Как-то рано утром, когда снаружи еще было темно, Сара, покинув теплую постель и отворив дверь комнаты, почти столкнулась с Ноа, направлявшимся, по-видимому, туда же, куда собиралась она. Оба застыли на месте: еще не вполне проснувшиеся, непричесанные. У него из-под полушубка выглядывал ворот рубахи, она - в накинутом на халат пальто.
- Доброе утро, - пробормотал он наконец.
- Доброе утро.
Никто из них не двинулся первым, не улыбнулся.
После длительного неловкого молчания он предложил:
- Идите вы... Я подожду.
Он повернулся и быстро прошел и себе в комнату.
***
В канун сочельника, во второй половине дня, пошел снег. Сара сходила в городскую баню, потом щедро полила себя розовой туалетной водой, надела лучший костюм с жакетом "полонез". Дома сделала прическу, подложила дополнительный валик под волосы на затылке, тщательно разделила пробор, оставив часть волос небрежно виться, и как последний штрих - приколола медальон у горла белоснежной блузки с высоким воротником.
Она помедлила у небольшого зеркала, подняв кисть руки к кончику длинноватого носа, и в это же мгновение подумала вдруг о Ноа Кемпбелле, который через две двери от нее тоже, наверное, переодевается сейчас, готовясь к Рождеству.
,Мне все же не хватает его..."
Она взяла со стола приготовленный для Адди подарок - украшение в виде букета засушенных цветов, уложенное в пакет и перевязанное серой ленточкой. С грустью смотрела она на вещицу у себя в руке, думая о предстоящей встрече с сестрой все в том же доме Розы...
Сестра... Сколько еще таких же было там у Ноа Кемпбелла?.. Не только там...
Она вздохнула, посмотрела в окно, где густо валил снег и небо было того же цвета, что и лента, украшавшая пакет с подарком.
Последнее время она все чаще думала о них одновременно - о Ноа и об Адди, - и эти мысли бередили ее, как старая рана... Когда он виделся с Адди в последний раз? Продолжает ли ходить в этот дом? Целовал ли он ее сестру тогда же, когда целовал ее, Сару?..
В унынии она застегнула пальто, вышла из дома.
Все ущелье надело опушенную мехом горностая мантию. Рудокопы уже начинали спускаться с холмов, заполнять улицы, собираться в салунах, оставляя возле них своих мулов, привязанных к перилам веранд. Многие из мужчин здоровались с Сарой, окликая ее по имени.
В холле у Розы никого не было. Сара сразу поднялась наверх, постучала к сестре и вошла. Адди встала ей навстречу с кошкой в руках. Сердце у Сары защемило, когда она подумала, что, скорее всего, только в обществе этого животного предстоит Адди встретить сочельник.
- Счастливого Рождества, Адди, - проговорила она. - Могу я зайти на минуту?
Та отступила от двери, ничего не говоря.
- Я принесла тебе... вот.
Адди взглянула на перевязанный лентой пакет.
- У меня нет ничего для тебя, - сказала она.
- Мне ничего не надо... Возьми, пожалуйста.
Адди отпустила кошку, развернула подарок. Лицо у нее было печальное, измученное.
- Ты не хочешь оставить меня в покое? - спросила она.
- Наступает Рождество. Я хотела тебе подарить что-нибудь.
Адди молча смотрела на засушенные цветы.
- Ты, наверное, знаешь, - снова заговорила Сара, - о рождественском представлении, которое устраивается сегодня в театре Ленгриша. Между прочим, я управляю детским хором, если помнишь. Приходи туда, я тебя очень прошу.
- О чем ты говоришь?! Я не могу.
- Нет, можешь. Просто надень пальто, шляпу, и мы вместе пойдем вечером в театр.
- И там в меня начнут бросать камни!
- Никто в тебя ничем не кинет!
- Ты живешь в каком-то другом мире, Сара. Я не могу вернуться к нормальной жизни, даже если очень бы хотела.
- Поэтому ты и не хочешь?
- Да...
В который уже раз при подобном разговоре Сара была вынуждена переменить тему.
- Ты видишь Роберта? - спросила она.
- Почти каждый день. Он тоже не оставляет меня в покое.
- Тогда пойди ему хоть в чем-то навстречу. Станьте снова друзьями.
- Он тоже живет в выдуманном мире.
- Ты не права... Адди!.. Я хотела...
Впервые с момента их встречи в этом городе Саре показалось, что с сестрой стало все же немного легче говорить и ее можно даже спросить кое о чем... Задать вопрос, который давно вертелся у Сары на языке... Она была почему-то уверена, что если спросит сейчас, то получит правдивый ответ...
"Адди, шериф по-прежнему приходит сюда к тебе?"
Она уже раскрыла рот, но слова застряли в горле. В страхе перед возможным утвердительным ответом, она не произнесла ни звука.
- Нет, ничего... - выдавила она в ответ на вопросительный взгляд сестры. - Извини, мне надо торопиться в театр. Скоро начнут собираться дети.
Лицо Адди еще больше помрачнело.
- Веселого Рождества, - пожелала она.
- Тебе тоже.
Они стояли всего в нескольких шагах друг от друга, и каждая страстно желала того, чего другая не могла ей дать.
Внезапно Сара бросилась к сестре, сжала ее в объятиях, их щеки соприкоснулись.
- Ох, Адди, - проговорила она, - неужели мы снова не станем сестрами?
Какое-то мгновение руки Адди гладит спину сестры.
- Лучше не думать об этом.
- Приходи сегодня. Ну, пожалуйста!
- Не могу, но желаю тебе успеха.
Сара выскочила из комнаты, боясь, что расплачется прямо там... Кроме того, ей необходимо торопиться. Ее будут ждать шестнадцать мальчиков и девочек, взволнованных предстоящим праздником, шумливых, улыбающихся. Ее настроение никак не должно отразиться на них.
Театр Ленгриша был заполнен людьми, ожидающими начала первого в истории Дедвуда религиозного представления. Сцена украшена сосновыми ветками. Ясли для младенца устланы чистой соломой. Дети возбуждены, их матери нервничают. Участники спектакля уже в костюмах.
Шерифа в зале нет.
Сара настолько обеспокоена и разочарована этим, что позволяет себе время от времени выглядывать в щелку занавеса в надежде увидеть в толпе зрителей знакомые рыжеватые усы и серые глаза. Она видит и узнает многих: Роберта и Тедди Рукнера, миссис Раундтри, мистера Муллинса, мистера Тафта и десятки других. Но Кемпбелла среди них нет.
А ведь несмотря на внутреннее отторжение от него, именно о нем думает она больше всего в этот рождественский вечер; именно ему хочет показать, как складно поют дети в ее хоре; в его глаза хочет взглянуть, когда в конце представления повернется к залу, чтобы вместе со всеми спеть заключительную песню... Но, скорее всего, он уехал в Спирфиш, чтобы встретить Рождество со своей семьей.
Представление началось с исполнения всеми присутствующими рождественского гимна под аккомпанемент органа, на котором играл Элиас Пинкни, и с участием ксилофониста Джадда, извлекавшего мелодические звуки из восьми металлических треугольников. Потом выступил Джек Ленгриш. Его чтение иллюстрировалось сценками, изображавшими празднование Рождества в разных странах. Сара сидела с одного края сцены вместе со своим хором "ангелов" и не сводила глаз с двери, ведущей в зал. Чтение рождественских историй подходило к середине, когда дверь открылась и вошел Ноа.
