятеля.
И без того хрупкое здоровье Анселя слабело с каждым зимним днем. Вскоре после того, как выпал первый снег, ему стало хуже, а за несколько дней до Угасания Даниляр исповедовал его, а затем нашел настоятеля практически бездыханным на полу у камина. Прогноз Хенгфорса был мрачным, но Ансель все еще держался, упрямый до последнего вздоха, словно переродившийся святой Августин.
Даниляр постучал и вошел. Настоятель, как прежде, был в постели. Над ним склонялся помощник Хенгфорса, в одной руке сжимавший бутыль, а другой протягивающий ложку.
– Вы должны выпить сироп, милорд, – настаивал помощник лекаря. – Вам не станет лучше, если вы не выпьете.
– Мне не станет лучше, хоть с сиропами Хенгфорса, хоть без них, – прохрипел Ансель. – Убери это.
Даниляр тихо притворил за собой дверь. Ансель тут же повернул к нему голову, едва заметно кивнул. Лицо настоятеля было таким бледным, что от крахмальных подушек его отличали лишь болезненно-алые пятна на щеках.
– Милорд, я вынужден настаивать…
– Убери это, проклятье! Иначе я тебя самого заставлю это выпить! – сорвался Ансель и тут же зашелся в кашле, а затем прижал к губам скомканный носовой платок.
Даниляр взял молодого лекаря за локоть.
– Настоятель ужасный пациент, не так ли? – прошептал он. – Почему бы не попытаться дать ему микстуру позже, когда у него улучшится настроение?
Медик помедлил.
– Я не должен его оставлять.
Даниляр стиснул его локоть чуть сильнее и мягко оттолкнул в сторону.
– Все в порядке, я за ним присмотрю. Иди, – подбодрил он, улыбаясь. – Я пошлю за тобой, когда будет нужно.
С сомнением поглядев на постель и на мрачного больного, лекарь закупорил бутылку.
– Надеюсь, за полчаса ему не станет хуже, – сказал он и, вспомнив о своей должности, вытянулся в полный рост, что, впрочем, рядом с высоким Даниляром не впечатляло. – Но вы должны пообещать, что сразу же позовете меня при малейшем ухудшении его самочувствия.
– Обещаю, – заверил его Даниляр, все так же спокойно улыбаясь.
Успокоенный лекарь вышел.
– Благодарение Богине! – зарычал Ансель, как только закрылась дверь. – У меня в глазах двоилось от запаха этого зловонного лекарства.
– О, сомневаюсь, что все настолько плохо. – Даниляр подвинул к себе стул. – Как ты чувствуешь себя сегодня?
– Как обычно. Омерзительно.
– Тогда, может, тебе стоило принять лекарство?
Морщинистое лицо Анселя сморщилось еще больше.
– От них не будет никакого толку.
– Но хотя бы не станет хуже, – сказал Даниляр.
Ансель хмыкнул.
– И вкус у них поганый. Как у гнилой рыбы.
– Лекарство и не должно быть вкусным. Как только ты поправишься, ты перестанешь их принимать.
– Я ведь не поправлюсь, Даниляр.
– Я знаю.
– И мне не поможет ни одно зелье Хенгфорса.
– Это я тоже знаю.
– Но все равно настаиваешь на том, чтобы я их принимал?
– Если не ты, то хотя бы Хенгфорс почувствует себя лучше.
– Проклятье, друг, ну почему ты всегда такой рассудительный? На тебя из-за этого очень сложно сердиться.
– Именно поэтому.
То, что Ансель сказал потом, было кратким, выразительным и заставило бы покраснеть имперского легионера, если бы не приступ кашля, который испортил весь эффект.
Даниляр подал настоятелю тазик для мокроты и подумал, что даже после того, как Богиня призвала Анселя на службу, в душе тот остался солдатом. Когда приступ закончился, тазик вернулся на свое место под прикроватной тумбой и Даниляр накрыл его салфеткой. Крови на этот раз было больше, и это доказывало, что жить Анселю осталось недолго.
Настоятель откинулся на подушки. В его груди бурлило и булькало при каждом вдохе и выдохе. Он закрыл глаза, и Даниляр заметил, что веки друга стали синеватыми и прозрачными, как бумага.
