11/ V, 1925
Какой же нежданной тревогой,Какой же тоской одаришь,Ты, серый, холодный и строгий,Так долго желанный Париж?
Ирина Кнорринг с Юрием Софиевым
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ. ПАРИЖ (1925–1928)
«Шумят мне ветвистые клёны…»
Шумят мне ветвистые клёныВ широкую прорезь окна.Под сенью сфаятской иконыОпять я осталась одна.
Гляжу — огоньки в отдаленье,Как звёзды на небе горят,И пахнет лиловой сиреньюТуманом окутанный сад.
И было ли грустно — не знаю,Но было мучительно жаль.Далёко визжали трамваиИ плыли в дождливую даль.
Какой же нежданной тревогой,Какой же тоской одаришь,Ты, серый, холодный и строгий,Так долго желанный Париж?
22/ V, 1925
ХИМЕРА НА НОТР-ДАМ («Как будто погружённый в вечный сон…»)
Как будто погружённый в вечный сон,Таинственный, уродливый и тощий,Столетье за столетьем смотрит онНа шумную асфальтовую площадь.
Рога закинув, высунув язык.,Облокотясь на твёрдые перила,Он ловит каждый звонкий крик,И шум боёв, и стон тоски унылой.
Проходят годы. Век сменяет век,Бунтует жизнь бессмысленно и тленно.И там, внизу, страдает человек….А он всё тот же, твёрдый, неизменный.
И, погружённый в тихий, мёртвый сон,Как мученики в тёмных, древних нишах,Столетье за столетьем смотрит онНа улицы и площади Парижа.
23/ V, 1925
«В этот мир, холодный и старый…»
В этот мир, холодный и старый,В духоту вечерних метроЯ несу вам бронзу загара,Едкий дым арабских костров.
Я несу вам отблеск закатаС искривлённых стволов маслин,И ночное молчанье покатых,Солнцем выжженных, серых долин.
Я с собой привезла издалёкаТихий шелест колючих мимоз,На лице — дыханье сирокко,Под глазами — следы от слёз.
И ещё, в город серых зданий,В город новых, странных тревогПривезла я стихи о туманеИ о лентах белых дорог.
24/ VI, 1925
«За рассеянный взгляд в пространство…»
За рассеянный взгляд в пространство,За тоску, за непостоянство,За нелепый всегда вопрос,За бессонные, душные ночи,И за то, что сердце не хочетРазукрашенных, светлых грёз,За беспомощный взлёт печалиВ жаркий день, когда листья шуршалиНа аллеях и в парке Сен-Клю,И за то, что когда вонзалаЖизнь в меня своё острое жало —Я тебе ничего не сказала —Я так горько себя люблю.
27/ VI, 1925
«Да, я забыла тебе рассказать…»
Да, я забыла тебе рассказать:Солнце сегодня сверкало,Светлых волос разметённая прядьЗолотом отливала.
Ярко, так ярко смеялась в кустахСветлая, светлая зелень,Капли дождя на больших проводахБусинками висели.
Кажется — вдруг поняла я душойПрелести русского лета,С дождиком, солнцем, росистой травой —Я ведь забыла это.
И захотелось несказанных слов,Тех, что как птицы звенели б,Ярких, как мокрая зелень кустовНад закоптелым туннелем.
13/ VII, 1925
Могила Наполеона в Инвалидах
Не там, в аляповатом, пышном,Огромном мавзолее он,Где статуи в холодных нишахОберегают вечный сон.
Где в жёлтых стёклах блещет солнцеИ мягко бродит на стенах, —Там, будто бы на дне колодца,Не сам Наполеон, а прах.
А там, направо от капеллы,От старых выцветших знамён,Где свет струится сине-белый —Там ближе чувствуется он.
Всё говорит о нём — лучами,Холодным, траурным венцом,Его большой могильный каменьИ белое его лицо.
Он сам, невидимый и страшный,Себе ревнивый часовой.Часы негромко бьют на башнеНад мрачной статуей его.
17/ VII, 1925
«Я не знаю — тебе всё мало…»
Я не знаю — тебе всё мало,Ты чего-то хочешь опять.Я тебе вчера написала,И теперь не буду писать.
Так — хочу я дешёвой славы?И торгую самым святым?Ты, запутанный, ты, лукавый,Стал давно ли судьёй моим?
Для тебя я в пыльном Тунисе —Лёгкий сумрак над синью гор.От твоих бестолковых писемВеет юношеский задор.
Но над белым Сиди-Бу-Саидом,Там, где солнце бросает смех,Ты накапливаешь обидуНа Париж, на меня, на всех.
Потому, как глаза зажмуришь —Ярко видишь усмешку мою.Ты теперь и к стихам ревнуешь,Потому что я их люблю.
Мне с тобой не трудно проститься,Мне-то солнце будет сиять.Я люблю опускать ресницы,Раскрывая мою тетрадь.
— А тебе, картонажный рыцарь,Больше не о ком тосковать.
19/ VII, 1925
«Вечер был такой пустой…»
Вечер был такой пустой,Скучный, тёмный, как осенний.Ливень падал за стеной,Молча округлялись тени.
Мы сидели на полуИ играли в кабалу.
Мне казалось — прошлый годВстал в немом оцепененье.Время медленно ползёт,Время любит повторенья.
Ты тревожилась грозы.Двойки клались на тузы.
А зарница за стекломЯркой трещиной змеилась.Разве новое пришло?Разве жизнь переменилась?
Тени ёрзали в углу.Дождь струился по стеклу.
23/ VII, 1925
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
