— Профессор Рокко?! — Вокруг орудия собрались офицеры не ниже лейтенанта, причем старшие не поленились прицепить к воротничку знак Столичного Университета (в этом Мире и в этой стране — очень весомый знак качества!) а младшие, их было большинство — мелькали «святым кругом»-повязкой на рукаве, знаком служителя-капеллана церкви Великого Бога. Некая атмосфера отчужденности между первыми и вторыми заставляла воинов на службе Его Величества Свята Первого общаться в исключительно уставной манере… которая немедленно рухнула, стоило тольуо появился, упреждая толкаемую от подошедшего состава двуосную платформу, пожилому человек в военной форме. Знака Университета, или уж тем более Великого Бога при нем не было — но это было и не нужно: кто из птенцов Великого Дома Учения не узнает самого Рууна Риана Рокко, профессора математики, основоположника научного метода познания самой современной научной школы Мира? Бронзовый цвет кожи выдавал в профессоре южанина не хуже, чем его имя и фамилия, полковничьи погоны — большую шишку, и диссонанс вносил лишь узкий, чуть изогнутый клинок в ножнах: слишком тонкий, что бы быть привычным мечем или саблей, и слишком длинный, что бы считаться уставным даже к парадной форме. Впрочем, про клинок сразу забывали, едва видели, что за оружие висит за спиной у профессора: длинная, добрых полтора метра от тыльника приклада до пламягасителя на конце ствола, словно поглощающая свет вороненым металлом винтовка. Винтовка, к которой кто-то приладил монокуляр зрительной трубы, сделавшей из просто отличного оружия настоящий инструмент смерти.
— Профессор, почему вы — здесь? Вы — и на фронте? — Взрослые, пусть и молодые люди подняли галдеж, заставивший мужчину добродушно улыбаться: галчата, как есть галчата. Крылья есть, клюв есть, мозги тоже вроде есть — но при виде мамки, с червяком в клюве опять начинают скакать вокруг. Хотя сами уже еду спокойно добывают…
— Сейчас такое время, когда каждый защитник своей родины должен защищать ее в том месте, где от него максимально много толку. — Лекторским тоном объяснил пожилой мужчина. — Не волнуйтесь так — я не экзамен приехал у вас проверять! Хотя, если промахнетесь…
Ответом ему послужил дружный смех. Командир мобильного орудия, тоже полковник, только выглядевший в три раза моложе, долго мялся, но все-таки, подбирая максимально вежливые слова, попросил у учителя предписание: пока суд да дело, к составу с орудием прицепили подкаченную платформу, на которой было что-то накрытое брезентом. На платформе и вокруг поезда неожиданно ловко заняли позицию вооруженные все еще штучно, в ручную выпускаемыми «Автоматическими Карабинами» молчаливые молодые общим люди числом восемь. Еще столько же ушли, ловко пройдя через оцепление, словно канули в лесной опушке: при всем своем желании вырубку сложно было сделать бесконечно большой. Поезд, подвезший профа и его спутников, дал гудок, развел пары и, пятясь, скрылся в сторону основной железно-дорожной магистрали. Перед поездом было прицеплено еще пять платформ под брезентом — как раз по числу не посещенных «супер-пушек»…
— Инерциальное фиксирующее устройство. Данные очень пригодятся Университету в разработке новых типов вооружения. — Сдернул край брезента ставший военным преподаватель. Потом расстропил другую часть укладки, завернутую так же более тщательно. — А это — новейшая корабельная рация и фермы складной антенной мачты: наблюдатели будут корректировать огонь.
— На таком расстоянии? Невероятно! Единственное доступное место — это вершины Кряжа. Новая оптика? Но, прозрачность атмосферы и расстояние…
— Боюсь, господа, вот эту военную тайну я не имею права вам открыть. — Мягко улыбнулся Рокко. — Пожалуйста, проведите внутренний телефон к платформе и на крышу третьего вагона: я сам место займу там. Возможно, моя малышка сегодня еще пригодится…
Южанин погладил свою винтовку, характерно-мечтательно улыбаясь: этнос, живущий на самом юге Азура славился характерными привычками. Пожалуй, что и отличало профессора от своих соплеменников — это нехарактерная способность говорить достаточно и повторять по несколько раз, если ученикам «не дошло» с первого.
— А… господин профессор Рокко, можно вопрос? — Самый молодой лейт, которого математик помнил еще учащимся два месяца назад, робко подошел последним. — Радиостанция… ей нужен электрический ток. Вы не распорядились, может быть подумали, что мы сами…
— Молодой человек, вы только что заслужили себе зачет на следующем курсе — молодец! — Руун Риан нарочито-воровато оглянулся, и склонился к уху воина Императора:
— Экспериментальный сверх-емкий аккумулятор — вот в этом деревянном ящике. Но — это пока даже больше, чем просто «секретно» — сам должен понимать, ЧТО это такое!