– Ну, капеллан, – прокаркал Ансель, – чему обязан счастьем лицезреть тебя в это чудесное утро?
– У меня для тебя письмо.
Глаза старика засияли.
– Есть новости? Прочитай его мне.
Письмо было запечатано диском синего воска с оттиском ласточки. Даниляр поддел его большим пальцем и открыл конверт. В сообщении было лишь несколько фраз, написанных убористым наклонным почерком.
– Праздник святого Сарена, – сказал Даниляр. – Если не изменится погода. Наверняка не дольше шести недель.
И он положил письмо на одеяло Анселя. Тот аккуратно сложил послание и разгладил его между ладоней.
– День святого Сарена, – повторил настоятель. – Подходит. Я молюсь лишь о том, чтобы дожить до него.
– Я уверен, что доживешь. Ты достаточно упрям.
– Возможно. Но ты отлично знаешь, что Она не слишком уважает это. Она призовет меня, когда сама решит, что время пришло. – Ансель замолчал, словно даже этот короткий ответ стоил ему больших усилий.
Даниляр подошел к окну и приоткрыл створку – в комнате было слишком жарко и душно для человека с больными легкими. Сквозь заиндевелое стекло он разглядел несколько фигур в сутанах, собравшихся во внутреннем дворе. Лиц различить не удалось, но красный цвет не оставлял сомнений.
– Ансель, – сказал Даниляр, – к нам направляется целая банда элдеров.
Настоятель захихикал.
– А я-то думал, когда же они решатся. Отошли их прочь.
Даниляр обернулся.
– Ты знаешь, зачем они пришли?
– Отлично знаю. Я ждал их каждый день с начала этого месяца.
– И хочешь, чтобы я продолжал теряться в догадках?
– Просто отошли их, Даниляр. Я не в настроении слушать их болтовню.
Даниляр ждал, но Ансель больше ничего не говорил. «Что ж, да будет так, но я молю Богиню о том, чтобы он знал, что делает, пусть даже я этого не знаю». Огорченно поджав губы, Даниляр вышел в приемную, закрыл за собой дверь и открыл вторую дверь перед посетителями.
Горан отшатнулся – он как раз поднял пухлую руку, чтобы постучать.
– Ох! – Он моргнул, его одутловатое лицо еще больше покраснело. – Капеллан, доброе утро.
– Элдер Горан, – вежливо поприветствовал его Даниляр. Судя по запаху бренди, Горан очень старался не замерзнуть. – Доброе утро. Вы не зайдете?
Горан понял, что так и стоит с протянутой рукой, опустил ее, спрятал кисти рук в рукава и переступил порог. Делегация следовала за ним по пятам, полукругом выстраиваясь у двери. Одинаковые красные сутаны делали элдеров похожими на стаю малиновок.
«Наверняка решили произвести грандиозное впечатление на старого больного человека. На меня же эта показуха никак не подействует».
– Итак, господа, – продолжил Даниляр, – чем я могу вам помочь?
– Мы пришли, чтобы увидеть настоятеля, – безо всяких вступлений начал Горан. – Мы обеспокоены состоянием его здоровья. Он болен уже давно. Возможно, ему следует отказаться от административных обязанностей и вплотную заняться своим выздоровлением. В конце концов, мы не видели его в зале совета уже больше месяца.
«Вот мы и перешли к сути». Даниляр слегка нахмурился.
– Значит, вы хотите убедиться, способен ли он, как прежде, держать бразды правления орденом в своих руках? Понятно. Что ж, заверяю вас, господа: болезнь настоятеля никоим образом не сказалась на исполнении им своих обязанностей по ежедневному управлению Домом.
– Благодарю, капеллан, но мы бы хотели убедиться в этом лично.
– У вас есть сомнения?
– Да, у нас есть сомнения! – Горан покраснел еще сильнее. – Мы не видели настоятеля даже мельком уже более пяти недель. Может, он давно лежит в могиле, нам это неизвестно.
– Но, элдер, настоятель совершенно очевидно жив. Вы читали подписанные им эдикты. Все они освидетельствованы и снабжены его личной печатью согласно нашим законам. – Даниляр говорил спокойно и ровно, не позволяя себе повышать голос.
