Три виртха прыгнуло, огласив воздух яростным шипением. Меч Вааджа сверкнул молнией, рубанул по крысиному телу. Зезва развернулся на месте, отпрянул, уклоняясь от второго крысолюда. Первый уже корчился на траве в предсмертных судорогах. Третий напоролся на выставленный кинжал Горемыки. Когти чудовища со скрежетом прошлись по лезвию, виртх по инерции пролетел дальше и встретился с мечом Зезвы. Ныряльщик повернул лезвие, рванул назад, чувствуя, как поднимается волной ярость, вытесняя страх без остатка. Виртх повалился, дергая ногами. Второй крысолюд развернулся, припал к земле четырьмя руками-лапами. Горемыка с истошным криком бросился вперед, вонзил кинжал в зеленую, слизистую руку. Он метил в грудь, но страховидл двигался и реагировал слишком быстро. Виртх зашипел, стремительно перегруппировался, и бросился на душевника, выставив когти. Другие виртхи, окружив свои жертвы, следили за боем, но не нападали все сразу. Три молодых должны сами справиться с едой. Если они потерпят неудачу, тогда старшие вмешаются. Еда не уйдет. Всему свое время.
Зезва атаковал с полуоборота. Крысолюд отбился, выставив когти-ножи. Горемыка попытался напасть, но был отброшен с располосанным плечом. Шипение усилилось. Зезва припал на колено, сделал выпад. Виртх перевернулся в воздухе, атаковал сразу, будто и не приземлялся на мягкую траву. Ныряльщик попятился, едва не опрокинулся навзничь, но выставил меч, отбился с трудом. Крысолюд заверещал, растопырил лапы-ножи и подпрыгнул на месте, раскрыв пасть. Крысиные глаза горели адским огнем. Остальные виртхи подступили уже так близко, что Зезва чувствовал невыносимый смрад, исходивший от них: жуткую вонь сгнившей рыбы и болота. Со стоном поднялся Горемыка, сжимая рваную рану на плече.
— Дуб мне в зад, — прошептал Зезва, затравленно оглядываясь. Выхода не было. Со всех сторон напирали крысолюды с горящими красными глазами. Даже если они прикончат третьего страховидла, что сейчас готовится к атаке, остальные прикончат их. Но почему они не нападают все вместе, сразу? Чего ждут?
Крупный виртх с жемчужным ожерельем на шее что-то прошипел, и молодой крысолюд, только что готовившийся к прыжку, нехотя отступил, не сводя глаз с Зезвы. Виртхи молча смотрели на людей немигающими глазами. Когти-ножи выходили и заходили снова. Зезва вдруг напрягся. Послышалось? Нет! Он схватил Горемыку за локоть. Кузнец поморщился: плечо адски болело.
Из-за покосившегося, полуразваленного склепа появились низкорослые фигуры, замерли за спинами виртхов. Ныряльщик поднял меч над головой. Это еще кто такие? Рядом вскрикнул от изумления Горемыка.
— Шлоф?!
Кривоногий вышел вперед. Крысолюды расступались, шипя и щелкая зубами. Белесые глаза Шлофа на мгновение задержались на виртхе с ожерельем, затем широко раскрылись, заметив кузнеца.
— Надо же, — рука с болезненно-белой кожей и странными, продолговатыми ногтями показалась из бесформенного балахона, указывая на людей, — кузнец Горемыка! Сосед моего приятеля Багша и дружбан Деяна! Какая встреча.
— Деян мне не друг, — тихо проговорил Горемыка, чувствуя, как немеет рука.
— Неважно, — засмеялся Шлоф. — Деяну уже все равно. Думаю, мои верные виртхи славно попировали, ха!
Прислушивавшийся к разговору Зезва вздрогнул и присмотрелся к Шлофу повнимательнее. Затем перевел взгляд на такие же низкорослые фигуры среди нервно переступавших с ноги на ногу виртхов.
