Блер настояла на том, чтобы Кейт позволила ей сесть за руль – в конце концов, из всей компании только она одна была трезва. Картер сел рядом с Блер впереди, а Кейт забралась на заднее сиденье рядом со своим бойфрендом. Шел дождь, и они ехали по одной из неосвещенных загородных дорог. Чтобы лучше сосредоточиться, Блер выключила радио. Кейт это не устроило. Она перегнулась через спинку переднего сиденья и принялась крутить ручки радио. В итоге она его все-таки включила.
– Ой, как я обожаю эту песню! – пьяно мурлыкнула она.
Блер оттолкнула ее руку:
– Кейт, выключи. Мне мешает музыка.
Но Кейт не желала ничего слушать. Она прибавила громкость, и музыка взревела. Кейт принялась орать во всю глотку. Блер скосила глаза в сторону приемника. Она пыталась понять, как выключить радио, но машина была незнакомая. А когда она посмотрела вперед, то увидела, что навстречу им мчится грузовичок-пикап. Блер до сих пор отчетливо помнила слепящие огни фар встречной машины. Скрежет тормозов, грохот металла – вот последнее, что запомнила Блер. А потом она очнулась в этой самой больнице. Она, можно сказать, легко отделалась – несколько царапин и синяков, – но все же врачи решили ее обследовать.
Джейк умер на месте аварии.
Картер сломал руку.
У Кейт – ни царапинки.
Представители дорожной инспекции определили, что виноват был водитель пикапа, у которого количество алкоголя в крови вдвое превышало допустимый уровень. Блер помнила, как потом чувство вины угнетало Кейт, не давало ей покоя. Эта вина заставляла ее непрерывно думать о том, что Блер могла бы свернуть в сторону и избежать столкновения, если бы Кейт ее не отвлекала.
Кровотечение началось только через два дня. Никто, кроме Картера, не знал, что Блер беременна. Они планировали тайно бежать до Рождества. Блер отчаянно хотелось обо всем рассказать Кейт, когда она узнала о своей беременности, но Картер умолял ее никому не говорить ни слова – он боялся, что слухи дойдут до его семейства. Он был уверен, что со временем его мать примет Блер, в особенности после рождения внука или внучки.
Когда кровотечение усилилось, Блер позвонила Картеру, и он отвез ее в клинику в Филадельфии – такую, где бы их никто не узнал. Доброжелательный врач сообщил им, что кровотечение вызвано начавшимся выкидышем. А спровоцировала его авария. Блер потеряла ребенка и вернулась в университет. Никто ничего не узнал. А потом ей позвонил Картер и сказал, что между ними все кончено. Может быть, если бы она обратилась в клинику сразу, как только у нее поднялась температура, и ей прописали бы антибиотики, все вышло бы по-другому.
А десять лет спустя она сидела в клинике репродукции на Манхэттене, и врач сообщил ей, что вследствие воспаления стенки ее матки покрылись рубцами, а обе фаллопиевы трубы стали непроходимы. Она не могла ни зачать, ни выносить ребенка.
Они с Дэниелом пытались еще три года, а потом он стал уговаривать ее взять ребенка на усыновление. Меньше всего Блер хотелось растить чужого ребенка. Но Дэниел был непреклонен и в итоге выставил ультиматум: либо они расстаются и рушат жизнь, выстроенную вместе, либо находят способ создать семью. Но нет, он не мог покинуть ее, отнять у нее радость, забрать свою чудесную семью.
Блер больше не могла позволить, чтобы ее бросали. Шейна ее бросила. Отец предпочел ей Энид. А Кейт, ее лучшая подруга, ее настоящая сестра, бросила ее ради Саймона, а ее поменяла на Селби, и Лили была вынуждена взять сторону Кейт. Из-за Кейт она потеряла Лили навсегда и утратила хоть какой-то шанс когда-либо обрести семью. И вот теперь получалось, что Кейт вроде бы и дела нет до того, что они с Блер сестры. Что Аннабел – ее племянница. Кейт просто-напросто вышвырнула ее из своей жизни – до смерти Лили. Выбросила прочь их крепкую дружбу из-за глупой маленькой ссоры.
До свадьбы Кейт, которая должна была состояться в августе, Блер изо всех сил старалась держать рот на замке и делала вид, будто счастлива за нее. Блер ходила с Кейт на все примерки свадебного платья, устроила для нее девичник. Она даже ни словом не обмолвилась о том, что из-за грядущей свадьбы им придется отказаться от традиционного месяца на побережье, хотя это было последнее лето перед их выходом в реальный мир. А Блер так ждала этой поездки. Вместо этого они торчали в душном, парном Балтиморе и продумывали рассадку гостей и сувениры. Все случилось на репетиционном ужине, когда Селби, только что помолвленная, провозгласила тост за Саймона и Кейт.
– А будущим летом вы выпьете за Картера и меня. Представьте только, как весело нам будет вчетвером.
Саймон улыбнулся:
– Картер, огромное тебе спасибо за то, что замолвил за меня словечко в «Бахман и Друзерс». Предвкушаю стажировку, как только мы вернемся после медового месяца.
– Был рад помочь, – улыбнулся в ответ Картер. – В один прекрасный день мы откроем свою архитектурную фирму. Даю слово. За партнеров.
Селби многозначительно посмотрела на Блер:
– Нам, женатым, нужно держаться вместе.
Саймон тогда рассмеялся:
– У меня такое чувство, что мы будем много времени проводить вместе.
Только Кейт тогда заметила, что Блер стало неловко. Весь вечер она посылала подруге сочувственные взгляды, особенно тогда, когда Селби старательно подчеркивала, что они с Картером – парочка. Блер просто кипела изнутри. Селби собралась занять место в жизни Кейт, по праву принадлежащее Блер. А Саймон, этот идиот, он вел себя так, словно здесь всегда было его место, хотя он появился рядом с Кейт всего несколько месяцев назад. Блер вскипала изнутри на протяжении всего ужина, и к тому времени, когда они вернулись в дом Лили и Харрисона, она была готова взорваться.
К утру она четко знала, что обязана что-то предпринять. Харрисон и Лили были наверху, они одевались. Кейт и Блер в кухне готовили завтрак.
– Ты совершаешь ошибку, – сказала Блер.
Кейт, стоявшая около холодильника, обернулась:
– Ты о чем?
– О том, что ты выходишь за Саймона. Он тебе не подходит.
Кейт вздохнула и подошла а столу:
– Блер, пожалуйста, не надо. После полудня у нас свадьба. Я помню, поначалу ты к нему относилась скептически, но потом обещала, что поддержишь меня.
– Прости. Но я – твоя лучшая подруга, и я не могу сидеть сложа руки в то время, когда ты разрушаешь свою жизнь.
Кейт густо покраснела:
– Я не разрушаю свою жизнь. Саймон – прекрасный парень.
– Ага! Вот видишь! Ты не сказала, что любишь его.
