Пройдет немного дней и чиновник санкт-петербургского почтамта Иван Оденталь отпишет другу после освобождения Смоленска: «…Можно себе представить, как торопится он (император французов) унести свои ноги. Гр(аф) Платов скачет за Смоленском вдогонку за новыми корпусами и кричит «ура!» – видно их догоняет. Немного же осталось теперь у Наполеона клочков от великой его армии».
…Контрнаступление русской армии и начало преследования Наполеона дало всплеск армейскому партизанству. Казаки стали его первоосновой. Сила же армейских партизан выразилась в следующих цифрах. Всего в состав летучих отрядов в сентябре 1812 года входило: 36 казачьих полков (или иррегулярных, бывших на положении казачьих), 7 армейских кавалерийских (гусарских, уланских, драгунских) полков, 5 отдельных эскадронов кавалерии, 6 пехотных (егерских) полков, 22 полковых орудия и одна команда конной артиллерии.
О действиях партизан от кутузовской армии известно много свидетельств. Гусар-поэт Денис Давыдов, человек огромной исторической популярности, в своем известном «Дневнике партизанских действий» рассказал о том, как казаки нескольких партизанских отрядов «сопровождали» походную колонну, в которой к Смоленску шла императорская гвардия во главе с самим Наполеоном:
«…На рассвете, разъезды наши дали знать, что пехотные неприятельские колонны тянутся между Никулиным и Стеснами. Мы помчались к большой дороге и покрыли нашею ордою все пространство от Аносово до Мерлина. Неприятель остановился, чтобы дождаться хвоста колонны, бежавшего во всю прыть для сомкнутия.
Заметив сие, граф Орлов-Денисов приказал нам атаковать их. Расстройство сей части колонны неприятельской способствовало нам почти беспрепятственно затоптать ее и захватить в плен генералов Альмераса и Бюрта, до двухсот нижних чинов, четыре орудия и множество обоза.
Наконец подошла Старая гвардия, посреди коей находился сам Наполеон. Это было уже гораздо за полдень. Мы вскочили на коней и снова явились у большой дороги. Неприятель, увидя шумные толпы наши, взял ружье под курок и гордо продолжал путь, не прибавляя шагу. Сколько ни покушались мы оторвать хотя одного рядового из сомкнутых колонн, но они, как гранитные, пренебрегали все усилия наши и остались невредимыми…
Я никогда не забуду свободную поступь и грозную осанку сих всеми родами смерти угрожаемых воинов! Осененные высокими медвежьими шапками, в синих мундирах, в белых ремнях с красными султанами и эполетами, они казались как маков цвет среди снежного поля! Будь с нами несколько рот конной артиллерии и вся регулярная кавалерия, бог знает для чего при армии влачившаяся, то как передовая, так и в следующие за нею в сей день колонны вряд ли отошли бы с столь малым уроном, каковой они в сей день потерпели.
Командуя одними казаками, мы жужжали вокруг сменявшихся колонн неприятельских, у коих отбивали отставшие обозы и орудия, иногда отрывали рассыпанные или растянутые по дороге взводы, но колонны оставались невредимыми.
Видя, что все наши азиатские атаки рушатся у сомкнутого строя европейского, я решился под вечер послать (майора) Чеченского полк (бугских казаков. – А.Ш.) вперед, чтобы ломать мостики, находящиеся на пути к Красному, заваливать дорогу и стараться всеми силами, окружая справа и слева и пересекая дорогу спереди, мы перестреливались с стрелками и составляли, так сказать, авангард авангарда французской армии.
Я как теперь вижу графа Орлова-Денисова, гарцующего у самой колонны на рыжем коне своем, окруженного моими ахтырскими гусарами и ординарцами Лейб-гвардии казацкого полка. Полковники и офицеры, урядники, многие простые казаки бросались к самому фронту, – но все было тщетно! Колонны валили одна за другою, отгоняя нас ружейными выстрелами, и смеялись над нашим вокруг них безуспешным рыцарством.
В течение дня сего мы еще взяли одного генерала (Мартушевича), множество обозов и пленных до семисот человек: но гвардия с Наполеоном прошла посреди толпы казаков наших, как стопушечный корабль между рыбачьими лодками…»
…21 октября кавалерия авангарда генерала от инфантерии М. А. Милорадовича вышла к столбовой Смоленской дороге. С сельской колокольни в «зрительную» (подзорную) трубу генералам Васильчикову и Корфу было ясно видно движение наполеоновской армии, шедшей в большом беспорядке. На их глазах генерал-майор Карпов с несколькими казачьими полками сделал дерзкий набег на дорогу и «выхватил» несколько обозов из самой середины французских корпусов, перебив и разогнав их пехотную охрану. Этот лихой набег стал предвестником Вяземского сражения.
