— Меня не пускают в рай, — вздохнула она.
— Это еще почему? — меня не отпускало какое-то странное ощущение неправдоподобности происходящего.
Я разговаривала с Люськой, вернее, с ее бесплотным духом, а сама она, ее тело, находилось подле меня.
— Они говорят, что я не умерла. Якобы меня нет в записях. Одним словом, и там тоже бардак.
— Как это нет в записях? — машинально повторила я.
— Нет, и все, — Люська, вернее, ее призрак возмущенно пожал плечами.
Я задумалась, не зная, что сказать, а Манка робко подал голос:
— А они хорошо проверяли? Или, может, запись о тебе находится в другом месте?
— Это еще в каком таком другом месте? — набычилась Люся.
— Ну… кхе… в аду, — совсем тихо пискнул он.
— Ах ты, мерзкая букашка! — взорвалась она. — Да я ж тебя! Да ты ж у меня!
Наконец-то! Узнаю свою любимую подругу.
— Тише! — прикрикнул Вицемир. — Люся не умерла.
Мы ошеломленно вытаращили глаза, а защитник, овладев нашим полным и безраздельным вниманием, продолжил:
— Это заклинание, которое вчера успел выкрикнуть перед смертью Грешник, как бы вызывает смерть и в то же самое время — нет. Тело умирает, но мнимой смертью, а душа же покидает свое тело, освобождаясь от всех грехов.
— Как-то ты все туманно объясняешь. Разве это плохо, когда душа освобождается от грехов? В самый рай ей тогда дорога. Почему же ее не впускают туда? А если Люся умерла только мнимой смертью, то почему бы ее душе не вернуться обратно в тело? Вот ведь она — ее душа и вот тело, — покачала я головой.
— Вообще-то я пробовала, но у меня ничего не вышло, — неохотно призналась подруга, — а почему — не знаю.
— Да потому что, возжелав отдать свои грехи, чем и успел воспользоваться один из Грешников, ты обрекла свою душу на вечное скитание, ибо безгрешная, она никогда не сможет вернуться в свое тело. Тебе надо вернуть свои грехи.
— А если я не смогу их вернуть, что будет со мной? — обеспокоенно спросила она.
— Тогда ты вечно будешь обречена скитаться по земле в теперешнем своем призрачном обличье. В рай тебя не возьмут, потому что фактически ты не умерла и не умрешь никогда, твое тело находится в коме — на зыбкой границе между жизнью и смертью. Так что у тебя есть два варианта: либо ты находишь свои грехи и, вернув их, возвращаешься в свое тело, либо мы пристраиваем тебя в какой-нибудь старенький замок, где ты будешь изображать чье-нибудь фамильное привидение. Кстати, я даже знаю некоторых неудачников, так и не нашедших своих грехов. Они весьма неплохо устроились в развалинах старинных замков, где и развлекаются кто как может, представляя то добрых, то злых призраков. Сами слагают о себе легенды и распускают слухи о них. По-моему, они очень довольны своей судьбой и неудачниками себя уже не считают.
— Но почему монстры просто не убивают, чтобы забрать грехи жертв? — перебил Вицемира Манка.
— Потому что у мертвых они не смогут их забрать, — терпеливо объяснил Вицемир. — Со смертью грех исчезает.
— А где же мне искать свои грехи? — прохныкала Люся.
— В замке Грешников.
— А как мы найдем именно ее грехи? — спросила я. — Или их сортируют по баночкам и пакетикам и поименно подписывают?
— Да уж как-то не хочется брать на себя чужой груз, — кивнула подруга.
— Когда мы войдем в комнату, где хранятся грехи, они сами тебя найдут, — успокоил защитник.
— А с моим телом за это время ничего не случится? — встревожилась Люська, оглядевшись по сторонам. — Если его кто-нибудь подъест, оно умрет?
— В том-то и дело, что нет. Даже если от него ничего не останется, будет считаться, что оно все равно есть, просто ты не сможешь в него вернуться. Ни в рай, ни обратно в тело.
— Какой кошмар! — она всплеснула руками. — А что же тогда делать? Может, пока мы с Леркой сходим за моими грехами, Манка постережет мое тело? Я за него все же беспокоюсь! Оно мне очень нравится, да и привыкла я к нему, сроднилась даже.
Вицемир покачал головой:
— Я сделаю лучше: наложу на него заклинание и его никто не обнаружит.
— А точно никто не обнаружит? — все еще беспокоилась моя неугомонная подруга, вернее, бестелесный дух ее.
— Совершенно точно, — с легким раздражением уже ответил Вицемир.
— И долго твое заклинание будет работать?
— Пока я его не сниму.
Люся облегченно вздохнула.
— Накладывай свое заклинание, — наконец разрешила она.
