арабы и темнокожие; укутанные в рваные лохмотья, еле плетущиеся бородачи; одетые в современные кофты и джинсы семьи; огромные держащиеся друг за друга толпы; одиночки с младенцами на руках и даже какая-то крикливая дама, ведущая на привязи двух ленивых ослов. Спустя сорок минут шатания по рыхлой грязи, щебёнке и многолетнему асфальту Николай с товарищами наконец добрались до армейских пропускных пунктов.
Впереди виднелись военные. Не слишком усердно обыскивая подходящих беженцев и отбирая лишь оружие, они предпочитали уделять основное внимание тщательной проверке дозиметрами. Тут и там раздавались периодические выстрелы, судя по всему – в воздух, дабы угомонить пытающуюся наседать толпу. А временами после громких свистков, мимо, расталкивая толпу, проносились вооружённые люди, пресекая зарождающиеся в давке драки.
Когда связанная колонна наконец достигла проходной, Березин первым подошёл к дежурившим пограничникам. Небрежно обыскав карманы, рот, рюкзак и шиворот, по парню прошлись счётчиком Гейгера и, развязно толкнув в плечо, пропустили за кордон. Следом на другую сторону перебрались Лена, несколько семей, Ерохины и Ната с Любой. У Айрата и Пети отобрали два последних, тщательно сберегаемых автомата, а у всё же оставшегося с группой Кирилла неожиданно нашли спрятанный за поясом нож. По-видимому, украденный у убитого угонщика. Почти вся группа уже преодолела блокпост и держалась далеко впереди, до предела натягивая единую надоедливую верёвку. Замыкающая четвёрка последней направилась к военным, как вдруг один из солдат остановил Николая и отрицательно покачал головой, переглядываясь с нахмурившимися сослуживцами. Василий и Даша также замерли, непонимающе глядя на заминку. Солдат же, переговорив с товарищами на своём языке, указал на Элли и вновь отрицательно покачал головой.
– Что? – нахмурился Николай, еле удерживаясь на ногах и фокусируя плывущий взгляд.
Ответом послужили несколько невнятных иностранных предложений и взмах руки, указывающий на висящую у забора табличку с иероглифами.
– Я не понимаю, – промямлил мужчина и чуть не рухнул, успев ухватиться за плечо Василия. Вмешалась Даша, заговорив то ли на китайском, то ли на каком-то другом азиатском языке. Недовольный солдат принялся ожесточённо жестикулировать, срываться на крик и грубо отодвинул загородившую Николая женщину.
– Руки убрал! – крикнул Василий, толкая военного в грудь, но тут же получил прикладом под дых. Бросившаяся на помощь супруга помогла ему сохранить равновесие, но вот потерявший опору Николай осел на землю, уже в полуобморочном состоянии ещё крепче прижимая к себе дрожащую собаку.
– Коля… – Даша оглядела товарища и его спящего питомца и, прикрыв глаза, слабо затряслась.
Утвердившийся в своих предположениях Василий обречённо выдохнул и поднял взгляд к небу:
– Он говорит, что Элли нельзя внутрь.
– Что?! – Николай распахнул полные отчаяния глаза. – Нет! Нет! Нет, так нельзя! Скажи ему, что она здорова! Мы не заражены, пусть проверит! Она уже даже почти поправилась, просто устала!
Женщина повернулась и вновь обратилась к раздражённому военному, с заиканиями объясняя положение дел. В ответ донеслось лишь ворчливое бурчание, повторное указание на висящий плакат и та же фраза, что и прежде. Остальная, уже преодолевшая блокпост группа теперь беспокойно столпилась за стеной. Некоторые пытались вернуться, к застрявшим товарищам, но были резко остановлены вскинутым оружием: проход осуществлялся только в одну сторону.
– Коля, они говорят, что ни с какими животными нельзя. Даже если нет радиации – они могут переносить болезни, а времени проверять каждого нет. На эвакуацию открыта дорога всем, но нельзя брать оружие, заражённые предметы и… Зверей.