…Сражение под Вязьмой прошло без присутствия самых главных предводителей сторон – императора Наполеона I и генерал-фельдмаршала светлейшего князя М. И. Голенищева-Кутузова. И тот, и другой в тот день находились в 27 верстах от этого древнего русского города: первый был в Семлеве, второй – в Дуброве.
Вяземское сражение завязал Милорадович, перекрывший дорогу арьергардному корпусу маршала Даву. Платов, который шел по его пятам, услыша влево от себя артиллерийскую канонаду, сперва подумал, что бой завязал один из летучих партизанских отрядов, которые роились над Смоленской дорогой. Когда же он получил донесение о том, что Милорадович напал на французские колонны, бывшие впереди, донской атаман по тревоге поднял свои полки с ночлега и двинулся к месту кровавых событий.
В платовском отряде состояли по приказу главнокомандующего 26-я пехотная дивизия генерал-майора И. Ф. Паскевича и два драгунских полка. Атаман вручил эти регулярные силы под начальство своего старого боевого товарища генерал-майора А. П. Ермолова, начальника Главного штаба кутузовской армии, находившегося в те дни в рядах авангарда.
Генерал от кавалерии М. И. Платов отдал приказ подчиненному ему командиру 26-й пехотной дивизии генерал-майору И. Ф. Паскевичу атаковать неприятельский арьергард у Вязьмы. Атаман уведомил, что французы будут одновременно атакованы и войсками Милорадовича. Казаки же нанесут удар с правой стороны столбовой Смоленской дороги, в то время как пехота Паскевича будет теснить наполеоновцев по самой дороге.
Ситуация не давала времени на раздумья и ожидания сосредоточения сил. Арьергард 1-го армейского корпуса Великой армии под командованием маршала Даву надо было еще догнать. Чтобы это сделать и связать французов на дороге огневым боем, требовалось овладеть городом, который смотрелся на большой дороге сильным бастионом.
Поскольку 26-я пехотная дивизия, спешившая к Вязьме, еще не подошла, сметливый Платов посадил на казачьих лошадей, что не выглядели обессиленными, верхом позади всадников 300 (или 400) стрелков из стоявшего вблизи казачьего стана 5-го егерского полка. За «ездящей» пехотой, которая шла на рысях, были отправлены шесть орудий легкой артиллерийской роты. Вместе с ними к городу атаман двинул донскую конную артиллерию, два драгунских и несколько казачьих полков.
Сам же генерал от кавалерии поспешил догнать с оставшейся у него казачьей конницей вражеский арьергард, настигнув его в селе Федоровском и завязав там бой. Французы, видя себя окруженными и путь в Вязьму в руках противника, дрались упорно, с ожесточением. Прорваться к городу, стоявшему там, где реку Вязьму пересекал Смоленский тракт, они могли только с боем и большими потерями в людях и оружии.
26-я пехотная дивизия догнала вражеский арьергард. Он состоял из двух пехотных колонн, одна из которых стояла на Смоленской дороге, другая с правой ее стороны у опушки малого леса. Командир дивизии принял решение атаковать колонны прежде, чем к ним могла подоспеть поддержка. Казаки получили приказ «стать во фланг этих колонн с левой стороны дороги и атаковать, когда они будут приведены в расстройство огнем нашей артиллерии».
Шесть орудий легкой артиллерийской роты открыли беглый картечный огонь. Казаки, видя начавшееся расстройство вражеских рядов, бросились лавой в атаку, но сделали это слишком рано. Французская пехота, воспользовавшись тем, что противник прекратил пушечный огонь, сомкнули ряды колонн и встретили «набегающую» лаву ружейными залпами. Казакам пришлось отвернуть коней в стороны. Тогда картечный огонь возобновился, после чего в штыковую атаку, которая оказалась победной, пошли русские егеря.
Когда войска наступающего кутузовского авангарда подступили к Вязьме, атаман М. И. Платов приказал командиру 26-й пехотной дивизии, бывшего «в его команде», взять город. Речь в данном случае шла о совместной атаке с пехотой армейского авангарда, который в движении не всегда поспевал за усиленным летучим казачьим корпусом.
В 4 часа дня начался штурм самого города, который через два часа был очищен от неприятеля. Главным героем дня стала 11-я пехотная дивизия (прежде всего Перновский пехотный полк), которая пошла на приступ по приказу генерала от инфантерии М. А. Милорадовича. Платовские казаки ворвались в город с северо-восточной стороны вместе с 26-й пехотной дивизией, и приняли посильное участие в тушении пожаров. Совместными усилиями город был очищен от неприятеля к 6 часам дня.
