Где нет таких учреждений, китайцы оставляют мертвых на склонах холмов, использующихся как кладбища, или неподалеку от них, или же на открытых равнинах, а иногда – по обочинам дорог. Однажды я шел пешком по дороге в окрестностях Аньцина и увидел на обочине несколько гробов. За одним из них – его размеры свидетельствовали о том, что покойный при жизни привык пользоваться самыми лучшими вещами, – прятались от холодного северного ветра три бедные женщины. Гробы оставляют также на берегах рек, заливов и каналов. Как-то я видел пребольшой гроб на берегу озера Поян. Чаще всего их оставляют открытыми, иногда накрывают циновками, листами жести или травой, а иногда – камнями. В Цзилуне на Формозе я видел такие, что запечатаны смолой. В Нанкине я видел множество выставленных наружу гробов, причем два или три лежали у западных городских ворот, где расположен большой рынок, на котором торгуют тростником. В У си Сянь я видел гроб, выставленный посередине рынка, где каждый день продавали лес. С точки зрения соотношения количества непогребенных гробов и размеров города в Учане на берегах Великого канала я видел их больше, чем где-либо в империи. Их было множество не только в самом городе, но и в уезде, столицей которого он является, поэтому я естественным образом предположил, что в этой части страны мало кого хоронят или никого не хоронят совсем. Не будет преувеличением сказать, что от города Учана до рыночного города Пин-хуан-чжэнь и на многие мили за их пределами берега Великого канала покрыты гробами. Такое нежелание хоронить мертвых, насколько я понял, объясняется тем, что земля в этом районе плоская, а равнины геоманты считают неблагоприятными для захоронений. Когда гробы ветшают и распадаются на куски, кости собирают, кладут в мешки и бросают в воду. В рыночном городе Гуань-инь-мэнь, расположенном недалеко от Нанкина, я видел гроб у дверей дома, в котором жила семья покойного. На малолюдных улицах в городах Цзюцзян и Чжэньцзян, в местечке Ханькоу я тоже видел гробы у дверей домов. Мне сообщили, что этот своеобразный обычай возник нестолько из-за затруднений в выборе места для погребения или нехватки денег на похороны, сколько из-за нежелания разлучаться с мертвыми. Эта тенденция еще сильнее в Янчжоу, где купцы и другие жители иногда вообще оставляют гробы с умершими родственниками внутри жилищ. В таких случаях семья, садясь за стол, каждый раз ставит перед гробом порцию той еды, которую подают всем. В Кантоне мне известно только два или три подобных примера. Хорошо знакомый мне старый торговец шелком несколько лет держал в своем доме останки нежно любимой жены. Мой друг, господин Цай Юянь, который жил в Тай-ша-пу, некоторое время держал в доме останки своего отца. Семья по фамилии Хэ, с которой я был знаком, многие годы держала в доме останки отца. В последнем случае это оказалось преимуществом, когда хозяин дома захотел выселить их оттуда из-за неуплаты аренды: он не мог сделать этого, пока в доме находилось мертвое тело.
На многих кладбищах северных и центральных провинций выстроены хранилища для человеческих костей. Они попадались мне в Шанхае, в Нинбо, Нанькане, Дагу-тане и в Таньяне. Поскольку в них нередко хранят тела младенцев, их иногда называют «башнями малышей». Их делают из кирпичей, скрепленных известковым раствором. Эти постройки выглядят по-разному. Некоторые походят на обычные башни, а некоторые имеют форму пагод. Здания в Дагу-тане, Цзяньпу и Таньяне напомнили мне о сделанном Сэнди описании Акелдамы (Земли Крови), в окрестностях Иерусалима: «На южной стороне этой долины, неподалеку от того места, где она сливается с долиной Иосафата, довольно высоко на горном склоне находится Акелдама, или Поле Крови, купленное для похорон чужеземцев на возвращенную плату за предательство. В середине его большая квадратная площадка, сделанная матерью Константина; южная сторона граничит со стеной, которую образует скала, плоская сверху и равная по высоте верхнему ярусу, на котором возвышаются небольшие купола, посередине открытые. В эти отверстия спускали мертвые тела. Через них можно видеть усеянное костями дно и недавно опущенные туда трупы».