Когда все вопросы были разрешены, мы с Манкой решили позавтракать. Люська, как вы понимаете, в этом не нуждалась. Неожиданно вспомнив вчерашнее событие, я с яростью набросилась на защитника:
— Что ж ты мне сразу не сказал, что Люська не умерла? Тебе что, нравилось смотреть, как я бьюсь в рыданиях?
— А ты рыдала? — умилилась Люся, приложив руки к груди.
— Еще как! — ответил Вицемир. — Даже Манка проронил пару слезинок!
— Ох, рыжик! — восторженно воскликнула подруга.
— Не увиливай от ответа! — потребовала я, сверля защитника гневно-вопросительным взглядом.
— Да я пытался тебе объяснить, но ты же ничего слушать не хотела, все рыдала и рыдала, пока не отрубилась, — оправдывающимся голосом ответил он.
— Ладно, прощаю, — махнула я рукой, а Люська вспорхнула и радостно воскликнула:
— Ну что, идем за грехами?
— Идем, — отозвались мы.
А ведь когда-то я и предположить не могла, что мы вот так будем топать за грехами в надежде поскорее обрести их, тут не чаешь, как избавиться от них…
Люська порхала рядом с Вицемиром, а я наблюдала за ней. Все же как-то непривычно было видеть свою подругу в таком полупрозрачном состоянии. Шли мы, шли, и тут до меня дошло, а куда мы, собственно говоря, идем, в смысле в каком направлении? Я посмотрела на защитника.
— А где живут эти Грешники? Ты знаешь, куда нам идти? Или мы наугад топаем?
— Они живут в замке, который гордо именуют Домом Мрака, — ответил Вицемир и с некоторым возмущением добавил: — Проснулась! Столько времени шла и молчала и — на тебе! Запомни, если я веду, значит, знаю, куда идти, могла бы и не сомневаться. Уж не первый день знакомы, к моему великому сожалению.
Я с трудом подавила в себе вспышку возмущения, уже готового прорваться наружу.
«Дурак и зануда», — мстительно подумала я, прекрасно зная, что он не преминет, по своей дурной привычке, копнуть мои мысли, а внешне примирительным тоном спросила:
— Далеко ли нам еще идти?
Защитник с незаслуженно-оскорбленным видом (ох и умница я, права оказалась, не удержался, бродяга, покопался-таки в моих мыслях) нехотя процедил сквозь зубы:
— Не очень, — а я, уже отвернувшись от него (пусть дуется), чуть не рассмеялась, увидев, как Люся старательно огибает растения, но некоторые из них все равно проходят сквозь нее.
— Люсь, — подал голос Манка, также наблюдавший за ней. — А каково это быть в роли духа?
— Вот когда умрешь, тогда поймешь сам, — ответила она, но, увидев, что рыжик обидчиво поджал губы, добавила: — Не знаю… Я вся такая легкая, невесомая… Все непривычно как-то, прекрасно понимаю, что бесплотна, но реакции тела остались, вот и дергаюсь от кустов, вон и Лерка подхихикивает надо мной, думая, что я ничего не вижу.
— А ты рай видела? — оживился Манка.
— Как же! Я же говорю, меня туда не пустили! Даже ворот не открыли!
— А там что, ворота есть? — удивился он.
— А ты как думал!
— И забор?
— Нет, забора нет. Вокруг лишь небо и посреди золотые, решетчатые ворота, за которыми виднеется дивный сад. Если облететь ворота с другой стороны, то видишь то же самое. У ворот два ангела-привратника, как и полагается в любом уважающем себя раю. Очень красивые существа! — Люська блаженно закатила глаза и потом продолжила: — А какие у них роскошные крылья!
— Это они тебя не пустили? — включилась я в разговор.
— Они самые, — обиженно ответила она. — Вытащили откуда-то длиннющий список, долго его изучали и в конечном итоге велели проваливать.
— Так и сказали? — недоверчиво покосился на нее Вицемир.
— Ну, не совсем так, конечно, но смысл был тот же, — протянула Люська. — Они просто сказали, что в списке я не числюсь, поскольку я еще не умерла. Велели проверить свое тело и разбираться на земле.
— А тебе не страшно было, когда ты думала, что умерла? — продолжал любопытствовать рыжик.
— Не знаю… Нет, наверное… Я ведь и понять еще ничего не успела, как уже стояла у золотых ворот рая. В упор не помню, как меня к ним перенесло.
— Автоматически, — ответил Вицемир. — Когда душа отделяется от тела, она автоматически отправляется либо к воротам рая, либо к воротам ада, либо в чистилище для выяснения дальнейшей судьбы.
— Ой, Люська, только ты могла вляпаться в такую неприятность, — вздохнула я. — Вот смотри, сколько мы теперь теряем времени.