Мальчишка семнадцати лет, подающий огромные надежды, буквально вытянулся лицом — он понимал: электро-локомотивы, электромобили с простым как валенок, в отличии от двигателя внутреннего сгорания, устройством, электроприводы кораблей водных и небесных… Оглушенный перспективами, и давший слово офицера молчать как рыба об лед, лейтент унесся как на крыльях на свою позицию, пока над платформой молчаливые военные с «АК» поднимали мачту и натягивали антенну…
— Все готово, мой град. — Преклонил колено совсем не в имперском приветствии охранник и сопровождающий Рокко, у которых из-за внушительности его персоны даже не спросили документы (хотя бумаги специально были приготовлены). Ну еще бы — сам по себе математик был куда как более ценен, чем одна пушка!
— Как мне вбить в ваши тупые головы, лист, что вне… надлежащих мест следует исполнять ритуалы общения Империи? И говорить по-имперски! — Совсем не так показательно-ласково, как общался до того с бывшими студентами, отозвался мужчина. — И это — мои лучшие единоплеменники! Лучше проверь… инструмент, пока есть время.
— Будет сделано, мой гранд! — Заставив собеседника страдальчески скривиться, подскочил молодой и метнулся к тому самому «более чем секретному ящику». В котором оказалась аккуратно прорезанная дверца, откидывающаяся на петлях. Стоило ее открыть — и все предметы напротив заиграли яркими зелеными бликами, заставившими померкнуть и без того не особо яркие краски сумрачного дня… для тех, кто способен был их видеть. Таких, правда, в поезде, кроме восьмерки сопровождения профессора не было. — Монолит-накопитель — готовность сто процентов. Глифы-генераторы электрического тока: есть напряжение. Наполнение…
— Отчет не нужен. Я подготовлю свою позицию… вы тоже не зевайте — Величественно повел рукой Рокко, и в этот момент небе над их головами как по нитке в сторону неприятеля пролетели две большие черные птицы: явно хищные, то ли вороны, то ли — соколы. Если бы кто мог видеть — их выпустили прямо на ходу из вагона доставившего сюда профессора состава. — А вот и небесные наблюдатели. Прямо даже не верится, что сегодня Восточные окажутся в прошлом… столько тысячелетий вражды.
— Вы… в-великий эльф, мой гранд! — Было заметно, каким усилием воли сдерживается боец: никакого предписанного проверенным временем «холодного ума» и в помине не наблюдалось. Собственно, и не должно было — великий маг Западно леса эльфов опять поморщился — вот как раз на него-то этикет уже не распространялся… да и что говорить, привык он к мимике своей последней маски. Южане же не говорливы, и оттого мимика их особенно богата — сорок лет назад, прибыв в Столицу, пришлось соответствовать. А двадцать два года назад, в низкопошибной таверне в портовой части главного имперского города, больше напоминающего крысиное гнездо, чем место жизни разумных, он случайно услышал разговор на незнакомом языке. Языке, который не слышали ни разу под небом этого мира. Собственно, он не понял ни слова, но существо, имеющее более чем двухтысячилетний жизненный опыт способно понять разговор и не понимая его, как говорят люди — из контекста. Пришлось срочно переделывать план с покушением — но это были уже такие мелочи… собственно, гранд и взял на себя управление подчиненным государством только для того, что бы его разум не затягивала паутина неторопливости, так обожаемая его сородичами. Возиться с людьми было скучновато — примитивные реакции, биологически-обусловленное поведение (что бы они там про свой разум не считали — работающие на полную катушку и без контроля железы внутренний секреции не оставляли им и шанса на холодный ум), но часто требовалось действовать быстро и «ловить момент».
Где-то лет двести назад у Рокко (его имя при желании можно было сократить до двух десятков вариантов, так что этот был не худший), решившего освежить память в работе с кристаллами, внезапно возникла очередная идея социального значения. Неудивительно. Эльфы-философы давно сравнивали эльфийское идеальное общество с кристаллом, который постепенно растет, очень медленно и слой за слоем, но безумно ровно. Собственно, если нет ошибок и слабых мест в гранях, кристалл будет идеальным: увы, даже среди эльфов добиться такой соц-структуры не получалось. Любовь как таковая у людей, у эльфов была в обычном невозможна: низменное состояние безумства неуправляемой плоти могло вернуться только тогда, когда проводился ритуал плодородия… из-за чего его терпеть не могли и считали постыдным, особенно бедные женщины, в таком состоянии вынужденные оставаться десять и более месяцев — зачатие тоже не всегда удавалось сходу. Однако, высокая привязанность двух разумных, чистая и прекрасная… пожалуй, у слово «дружба» на языках людей тут будет более-менее близким аналогом — все равно возникала на по «углам идеальной кристаллизации», а порой совершенно неожиданным образом, раз за разом ломая «идеальность». Впрочем, если сравнивать социальные сообщества иных видов разумных, «не-идеальность» сразу же казалась пренебрежительно-малой.
