Зейгарник Б. В., Николаева В. В. Психологические проблемы в медицине // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1977. № 3.
Коченов М. М., Николаева В. В. Мотивация при шизофрении. М., 1978.
Леонтьев А. А. Смысл как психологическое понятие // Психологические и психолингвистические проблемы владения и овладения языком. М., 1969.
Леонтьев А. А.Психологический подход к анализу искусства // Эмоциональное воздействие массовой коммуникации: педагогические проблемы. М., 1978.
Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.
Леонтьев А. Н. О личности. Из архива М. ПЛеонтьевой. (Рукопись).
Леонтьев А.Н, Запорожец А. В. Восстановление движений. М., 1945.
Лурия А. Р.Высшие корковые функции человека. М., 1969.
Мамардашвили М. К. Анализ сознания в работах Маркса // Вопросы философии. 1968. № 6.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3. 630 с.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23. 908 с.
Моргун В. Ф. Психологические проблемы мотивации учения // Вопросы психологии. 1976. № 6.
Петровский В. А. К психологии активности личности // Вопросы психологии. 1975. № 3.
Петровский В. А. Активность субъекта в условиях риска: Автореф. дис…. канд. психол. наук. М., 1977.
Ренъге В. Э. Влияние социального окружения при некоторых изменениях трудовой деятельности. Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1978 а. № 1.
Ренъге В. Э. Тематический апперцептивный тест. Практикум для студентов факультета психологии. (Рукопись), 1978 б.
Ренъге В. Э. Роль личностного фактора в восстановлении трудовой деятельности больных шизофренией: Автореф. дис…. канд. психол. наук. М., 1978 в.
Соколова Е. Т. Мотивация и восприятие в норме и патологии. М., 1976.
Субботский Е.В. Психология отношений партнерства у дошкольников. М., 1976.
Субботский Е. В. Изучение у ребенка смысловых образований И Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1977. № 1.
Субботский Е. В. О пристрастности «детского» суждения // Вопросы психологии. 1978. № 2.
Хараш А. У. К определению задач и методов социальной психологии в свете принципов деятельности // Теоретические и методологические проблемы социальной психологии. М., 1977 а.
Хараш А. У. Межличностный контакт как исходное понятие устной пропаганды // Вопросы психологии. 1977 б. № 4.
Хараш А. У. Смысловая структура публичного выступления // Вопросы психологии. 1978. № 4.
Цветкова Л. С. Восстановительное обучение при локальных поражениях мозга. М., 1972.
Цветкова Л. С. (Ред.) Проблемы афазии и восстановительного обучения. М., 1975.
Цветкова Л. С., Глозман Ж. М., Калита Н. Г., Цыганок А. А. Социально-психологический аспект реабилитации больных с афазией // Проблемы изменения и восстановления психической деятельности. Тезисы докладов к V Всесоюзному съезду психологов. М., 1977.
Эльконин Д. Б. К проблеме периодизации психического развития в детском возрасте // Вопросы психологии. 1974. № 4.
Личность: психологическая стратегия воспитания[24]
Перестройка взломала лед молчания вокруг многих острейших проблем школы, положила начало важным переменам в области образования и воспитания, в сфере формирования личности. Вечные вопросы «что есть человек», «как рождается личность», «чему учить и для чего учить» перестают восприниматься как узкоспециальные, затрагивающие лишь философов и психологов. Они находятся в фокусе общественного внимания. Именно в ходе перестройки начал оформляться подлинный социальный заказ на исследование закономерностей психологии и социологии развития человека, на разработку психологической стратегии воспитания личности.
