«Встречаемся». Не совсем обязательства, но Сторм вообще не ожидала, что он расскажет о ней Клодетт.
Эйден взял ее за руки. Сторм хотела оттолкнуть его, но в свете сказанного решила этого не делать.
— Она рассказала мне удивительную историю о том, что происходило, пока она была в коме. Как она приходила ко мне и как воспользовалась твоей помощью, чтобы привести меня к Бекки.
— Похоже, Клодетт была замечательной женщиной.
— И хорошей матерью, — добавил Эйден. — Она не могла уйти, пока я не найду Бекки. Но, когда все устроилось, она была более чем готова к этому. Перед самой смертью она просила меня поблагодарить тебя от ее имени, когда я найду тебя на ярмарке. Вот почему я там остановился. Судьба, но не без помощи Клодетт.
Сторм растаяла в его объятиях. Их потребность в утешении была взаимной. Каждый их них отчаянно в этом нуждался. Его горе стало ее горем. Полностью. Наступил один из тех моментов, когда дар Сторм чувствовать настоящее едва не сломал ее. Жена была очень дорога Эйдену. Ему понадобится немало времени, чтобы залечить это горе.
— Если Клодетт могла астрально проецироваться, — сказала Сторм, вытаскивая их обоих из затягивающего омута эмоций, — у Бекки могут быть собственные экстрасенсорные способности.
— Мне все интересно, не потому ли она решила, что ты ее мать. Может быть, она может чувствовать будущее. Если она экстрасенс, то мне очень нужна твоя помощь в ее воспитании.
— Так все решилось? — спросила Сторм. — Она теперь твоя? Без вопросов?
— Клодетт подписала заявление о том, что я биологический отец Бекки.
Слова Эйдена оказались для Сторм ударом. Шок. Осознание. Клодетт была биологической матерью Бекки. А с биологией не поспоришь. Бекки не была ее. Эту девочку сотворила любовь Эйдена и Клодетт.
Она обманывала себя, думая, что они с Эйденом могут быть вместе. Вожделение не равно любви. Секс ради удовольствия не порождает обязательств. Вдруг Сторм остро ощутила, что она в его объятиях, и смутилась. Отпрянула от него и вздрогнула, когда он ее отпустил.
Эйден снял куртку и накинул ей на плечи.
— Когда Клодетт не стало, я вернулся к Джинни. Ты была мне нужна, Сторм, но я понял, почему ты уехала.
— Я поехала в хоспис, чтобы быть рядом с тобой. Но то, что я там увидела, было слишком похоже на «и жили они долго и счастливо». Я увидела любовь в глазах Клодетт, когда она смотрела на тебя. И я уехала. Мне нужно было двигаться дальше. А теперь и тебе это нужно. — Сторм поднялась. — Когда вам нужно вернуться на похороны?
— Клодетт завещала тело науке. Все кончено, Сторм.
— Ничего не кончено, Эйден. Тебе еще предстоит зализывать раны.
— Я знаю, чего хочу! — рявкнул он. Сейчас он казался намного злее, чем когда она приковала его наручниками к кровати.
Сторм тряхнула головой, избавляясь от воспоминаний.
— После всего, через что ты прошел, ты просто не можешь знать, чего хочешь. Минуло слишком мало времени. Тебе придется справиться с ее комой, со своим чувством вины, с тем, что Клодетт вернулась в твою жизнь, с женитьбой… а потом снова и снова справляться с ее смертью.
Она потерла руки от внезапного озноба.
— Позовешь меня, когда окажешься по другую сторону всего этого. Целиком. Когда снова сможешь ясно мыслить. Ни одно из решений, которые ты сейчас принимаешь, не имеет твердой почвы. Хотя тебе, конечно, по барабану, потому что ты всегда предпочитаешь колеса.
Сторм развернулась и направилась обратно к замку.
— Охренеть! — услышала она за спиной. — И кто теперь убегает? Точно не я. Погоди, я еще дам тебе код к системе входа в мой панцирь, раз уж ты единственная, кто сейчас ведет себя, как черепаха.
Да, он злился, но не пытался пойти за ней. Не побежал к ней, как побежал тогда к Клодетт.
Вот так. Не успела она подняться из мертвых, как теперь, уходя от него, опять умирала внутри.
В замке Сторм поцеловала на прощание Джинни, чуть не сломалась, поцеловав Бекки, и кое-как собрала манатки, чтобы вернуться на материк. Вики позаботится об Эйдене и его семье.
Вернувшись в Салем, Дестини и Реджи предложили взять Пеппер на поздний сеанс в кино в качестве последнего подарка на день рождения.
Сторм вызвалась остаться с Джейком. Когда малыш уснул, она исходила весь дом вдоль и поперек, пока наконец не остановилась в своей комнате, чтобы взять подушку с травами, с которой спалось особенно хорошо, и «ловца снов»[59]. Она зажгла ритуальные свечи, чтобы призвать мир и любовь, и достала аквамариновое ожерелье бабушки. Глядя на него, Сторм концентрировалась на чувствах, которые испытывала к Эйдену и Бекки.
Она впивала бледный цвет камней, расслабляясь в энергии кристаллов.
Когда сон подступил ближе, Сторм погасила свечи и надела ожерелье. Повесила «ловца снов» на столбик кровати и, обняв подушку, закрыла глаза. Разум превратился в плодородную, но совершенно пустую равнину. Теперь, перебирая пальцами аквамарины, можно было позволить себе обдумать каждую свою эмоцию, каждое заветное желание.
В таком состоянии заклинание приобретало черты молитвы. Сторм не сопротивлялась и излила в этой молитве свои мечты:
«Благодарю силы, помогшие,Исправить ошибки прошлого,Ребенка найти потерянного,Эйдену, перед чувством вины растерянному.О помощи высшей молю,Чтоб исправить ошибку свою.Я молю о любви, в которой сердце томится,С тем, к кому мое сердце стремится,На земле ли, в дороге ли, лишь бы вместе,Лишь бы в любви взаимной, искренней и честной.Для вселенной разум я свой откроюИ буду счастлива пойти за своей судьбою.Пусть ведет меня плач до конца моих дней,Я берусь отыскать всех этих детей.Отныне и впредь, до последнего вздоха,Ограждаю близких моих от всего, что плохо.Я молю силы высшие: услышьте мои мольбы,Чтобы, как сказала я сегодня, так тому и быть».
Она стояла внизу высокой викторианской лестницы, вьющейся полукругом. Место было огромное, поразительное — дворец или собор. Потолок такой высокий, что едва виден, и стены тонули в бледном голубом свете, сочившемся отовсюду.
Наверху лестницы стояла Клодетт, глядя на нее. Это она дала жизнь малышке, которую держала на руках Сторм. Но и Клодетт держала ребенка, завернутого в голубое.
Она была слишком больна, чтобы заботится о малышке, поэтому Сторм и приехала, чтобы забрать ее и заботиться о ней. Одевая девочку в долгую дорогу, она все плакала и плакала, потому что дом ее был слишком далеко отсюда. От этого места, где теперь будет жить Клодетт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
