Голодали до конца рабочего дня, пока им не позволили уйти домой.
Все это время администрация была недоступна и для посетителей. На всех входах висели объявления о санитарной обработке. Народ же судачил о внезапной проверке из столицы, о заложенной бомбе, и даже о внезапной смерти всех членов администрации от алкогольного отравления.
Последняя версия, вероятно, вытекла из городских больниц и медицинских центров, в которые на следующее же утро доставили почти всех чиновников с подозрениями на инфаркты, инсульты, геморрои, гипертонические кризисы и прочие аппендициты.
Узнав о внезапных заболеваниях замов, Хватов долго чесал затылок, затем вызвал своего главного бухгалтера и предложил навскидку оценить муниципальные финансовые завихрения. К вечеру тот пришел в ужас от высокой компетентности муниципальных бухгалтеров и посоветовал нанять аудиторскую фирму, услугами которой регулярно пользовались предприятия Юрия Григорьевича. Сотрудники фирмы сперва отнеслись к предложению с опаской, все же не в их компетенции было брать на себя функции Контрольно-счетной палаты. Однако постепенно аудиторами овладел азарт, поставивший на уши все муниципальные предприятия. В результате с залегшим в одной из частных клиник якобы с острым приступом геморроя замом по торговле Толкиняном случился реальный инфаркт. В народе тут же пошла очередная сплетня о криворукости местных работников медицинского бизнеса, перепутавших симптомы инфаркта с симптомами геморроя, и подошедших к лечению с другой, привычной для них стороны.
А Юрий Григорьевич сделал следующий ход. Он напряг все свои и прежние, и новые связи, попросил владыку воздействовать на Минздрав, и в городские медицинские учреждения нагрянули проверки аж из министерства. Как-то так получилось, что проверялись только те клиники, в которых изнемогали от недугов члены администрации. Уже на второй день чиновники экстренно выздоровели. Однако проверка компетентности врачей, выписывающих липовые диагнозы, продолжилась. Комиссия приостановила деятельность нескольких клиник, по случайности принадлежащих ближайшим родственникам некоторых членов администрации.
Первой к Хватову явилась Фокина. Явилась на следующий день после того, как закрыли оформленный на ее дочь центр красоты и здоровья.
– Рад видеть вас в добром здравии, Антонина Семеновна! – улыбнулся вошедшей женщине Юрий Григорьевич, отчетливо видя в ее взгляде лавину проклятий, посылаемых на его голову. – Надеюсь, вы окончательно выздоровели? А то посидели бы на больничном еще недельку?
– Нет уж! – Фокина с грохотом отодвинула стул и села. – Еще за недельку вы весь наш город развалите!
– – ВАШ развалю, – согласился самопровозглашенный мэр.
– Ладно, допустим, ваша взяла, – женщина налила в стакан минералки и сделала глоток. – Но объясните толком, чего вы добиваетесь?
– Разве я не объяснял? – хозяин кабинета удивленно поднял брови. – Я хочу добиться, уважаемая Антонина Семеновна, чтобы члены администрации возместили ущерб, нанесенный городу и гражданам. Если изначально собирался стрясти с вас только за этот год, то теперь будем возмещать за три последних года. И срок возмещения аналогичный – три года.
– И вы сможете этот ущерб доказать?
– Доказать? – снова вскинул брови Хватов. – Кому? Я в суд обращаться не намерен, ибо понимаю, что если даже и удастся что-то доказать лет через несколько, то возместить по закону никак не получится. У вас же нет никакого имущества, не так ли? Еще раз поясняю, моя цель не наказать вас, а стрясти нанесенный ущерб, попутно воспитав для дальнейшей плодотворной работы. Потому возмещать будем не по закону, а по правде.
Фокина покраснела, шумно засопела, но сдержалась. Остудившись очередным глотком воды, спросила:
– Как будет определяться сумма ущерба?
– Так я же в первый день предлагал вам самим изложить все на бумаге, чтобы потом, по мере возмещения, вычеркивать по пунктам.
– И что конкретно я должна изложить?
– Все. Вот например… Где тут у меня ваша папочка… Ага, вот. Берем наугад. В марте прошлого года вы, Антонина Семеновна, посодействовали в получении квартиры Горохову Василию Андреевичу…
– И что?! – возмущенно вскочила со стула Фокина. – Горохов, между прочим, ветеран горячих точек! Он имеет ранения и награды! Он почти пятнадцать лет стоял на льготной очереди! В чем вы меня обвиняете?
– Пожалуйста, сядьте, уважаемая Антонина Семеновна, – Хватов сам встал, обошел стол и сел на стул рядом с Фокиной. – Я знаю, кто такой Горохов. Знаю, что он мог бы получить квартиру лет на несколько раньше. И знаю, что перед тем, как получить ордер, Горохов полгода бесплатно укладывал кафель в вашем коттедже…
Последовала долгая пауза, в течение которой Фокина пыталась понять суть обвинения.
– И что? Что я теперь должна сбить всю плитку, которую он положил.
– Ну зачем же? Просто заплатите мужику за работу по нормальным расценкам. Думаю, он и его семья будет вам искренне благодарны.
Снова последовала продолжительная пауза.
– Допустим, я возмещу так называемый ущерб, – заговорила зам по социальным вопросам, – что будет дальше?
– Дальше вы продолжите работать на своем месте.
– А я захочу?
– А куда вы денетесь?
Фокина фыркнула в ответ, встала и молча пошла к выходу.
– Да, Антонина Семеновна, вы вот этот свой больничный оформите, как отпуск за свой счет. И остальных предупредите.
***
Чиновники вернулись на свои места и даже начали выполнять свои обязанности. Вот только с самообличающими компроматами никто не спешил. Наоборот, кое-кто являлся к новому мэру с предложением договориться, кто-то пытался дать взятку и даже записать этот момент на видео.
В конце концов, терпение у Хватова кончилось, и он вызвал всех замов на экстренное совещание, на котором познакомил их с Климентием. Чиновники оказались людьми закаленными, в обморок падать никто не стал, ограничились вскриками и вскакиванием с мест. Впрочем, почти все они уже видели умруна, когда тот в открытую шастал по кабинетам в первый день, но принимали его за галлюцинацию от пищевого или психического расстройства. Повидавшие больше других Торчилин и Селедкин, как оказалось, договорились не рассказывать коллегам о некоторых нюансах своих приключений за терновым лабиринтом. Да и сами они как-то не догадались связать привидение с виденными ими говорящим сомом и русалкой.
Ч-ч-чт-то это? – дрожащим голосом вопросила Фокина, выпучив глаза на высунувшегося по пояс прямо посреди стола умруна.
– Прошу любить и жаловать, это Климентий, – далее Хватов хотел представить привидение, как умруна обыкновенного, но вспомнил, как того окрестил Лошадкин, и произнес» – фантом классический. Новейшая разработка одной секретной отечественной лаборатории.Кстати, господа Торчилин и Селедкин удосужились провести целую неделю на испытательном полигоне этой лаборатории. Они могут поведать вам о более удивительных проектах, которые там обкатывают.
Названные персонажи втянули головы в плечи под общими взглядами. Очень им не хотелось вспоминать те унижения, которые довелось испытать на берегу забытого цивилизацией озера.
– Итак, – продолжил хозяин кабинета, – Климентий по сути является душой этого здания. Да, это не
