- Кысей, ты понимаешь, насколько все плохо?
- Я поймаю Фарида и Алекса. Я...
- Ты отстранен, - отчеканил отец Валуа, подходя ко мне и пристально вглядываясь в глаза. - Твоя версия произошедшего шита белыми нитками. Зачем было Фариду тебя освобождать? А потом нападать? А следом насиловать профессора? Это было при тебе? Если так, то почему ты не вмешался? Почему отпустил опасного вероотступника?
- Я... Я не помню...
Отец Валуа снял очки и еще раз внимательно вгляделся в мое лицо.
- Что ты имеешь в виду?
- Профессор заставил меня выпить свой отвар. Отвар забвения. Я сопротивлялся. Даже губу прокусил до крови, но не помогло. А после все как в тумане. Помню, что молился. Помню, как начал кровоточить образ заступника в камне. Как страшно закричал Лука, истекая кровью...
Кардинал Блейк не выдержал и сполз со стула под стол. Его вырвало. Отец Валуа брезгливо посмотрел на него и покачал головой.
- С кем приходится работать! Кардинал Блейк, идите проспитесь, смотреть противно. Пошли отсюда.
- Ты хоть понимаешь, в какое дерьмо влез? Все документы по методике профессора сгорели вместе с его домом. Это скандал. Святой Престол и орден Пяти столько вложили в эти исследования! И все прахом. И кто-то должен будет за это ответить. И ты же догадываешься, кто это будет?
Я разозлился не на шутку.
- Да какая к демону методика, если профессор опаивал своих пациентов, насилуя их разум и тело! Он не лечил безумие, он создавал колдунов! Я уверен, что это преступивший черту Алекс виновен в пожарах. Как и Лука виновен в смерти профессора Грано, напугав его до смерти. А Фарид? Он убил троих братьев ордена. Троих лучших братьев. Один против троих. Как такое возможно обычному человеку?
- Замок на воротах Академии был вскрыт, а окно в здании разбито. Ответь мне честно, кто еще был вчера ночью в Зеленом зале?
Я похолодел. Мы стояли в коридоре, мимо нас прошел стражник, дав мне лишнюю минуту на обдумывание ответа.
- Говори.
- Я не уверен. Все было как в тумане, - я прикрыл глаза. - Но мне показалось, что... Да нет... Это невозможно!
- Что? Да говори уже!
- Мне показалось, что фигура из камня воплотилась и прошла мимо меня... Серый... Серый Ангел...
Отец Валуа выругался так витиевато, что я почувствовал, как начинают гореть щеки. Даже не знал, что он умеет так.
- Отец Валуа, а кто был шестым? - неожиданно даже для самого себя спросил я.
- В смысле?
- Всего известно пять заступников, но в легенде, в запрещенной ее версии говорится о шестом, который стал отступником. Который вернется и...
Церковник вдруг горько улыбнулся.
- Если бы только это могло произойти... Увы...
- Не понимаю...
- А тебе и не надо. Шестой возвращался каждый цикл, каждые двести лет, чтобы искупить свой грех, но после Синей войны... Никто из этого проклятого рода никогда уже не вернется... А наши земли поглощает мрак безумия...
Церковник смотрел мимо меня, на его лице было написано безмерная усталость человека, заглянувшего в сердце бездны. Я неловко кашлянул, поспешив оторвать его от горестных дум.
- Отец Валуа, позвольте мне поймать безумцев. Они опасны. Надо объявить тревогу, никого не выпускать из города. Обыскать все места...
- Ты отстранен. И я отменил срочное собрание городского совета. Даже не спорь. Возвращайся домой, - он тяжело вздохнул и кивнул в сторону кабинета. - Я сам займусь, от этого жирного борова толку не дождешься! Клятый пьяница!..
Я не стал спорить с церковником. Вместо этого я нашел Януша и попросил сообщать мне обо всех действиях городской стражи, отца Валуа и даже кардинала. Но прежде всего мне надо было заняться Лидией. Она говорила, что нашла Алекса. Было ли это блефом? Но профессор ей поверил, когда она упомянула о прокушенном пальце. А с другой стороны, откуда она могла об этом узнать? Едва ли Алекс рассказал бы ей такие подробности. Она могла просто заметить укус и на ходу придумать. В любом случае, ее непременно надо было вывести из забытья. Чем дольше она остается в таком состоянии, тем выше риск, что об ее участии в этом деле станет известно. Господи, и за какие грехи ты меня караешь?
