2022 г.
Фусако Сигэнобу
Послесловие. Во дни цветения яблони. Фусако Сигэнобу обращается к дочери
Если мы не изменимся, мир не изменится.
Сейчас я нахожусь в следственном изоляторе Столичного полицейского управления напротив рва Императорского дворца. Как я буду проводить время внутри железных решеток, через которые мне пришлось бежать, не осмеливаясь?
Есть еще один я, который наблюдает. Как приятно было бы встретить с вами новое тысячелетие.
Желание каждого человека в любой стране и в любую эпоху провести день со своими близкими. Это невозможно для меня сейчас.
Вместо этого я хотел бы записать свои нынешние чувства, спокойно представляя прошлые дни, которые я провел с тобой и моими друзьями.
Независимо от того, как далеко вы находитесь, когда вы хотите вспомнить, посмотрите на луну. Луна одна и та же, где бы вы ни находились.
С тех пор, как ты был маленьким, мне много раз приходилось говорить это и расставаться с тобой. Причина, по которой я сказал тебе эти слова в последний раз, вероятно, заключалась в том, что где-то в моем сердце я мог больше не увидеть тебя.
Даже если бы я был далеко, я хотел смотреть на Орион, окруженный падающими звездами. На арабской земле с видом на Средиземное море стоит прекрасная ночь, которую невозможно представить в японском городе. Я не единственный, кого впечатлила звезда Ориона. Окудаира впервые посещает арабскую землю
То же самое было с Ясудой, Окамото и другими.
Плато Пека и скалы Баальбека усеяны неизвестными римскими руинами, а укрепленные мрамором пещеры были нашими тренировочными площадками.
С того момента, как солнце исчезает в далеком Средиземном море, ночь наступает все дальше и дальше, как будто тьма сопровождает лучи света и приближается. Когда тьма мгновенно превращается в угольно-черную, небо усеивается звездами. Когда вы стоите на бесконечной возвышенности, звезды, падающие с полного неба, распространяются к вашим ногам, создавая иллюзию, что вы держите звезды в руке. Падающая звезда падает каплей, и над глазами сияет Орион.
Несколько звезд ярко сияют.
Это мир «Маленького принца». Я смотрел на это звездное небо с тобой много раз.
Маленькие существа, как люди. Это как пыль в истории и мире, и в бесконечной вселенной всякая человеческая деятельность кажется мелкой и мирной.
Сможем ли мы когда-нибудь снова увидеть красивых звезд вместе? Я заставила вас пройти через невыразимые трудности. Почему это было?
Фусако Сигэнобу со своей дочерью
Не знаю, насколько хорошо я смог тебе объяснить. В какой-то момент я бы расплакалась и рассказала тебе о своих чувствах, а в другой раз я была бы матерью, которая никогда не вернется домой, не связавшись с тобой. У тебя не было матери, которая играла с тобой и шила тебе одежду.
Я мечтаю о том дне, когда ты снова предстанешь передо мной в роли дочери, пройдя официальную процедуру регистрации семьи.
Имея это в виду, я подписал свидетельство о рождении и сегодня отправил его в японское правительство.
Мне пятьдесят пять лет. Тебе двадцать семь. Когда я был в твоем возрасте, я уже был в арабских землях. Что я думаю и как я ты полюбил И как вы родились и как вас воспитали.
Думаю, пришло время рассказать вам свою историю.
* * *
До сих пор я думал, что будет трудно говорить с вами, живущими в арабском обществе, о Японии без чувства реальности.
По этой причине в Японии, оккупированной союзными войсками, в том числе вооруженными силами США, первым шагом было определить, что будет есть семья.
Родители решили открыть продуктовый магазин из-за идеи сэкономить. Тот факт, что дрожжевой хлеб продавался как горячие пирожки в качестве предпосылки, возможно, привел к небольшому доверию.
По словам моей матери, однажды, когда хлеб разлетался как горячие пирожки, я услышала, как громко плачет ребенок, а когда перевела взгляд на главную улицу, то, держа в руках цветы азалии, оказалась в толпе рыдающих людей. Посреди толпы, кажется, что его взял незнакомец.
В панике я выскочила и обняла меня, а когда я спросила почему, он сказал: «Я хочу увидеть маму». «Мне удалось найти его чудом», — сказала моя мать. В те времена люди часто терялись и оказывались разлученными друг с другом.
Это было в 1947, 1948 годах, когда мне было года два-три. В то время было много историй о похищениях людей, и казалось, что они не знали, что произойдет.
Когда мне было 12 лет, я переехал из Баджи Коэн в место рядом со станцией Тамаден Камимати и открыл бакалейную лавку «Хинодея».
Младший брат тоже присоединился к только что построенному дому, и началась жизнь шести членов семьи.
С моей точки зрения в детстве мой отец был непригоден для бизнеса. Он не был из тех людей, которые могут без причины выражать привязанность или дипломатические встречи. Он был человеком, который любил учиться. С его умелым почерком его попросили сделать таблички и вывески по соседству, попросили посоветоваться с ним. Я до сих пор вижу своего отца в военной форме, спокойно читающего книги, как владелец магазина. Мой отец вырос в семье самураев в Кагосиме. Строгое воспитание.
В детстве, когда он увидел своего друга, лежащего и разговаривающего с отцом, он очень завидовал. И он сказал, что решил, что когда у него когда-нибудь будет семья, он захочет дружить со своими детьми. Мой отец, может, и относился к нам, детям, как к друзьям, но для нас он был просто другом.
Он был очень достойным. С детской точки зрения он обладал неисчерпаемыми знаниями и всегда вежливо отвечал на наши вопросы. Однако, даже если бы я только хотел знать ответ на домашнее задание, мне часто приходилось подолгу слушать, как говорит мой отец, и я должен был быть к этому готов.
За моим домом в Сетагая стояли ряды богатых домов. Местные жители состояли из этих богатых людей, владельцев магазинов торгового района Камимачи и их семей, а также простолюдинов. Кроме того, существовал район под названием «Корейская деревня», где бок о бок стояли дома с жестяными крышами, выкрашенными черной каменноугольной смолой. Их было немного.
В то время, то есть в 1950 году, когда разразилась Корейская война, я почувствовала странное напряжение в моем детском сердце. Некоторые соседи говорят, что корейцы могут напасть, если ночью не запирать двери.
Дети часто играли, бросая камни в корейцев, когда чувствовали знаки взрослых. Когда я был маленьким,