– Дай я сам! – Николай, напрочь забыв про боль и усталость, встал с колен и с мольбой заглянул в глаза солдата, лепеча что-то на смеси русского, английского и подсказываемых Дашей иностранных слов. Явно утомленный всей этой ситуацией боец не выдержал, вновь крикнул что-то угрожающее, с силой толкнул Николая в плечо и вскинул винтовку, направляя дуло на сопящую Элли.
– Не надо! – возопил хозяин собаки и развернулся спиной, заслоняя питомца телом. – Не надо! Мы уйдём! Уйдём! Только не стреляй!
Кинувшаяся передавать сказанное Даша сложила руки в знаке мольбы – солдат буркнул что-то и опустил оружие, а после махнул куда-то вбок. Путешественники повернули головы. На обочине, в канаве, куда указывал боец, были свалены десятки мёртвых животных: от скота и вьючных наподобие лошадей, ослов, коров и коз, до домашних питомцев вроде собак и котов. Военный продолжил сердито бормотать, недовольно размахивая руками.
– Он говорит, что по протоколу должен был застрелить её, как только увидел. И что делает нам одолжение, – опустив взгляд в землю, пересказала Даша.
– Ничтожный ублюдок, – протянул приобнявший супругу Василий, презрительно покосившись на отошедшего на несколько шагов вояку.
– Мы с ней должны остаться, – холодно припечатал Николай, внезапно твёрдо выпрямившись и погладив суховатый собачий нос. – А вы идите.
– Нет, Коля! – замотала головой Даша, переводя взгляд то на животное, то на родную группу по другую сторону проходной, то на молчащего, обдумывающего что-то мужа. – Мы что-нибудь придумаем. Подожди, я пройду и приведу Стёпу! Мы договоримся! Заплатим им чем-нибудь! Мы вас не оставим!
Николай, не реагируя на речь, молча отвязал общую верёвку от ремня. Стоящий рядом Василий также не нарушал тишину, лишь крепче обнимая суетящуюся супругу.
– Пойдём, Даш, – наконец подал голос музыкант и, повернувшись к Николаю, протянул тому порядком исхудавшую руку. Получив в ответ столь же молчаливое рукопожатие, Василий нежно подтолкнул жену прямиком к проходной.
– Но как же?.. – упёрлась на месте женщина, отчаянно хватаясь за голову.
– Умоляю, родная, хоть раз в жизни. Не спорь со мной, – взмолился музыкант, целуя любимую в макушку. Даша на мгновение застыла, а после – молча кивнула и, быстро обняв остающегося с питомцем товарища, зашагала к воротам. Николай же, проводив удалившуюся пару взглядом, покрепче стиснул четвероногое тело, развернулся и зашагал обратно, против движения плетущейся орды.
Организм больше не ощущал усталости, голода и боли. Его уже не беспокоили вовсю текущие из носа кровавые струйки и странный хруст в колене при каждом шаге. Спустя полчаса мужчина добрался до знакомой тропинки в гору и, поднявшись где-то на сотню метров, снял теперь ненужный рюкзак. Сев у примеченного ещё ранее большого тёмного камня, Николай прислонился к нему потерявшей чувствительность спиной и уставился ввысь. Взгляд завлекали периодические проблески неба, а голая кожа впервые за долгие месяцы не страдала от леденящего ветра. Вдали, внизу, по-прежнему ползли тысячи беженцев, чьи уханья, разговоры и шаги доносились даже до здешней высоты. Уложив Элли на колени так, чтобы та могла видеть зеленеющий пейзаж, Николай сделал глубокий вдох:
– Это хорошее место, малышка. Тут мы и останемся.
Возникшая словно по зову Аня довольно усмехнулась и, уложив голову на мужское плечо, обвила шею леденящими руками:
– Вот ты
