Максу нечего было сказать. Он сам совсем недавно испытал горечь потери и знал, что слова утешения бесполезны.
– Что собираетесь делать? – спросил он.
– Аллейн хочет, чтобы я пока осталась, помогла ему. Он же теперь главный. Ему очень трудно перенести такой удар.
– Да. И я вам благодарен, что вы согласились отвезти меня.
– Как же я могла допустить, чтобы вы уехали, не попрощавшись.
– Почему обязательно это должно быть прощанием? Мы могли бы сказать друг другу «увидимся» или «до скорой встречи». Почему бы вам не позвонить мне, когда вы приедете в Майами? Или давайте лучше я вам позвоню.
Шанталь бросила на него печальный взгляд. Макс почувствовал себя глупо, неловко и очень жалел, что затеял этот разговор.
– Извините.
Она покачала головой. Он так и не понял, что это значило.
Машина остановились у здания аэропорта. Шанталь взяла Макса за руку.
– Не звоните мне. Вы не готовы. Ни для меня, ни для кого. – Она попыталась улыбнуться дрожащими губами. – Поезжайте домой и окончательно похороните жену. Погорюйте о ней, поплачьте, выпустите все, что накопилось, наружу. Только тогда вы сумеете двигаться дальше.
Часть пятая
59
В Майами он вновь поселился отеле «Рэдиссон». Номер ему дали другой, но точно такой, как прежний. Две кровати с шерстяными клетчатыми покрывалами, коричневым и желтым, прикроватный столик с Библией издательства «Гидеон» в ящике, письменный стол, стул, телевизор со среднего размера экраном. Из окна вид был иной. Бакалейный магазин, книжный, кафе-мороженое, склад ковров и дешевая китайская закусочная. Дальше стояли скромные домики, скрытые деревьями и кустами. Погода хорошая, небо ярко-синее, а солнце хотя и палило, но не так беспощадно, как на Гаити. В такси Макс не раздумывая назвал адрес этого отеля. Он принял решение еще в самолете, сразу после взлета. Не захотел проводить Рождество и встречать Новый год дома, в музее своего былого счастья. Он вернется туда, когда будет готов.
Оказалось, что все продолжается. Чарли Карвер не шел из головы. Где мальчик? Что с ним случилось? Макс никогда не бросал дела незаконченными именно по этой причине. Они держали его в напряжении, преследовали, не давали существовать.
Он поехал в Малый Гаити. Магазины, бары, рынок, клубы. Он был там единственным белым. Его никто не беспокоил, не приставал. Ему казалось, он узнает знакомые лица, которые встречал в Порт-о-Пренсе и Петионвилле, но это были не те.
Макс поужинал в гаитянском ресторане «Тап-Тап». Еда великолепная, обслуживание замечательное, обстановка шумная, но теплая. Он отправился туда и на следующий день. Сел за тот же стол, лицом к доске объявлений с плакатом с фотографией Чарли посередине.
Макс прокручивал в голове дело. И так и сяк. Тасовал свидетельства. Раскладывал, складывал. Присматривался к малейшим деталям. Подоплека, история, люди. Не сходилось. Было здесь что-то такое, чего он не увидел. Вернее, так и было задумано, чтобы он не увидел.
Что именно? Нет, заканчивать никак нельзя.
Он должен выяснить, что произошло с Чарли Карвером.
60
Двадцать первое декабря. Утром позвонил Джо. Сообщил, что они освободили Клодетту Тодор и арестовали Саксби. Этот негодяй начал колоться, как только на нем защелкнули наручники. Сразу стал договариваться о смягчении приговора в обмен на конфиденциальные сведения о приватном клубе в Майами и мертвых телах, закопанных в Национальном парке Эверглейдс.
Отец Александр уже выехал в Форт-Лодердейл за племянницей.
Джо спросил Макса, зачем он остановился в «Рэдиссоне». Макс не смог придумать ничего умного, поэтому сказал другу правду. К его удивлению, Джо сказал, что понимает это, Максу действительно нужно время, чтобы привыкнуть, осмотреться. Зачем бередить открытую рану? Надо подождать, когда она затянется.
Они договорились встретиться завтра вечером в L-баре. Впервые после возвращения Макса. Все это время Джо был сильно занят: Рождество всегда приносит копам всякие сюрпризы.
* * *
Макс заглянул в кабинку.
– Что, лейтенант, выпьем сегодня?
Джо встал, расплылся в улыбке. Они обнялись.
– Вот теперь, Макс, ты выглядишь гораздо лучше. Не как в прошлый раз, будто провисел десять лет вверх ногами в пещере.
– Я что-то не пойму. – Макс вскинул брови. – Мне кажется, ты похудел.
Конечно, по сравнению с Винсентом Полом любой теперь будет выглядеть стройным, но Джо изменился. Глаза стали пошире, появился намек на скулы, заострился подбородок и вообще.
– Да, сбросил несколько фунтов.
Они сели. Подошел официант. Макс заказал двойной ром «Барбанкорт», чистый. Джо то же самое, но с колой.