— Но, послушай, как же ты… — начал было Горемыка, но осекся, глядя на Шлофа. — Ты…ты…
Шлоф откинул капюшон. Глаза цвета луны впились в кузнеца. Тонкие губы, бледные, без единой кровинки, искривились в улыбке. Усмешка белого квеша походила на оскал волка.
— Говори, человек, куда дел Цветок Эжвана!
— Какой еще цветок? — выкрикнул Горемыка. — О чем ты, Шлоф, я не понимаю…
Шлоф завизжал, взмахнул руками. Зезва заметил блеснувшее в руке кривоногого лезвие и еще выше поднял меч Вааджа.
— Еще один шаг, белый квеш, и пожалеешь, что родился на свет, курвова могила!
— Серьезно? — прошипел Шлоф, совсем как виртх. Лунные глаза прищурились, разглядывая Ныряльщика. Затем его внимание привлек сверкающий голубым сиянием меч. Квеш усмехнулся. — Судя по оружию, ты не простой человек, незнакомец! Я не знаю, как ты оказался здесь и что тебе надо, но одно могу сказать наверняка: зря ты пришел на старое кладбище Цума, зря, клянусь духами коридоров!
— Иди в жопу со своими вонючими коридорами, — посоветовал ему Зезва, выставляя вперед правую ногу. Эта нечисть дорого заплатит за его жизнь, дуб их дери! Ныряльщик покосился на бледного как мел Горемыку. Парня вот жалко. — Ну, чего стоите, уродцы? Вперед, атакуйте, едрит вашу жизнь!!
— Где Цветок?! — потряс белыми руками Шлоф. — Говорите, и ваша смерть будет быстрой и почти безболезненной!
— Пшел в зад, понял?
Шлоф склонил голову набок, улыбнулся, показав два ряда жемчужных зубов. Затем квеш оглянулся на виртха с ожерельем. Тот зашипел, зашевелился. Зезва сглотнул.
— Держись, кузнец, сейчас накинутся.
Что это? Лай? Виртхи забеспокоились. Шлоф припал к земле, прислушался.
— Не может быть, — прошептал Горемыка.
Все случилось так быстро, что впоследствии Зезва никак не мог вспомнить этот момент в подробностях. Черная тень ворвалась в ряды виртхов, рыча и клацая зубами. Заверещал какой-то квеш, опрокидываясь на землю. Тщетно. Зубы вырвали у него кусок горла. Взметнулась фонтаном кровь. Шлоф закричал, указывая на что-то виртху с ожерельем. Но тот ничего не смог ответить, потому что повалился на землю, схватившись за рукоятку метательного ножа, что торчал у него из горла. Засвистели новые ножи, и еще несколько виртхов рухнуло, корчась в судорогах. Черная зловонная кровь залила траву.
— А-а-а-а!! — заорал Зезва, бросаясь в атаку.
Мелькнула неясная фигура. Зезва широко раскрыл глаза и едва успел отбить атаку бросившегося на него квеша. Подземник отскочил, высоко закричал, размахивая кинжалом. И тут же упал, сраженный брошенным в него ножом. Много рук. И ножи. Много ножей. Ныряльщик побежал к Горемыке, сражавшемся с двумя крысолюдами. Рвахел, это же рвахел! Как, откуда, почему… Нет времени думать. Удар! Еще один. Горемыка!
Кузнец отбивался одной рукой. Пронесся призрак с множеством рук, опустошая ряды верещащих виртхов и квешей. Зезва с ужасом увидел, как поднимается виртх с ожерельем, как, шипя, вытаскивает из горла нож. И яростный высокий крик подскочившего к монстру рвахела. Удар, словно молот, вбивает полуизвлеченное лезвие обратно в зеленую шею виртха. Новое шипение, и предводитель крысолюдов снова падает, теперь уже навсегда. Зезва коротко завертел мечом, с криком полоснул по ногам виртха, уклонился от когтей, ткнул коротким ударом острием прямо в крысиную морду. Кровь, кровь. И вонь, непереносимый смрад. Тяжело дышать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