В Цзилуне, Даньсуе и других портах на побережье Формозы хранилища костей всегда делаются в виде квадратной хижины или сарая, открытого с одной стороны. В таком оссуарии{89} в Цзилуне я видел не меньше сотни человеческих черепов. В Кантоне трупы младенцев обычно заворачивают в циновку или в кусок ткани и бросают на склонах холма, чаще всего – на холме рядом с восточными городскими воротами; здесь находится кладбище, на которое, в частности, относят преступников, поэтому это место называют холмом костей десяти тысяч человек. Там трупы младенцев поедают собаки. Иногда их бросают в воду. Тем не менее на большом кладбище в Бэйцуне рядом с Кантоном я видел участок земли, купленной для захоронения младенцев богатой семьей по фамилии Е. Что касается кантонских кладбищ, у местных джентри существует обыкновение нанимать людей, чтобы они приносили туда разбросанные человеческие кости для последующего захоронения. Над каждым участком, где погребены кости, как правило, устраивают низкий конический курган из асфальта, перед которым ставят небольшую плиту с записью о том, сколько останков там покоится.
Поклонение могилам предков
Весной, и особенно в третий месяц каждого года, в китайских семьях мужчины посещают семейные могилы, чтобы поклониться предкам. Они приносят в жертву вареную свинину, кур, уток, гусей и чай, а также сжигают бумажные одежды, деньги, фигурки слуг и служанок. Все эти жертвоприношения, насколько я понимаю, регулируются законом, изданным в первый год правления императора Юнчжэна (1723).
По-видимому, характерный обычай принесения пищи в жертву мертвым существовал у всех языческих народов с древнейших времен; и мы читали о детях Израиля, увлеченных таким примером: «Они прилепились к Ваалфегору и ели жертвы бездушным» (Пс, 105: 28). Томас Фуллер, английский историк, в книге «Священное государство», опубликованной в 1663 году, сообщает: «В Африке существовал обычай приносить бобы, хлеб и вина к памятникам умерших святых, в выполнении которого Моника (мать святого Августина) была не менее усердна, чем другие. Но когда ей объяснили, что ритуал этот языческого происхождения и религия не так бедна, чтобы заимствовать обряды у идолопоклонства, она сразу перестала совершать эту церемонию; как до тех пор она делала это из благочестия, так теперь из благочестия от этого отказалась». Далее автор замечает: «В наши дни так много людей, для которых лучший аргумент – практика; и они не посчитались бы с человеком, останавливающим их и убеждающим отказаться от укоренившегося древнего обычая».
В честь умерших китайцы также совершают возлияния. Церемония завершается залпом фейерверков. Поклонение умершим родственникам совершается не только на семейных могилах. Целые кланы приходят на могилы своих основателей. Прибыв к могиле праотца, они кладут перед ней знаки отличия того ранга, к которому усопший принадлежал. Поклонившись в первую очередь духам горы, они молятся душам предков. В это время музыканты разнообразят происходящее, наигрывая на пронзительных свирелях разные китайские мелодии. После моления иногда устраивают трапезу прямо на земле, причем присутствующие разбиваются на десятки групп. Иногда обедать возвращаются в клановый храм предков. На обеде, который называется би-му (окончание моления), подают три блюда: первое состоит из пирожков со свининой, капусты и крабов; второе – это жареный гусь, фаршированный какао, а третье – запеченный рис. Те же блюда приносят в жертву предкам. Перед табличками предков сжигают большое количество жертвенных денег. Все оплачивается из доходов с земель, прикрепленных к храмам предков.
Для китайцев ремонт и украшение могил предков – в высшей степени благочестивое поведение. Они украшают могилы орнаментами из белой и красной бумаги, так как цветы на них возлагать не разрешается. Это позволено только членам семьи императора, которые, как правило, используют искусственные цветы. Их делают в Китае, и особенно часто в Амое, весьма аккуратно и умело. У иудеев, как мы узнаем из двадцать третьей главы Евангелия от Матфея, существовал обычай украшать могилы в окрестностях Иерусалима. Интересно, что они занимались этим во время возвращения весны, незадолго до Пасхи.
На девятый день девятого месяца китайцы снова идут на холмы поклониться могилам предков. Но в это время обычай соблюдается не так неукоснительно, как в третьем месяце. Очевидно, поклонение могилам в определенные дни в году вменяется в обязанность людям всех общественных слоев. Чтобы у семей, которые не в состоянии по бедности поставить надгробные плиты для умерших родственников и могут не помнить из-за этого точного места захоронения, не было предлога проигнорировать такую важную дату, на территории каждого кладбища ставят большую каменную плиту с надписью: «У-му-цзин-цы». Перед ней совершают поклонение те, кто не в состоянии найти могилы своих отцов{90}. Китайцы возносят предкам те молитвы, которые христиане обращают к благому Богу. Они просят даровать им стойкость перед мирскими искушениями и подготовить их к вечной славе. Грустно думать, что китайцы так ослеплены царем мира сего. Они полагают, будто творение в состоянии дать им то, что на самом деле может исходить лишь от самого Творца. У китайцев принято при любых затруднениях отправляться к могилам и советоваться с духами предков.