Двое старых друзей принялись разговаривать, легко и спокойно, им некуда было торопиться. Начали с малого, постепенно перешли к большому. Официант периодически подносил выпивку. Макс рассказал всю историю, довольно подробно. Последовательно описывал эпизод за эпизодом, как что происходило, начиная со встречи с Аллейном Карвером в Нью-Йорке и заканчивая последним разговором с Густавом в Петионвилле. Джо не проронил ни слова, но Макс видел, как он сжимает и разжимает кулаки.
– Интересно, что Винсент Пол сделал с Густавом?
– Не исключаю, что он мог отдать его родителям похищенных детей.
– Это было бы хорошо, – прохрипел Джо. – Каждый бы отрезал от него кусок. По одному за ребенка. Как же ненавижу эту сволочь, старик! Ненавижу!
– А как движется дело с разоблачением извращенцев?
– С нашими, из Флориды, мы справимся. Уже сформировано специальное подразделение, идут аресты. Думаю, это продлится неделю. В ближайшие дни закончу передавать информацию своим приятелям из других штатов. Федералы тоже возьмут свой кусок. Предстоит большая работа. Но в прессу попадет это еще не скоро.
Он чокнулись.
– Да, у меня есть кое-что для тебя. – Джо протянул Максу коричневый конверт. – Наверное, теперь это уже не так интересно, но я все равно приготовил. Насчет Даруина Медда. Он убит.
– Когда?
– В апреле нынешнего года. Береговая охрана задержала корабль из Гаити, искали нелегалов. Среди груза в бочке обнаружили труп Медда. Голый, руки и ноги связаны, язык отрезан. В протоколе вскрытия сказано, что он пролежал в бочке по крайней мере два месяца. Язык ему отрезали, когда он был еще живой, и в бочке он тоже некоторое время жил.
– Боже!
– Вероятно, это сделали те же умельцы, которые поработали с Клайдом Бисоном. Я провел раскопки. Медд подрядился расследовать это дело на Гаити, чтобы избежать ареста. Он был на крючке у ФБР. Его подозревали в перевозке наркотиков. Медд помогал бывшему своему клиенту переправлять наркотики из Венесуэлы. Ребята, с которыми я говорил, полагают, что это их работа. На бочке штампы Венесуэлы, и корабль останавливался там перед тем, как идти на Гаити.
– Язык отрезали чисто?
– Профессионально, скальпелем. Все как положено. А кровотечение не остановили намеренно.
Макс глотнул рома.
– Что у тебя еще?
– Этот вещдок, который ты мне переправил. Отпечатки пальцев на видеокассете помогли раскрыть старое дело.
– Неужели?
– Помнишь, перед отъездом ты просил меня посмотреть материалы о семье Карверов? Единственное, что я обнаружил в наших файлах, – «проникновение со взломом» в их дом в Майами. Ничего не похищено, но грабитель справил большую нужду в одну из изящных сервизных тарелок и оставил на обеденном столе. – Джо рассмеялся. – Так вот, отпечатки на видеокассете оказались теми же, что и на этой обосранной тарелке.
– Правда?
– Ага. Но все гораздо лучше. – Джо наклонился ближе. – Мы тогда в Штатах не нашли больше отпечатков этого Засранца, так мы его прозвали. У нас он больше нигде не отметился. А теперь вот выяснилось, что в Канаде его знают.
– Кто он?
– Тот, которого ты просил меня посмотреть, – ответил Джо. – Борис Гаспеси.
Макс почувствовал, как по позвоночнику покатилась холодная волна. Заколотилось сердце.
– Расскажи подробнее.
– Его разыскивают в Канаде за два убийства. Этот Борис, похоже, один из детей Карвера, его усыновил Жан-Альберт Лебеф, хирург. Известно, что Лебеф был педофил. Постоянно ездил на Гаити. Борису было двенадцать, когда он его убил. Разрезал от горла до живота. Между прочим, довольно точно. Потом он рассказал детективам, которые его допрашивали, что так называемый приемный отец давал ему уроки хирургии, заставлял смотреть видеозаписи операций. Любил повторять, что то же самое сделает с ним, если он кому-нибудь расскажет, что происходит между ними. Борис назвал копам свою настоящую фамилию, Гаспеси, и рассказал, что его похитили, а потом одурманили. На Гаити. Документы на усыновление у хирурга были в полном порядке, а на Гаити никто проверять, конечно, не стал. На суде к мальчику отнеслись снисходительно. Поместили в психлечебницу в пригороде Ванкувера. Он пробыл там около шести месяцев, вел себя хорошо, никаких нареканий. Образцовый пациент. Однажды совершенно неожиданно подрался с мальчиком, тоже пациентом. Свидетели утверждали, что тот бросился на Бориса с ножом и он был вынужден защищаться, немного превысив пределы необходимой самообороны. Ты меня понял? Нападавший оказался в коме. А дальше все стало развиваться, как в кино. Бориса поместили в охраняемое крыло психлечебницы. И там на него снова напали, на сей раз медбрат, поступивший на работу месяц назад. Пытался вкатить ему шприц адреналина.