В лавке мастера-кукольника было шумно. Почтенное семейство выбирало куклу для своей маленькой дочери. Рыжеволосое создание голосило на всю лавку, требуя непременно вон ту большую, с голубыми глазами. Отчаявшаяся мать пыталась призвать девочку к порядку, а отец семейства с внушительным животом невозмутимо торговался с мастером. От детского крика у меня звенело в ушах. Я на секунду представил на ее месте Лидию с куда более сильным голосом, и мне стало плохо.
- Что желаете, господин инквизитор? - учтиво спросил мастер.
На меня смотрели несколько десятков стеклянных глаз разных оттенков. Куклы казались пугающе живыми. Их фарфоровые лица в обрамлении вьющихся локонов улыбались или печалились, протягивая ко мне искусно сделанные пальчики.
- Мне нужна... большая и красивая.
- Понимаю, - улыбнулся мастер. - Тогда взгляните на эту. Чудесная Лилит с белокурыми локонами и синими глазами, мечта любой девочки, платье из мирстенских кружев и себярского шелка.
Кукла чем-то неуловимо напомнила мне Лидию.
- Сколько?
- Пятьдесят, - угодливо поклонился старик.
- Сколько? - переспросил я. - Пятьдесят чего? Золотых?
- Да, ваша святость. Локоны из конского волоса. Тончайший фарфор. Взгляните на глаза. Это же окорчемское стекло. Его блеск будет радовать вашу девочку и сохранится для ее детей, и детей ее детей...
У меня в кармане было всего десять золотых. Я уже досадовал на себя, что зашел в эту лавку. Надо было выбрать попроще, на рыночной площади нашлись бы торговцы обычными деревянными куклами. С другой стороны, Лидия наверняка была балованным ребенком и привыкла к дорогим игрушкам.
- Если у вас с собой столько нет, - торопливо сказал старик, как будто прочитав мои мысли, - то нестрашно. Вы можете оставить расписку.
- Спасибо, но это слишком дорого, - мое месячное жалованье составляло всего сорок золотых. - У вас же есть что-нибудь подешевле?
Мастер недовольно подкрутил длинные седые усы, потом кивнул.
- До десяти золотых, пожалуйста, - торопливо попросил я.
- Тогда, увы, - развел руками старик. - Самая дешевая кукла здесь стоит двадцать пять золотых.
Демон! Видеть еще одну истерику Лидии я совершенно не хотел.
- Показывайте за двадцать пять.
В результате я ушел из лавки с Лилит, справедливо рассудив, что нервы дороже месячного жалованья.
В экипаже я отложил подарок в сторону и вытащил дневник. Даже держать его в руках было противно, словно он насквозь пропитался пороком и болью. Стараясь не вчитываться подробно, я перелистывал его в поисках описания, как действует отвар забвения.
"Память возвращается к Фариду, чтобы я не делал. Надо попробовать усилить дозу..."
"Ивер - мой новый пациент. Я должен преуспеть. Как же он красив, но нельзя оставить его у себя. Его родители очень богаты. Это мой шанс. Он страдает навязчивыми состояниями, не может выходить в свет..."
Господи, неужели речь идет об Ивере Арметино? Внуке помчика Арметино, который в родстве с князем?
"У меня получилось! Я дал ему отвар. Он вновь стал ребенком, доверчивым и послушным. Лука вытащил его страхи. Смешно, но этот мальчик боится воды... Я не стал ждать и сразу же подарил ему свою любовь. Добавить кошачью траву в отвар оказалось удачной мыслью, пациенты не противятся. Но плохо, что после этого память возвращается быстрей. Но теперь он помнит лишь меня. Он забыл, как тонул в пруду. Помнит лишь мою ласку... Какой же он сладкий и юный... Надо будет повторить курс лечения..."
Я отшвырнул от себя дневник, сжав руки в кулаки. Мерзкий больной ублюдок! Он до последнего не понимал, что калечит несчастных, искренне полагая себя их спасителем... Господи!