Этот трудный молодой возраст
При обсуждении проблемы, что же за молодежь нынче пошла, встает немало неясных вопросов. Один из них — установление возрастных границ молодежи. Человека какого возраста можно назвать молодым? Обычно приходится встречаться с самым пестрым набором мнений по этому поводу. Одни называют возраст 18 лет, другие тридцать три года, третьи доводят возрастную границу до 40–45 лет или же отвечают: человек молод до тех пор, пока душа молодая. А можно ли вообще установить возраст молодежи как некоторую раз и навсегда данную величину? Думается, что нет. Психологические исследования показали, что возраст «молодых» зависит от возраста тех людей, которые дают оценку. Так, десятилетних, двадцатилетних и семидесятилетних просили назвать своего рода «золотую середину», т. е. возраст человека, который еще не стар, но уже и не молод. Десятилетние сочли ни старым, ни молодым возраст 36; для двадцатилетних нейтральной точкой оказался возраст 42 года, а для семидесятилетних — 52 года.
В психологии наряду с календарным или паспортным возрастом различают социологический возраст личности. Он зависит от социально-исторического образа жизни, который присущ человеку. Для того, чтобы рельефнее выступила неразрывная связь социологического возраста со временем, назовем некоторые знакомые всем имена — Якир, Тухачевский, Уборевич. По календарному сроку они не перешагнули в годы гражданской войны и тридцатилетней черты. Но кто назовет их мальчиками? Они вели за собой в бой тысячи людей, умели самостоятельно принимать решения и несли ответственность как за их судьбы, так и за судьбу революции.
Увы. Иная ситуация, иной социологический возраст — черта молодежи восьмидесятых годов. Разве феномен социального инфантилизма не стал довольно характерной чертой социально-психологического облика подрастающих поколений, отличительной особенностью социологического возраста современной молодежи?
В чем суть феномена социального инфантилизма? Его сердцевина — это бегство от выбора и возложение ответственности за принятие решения на плечи другого человека. Социальная роль «вечного ребенка» оберегает личность от ответственности. Об искусстве пользоваться своей социальной ролью «ребенка» уже пятилетними, шестилетними детьми красноречиво свидетельствуют порой их собственные высказывания: «Я же ребенок. Оставь это, пожалуйста, для меня». Так, от пяти до… тяжело назвать конечную календарную ступень инфантильности, и шествуют по жизненному пути «вечные дети». Во избежание недоразумений следует сразу же заметить: социально инфантильный человек — это вовсе не обязательно человек социально не приспособленный. Советский социолог И. С. Кон справедливо отмечает: «Каждое поколение "стоит на плечах" предыдущего, хотя они не всегда это осознают. То, что кажется старшим юношеской инфантильностью, иногда свидетельствует как раз о высокой социальной
приспособленности. Десятилетия застоя настолько приучили многих представителей старшего поколения к тому, что одно нельзя, другое опасно, а третье вообще невозможно, что мы уже не хотим пробовать, и эту свою апатию передаем детям. Молодежь, формирующаяся сейчас, многие такие запреты игнорирует» (Кон, 1987, с.95–96).
Игнорирование запретов, воинствующий социально-психологический нигилизм — оборотная сторона социального инфантилизма, которая, на наш взгляд, дает о себе знать в росте различных неформальных молодежных объединений. В неформальные объединения школьники преимущественно втягиваются в возрасте 12–14 лет. И не случайно. Психологи называют этот период возрастом «бури и натиска». Здесь не просто красивый образ. В таком возрасте школьник начинает с особым упорством искать путь в жизни, свое «Я». При этом процесс формирования индивидуальности нередко состоит в поиске способов самоутверждения, подчиняющихся немудреному правилу: «Я шокировал всех, значит, я отличен от всех. Я отбросил предлагаемый вами идеал — значит, у меня есть свой… Следовательно, я личность!»
Личность же существует благодаря социальной группе, не в некоем пространстве. В знак протеста против духовных стандартов, против безразличия ближайшего окружения молодежь нередко объединяется в компании, которые обзаводятся своими ритуалами и обрядами. И вновь рассуждения не отличаются сложностью. «Мы против учителя — значит, должны взять то, против чего выступает он. Аккуратность в одежде? Вот вам нарочито неопрятные куртки и вызывающие клетчатые брюки! Примерное поведение? Что же, получите публичную драку из-за прически или цвета шарфа». За появлением некоторых неформальных молодежных объединений нередко стоит гротескное восполнение дефицита духовности, например, в обличье такого модного танца, как «брейк».
