дел ее не видел), а затем вернуло ее нунцию. Это весьма прискорбно»
65.
Государственный секретарь, кардинал Мальоне, постарался восстановить спокойствие.
«У нашего сегодняшнего заседания две цели: прежде всего, осведомить всех вас о том, что произошло после возвращения ноты, которую вы рассматривали на нашем предыдущем заседании, а затем попросить у вас разумных советов относительно того, что следует предпринять в нынешних обстоятельствах. Для Святого Престола поведение германского правительства поистине оскорбительно. Святой Престол, несомненно, имеет право и обязан защищать интересы католиков всех стран. Если германское правительство не разрешает Святому Престолу вмешиваться в ситуацию на оккупированных немцами территориях, расположенных за пределами изначального рейха, то Святой Престол усматривает в этом несправедливость и оскорбление. Вместе с тем германское правительство не упускает случая адресовать Святому Престолу критику и упреки всякий раз, когда церковные власти говорят или делают что-либо, что ему не нравится. В данном случае германское правительство отклонило ноту Святого Престола, составленную в спокойном и вежливом тоне и касающуюся религиозных интересов католического народа, который сегодня находится под немецкой оккупацией.
Нунций принял возврат документа, о чем явственно свидетельствует его доклад. Но, поскольку он использовал несколько… длинные фразы, мы попросили его в конфиденциальном ключе уточнить этот момент. Поведение нунция усложнило и без того деликатную ситуацию. Рекомендации кардиналов, которые смогут свободно высказывать свое мнение, будут крайне необходимы»66.
Совершенно очевидно, что все кардиналы, собравшиеся за этим столом, понимали, что Орсениго совершил ужасную ошибку. В зале ощущалось напряжение.
Первым слово вновь взял кардинал Гранито:
«Следует признать, что сложилась тяжелая и деликатная ситуация. Предание гласности произошедшего, разумеется, оправдало бы поведение Святого Престола в глазах всего мира, но привело бы к болезненным последствиям, прежде всего для польских католиков. На самом деле я не знаю, как нужно реагировать и что посоветовать. Возможно, стоило бы предать огласке тот факт, что Святой Престол делал все возможное для защиты интересов польских католиков, в том числе высказал протест. Это общая идея. Но где именно обнародовать эту информацию? На этот вопрос у меня нет никакого ответа. Возможно, в Швейцарии? Как бы то ни было, я склоняюсь к тому, чтобы об этом было заявлено публично, но в расплывчатой и сдержанной форме».
Кардинал Гаспарри кивнул. «Я согласен. Предадим дело огласке, но в подобающей форме и с необходимыми предосторожностями»67.
Кардинал Сибилиа пошел дальше: «На мой взгляд, этого недостаточно. Я бы предпочел, чтобы Святой Престол защитил свою честь. Поэтому я предлагаю полностью опубликовать ноту (которая представляет собой спокойный и описательный текст) в Acta Apostolicae Sedis [официальный бюллетень Ватикана] и объяснить в предисловии причины, по которым Святой Престол вынужден опубликовать этот документ. Это произведет хорошее впечатление на католиков всего мира. А репрессий со стороны немцев бояться бессмысленно. В том, что касается религии, ничего худшего они сделать уже не могут. Тем более что сегодня мощь немцев клонится к упадку».
Все прекрасно понимали, что в войне уже происходил перелом.
Кардинал Росси начал говорить с беспокойством:
«Ситуация тяжелая. Поведение германского правительства – это пощечина Святому Престолу. В то же время это самое правительство хочет, чтобы Святой Престол к нему прислушивался и… проявлял уважение. Мы не можем оставить это без внимания. Нам следует предпринять ответные меры, чтобы те, кто не ведает, что сделал Святой Престол, не считали его бессильным. Однако нужно опасаться репрессий со стороны немцев, если дело будет предано огласке. Нацисты могут не только усилить гонения на католическое население Польши, но и попытаться нанести удар по Святому Престолу и государству Ватикан. Посему не может быть речи о широком обнародовании истории, но и замалчивать ее нельзя. Поэтому я предлагаю предать ее дипломатической огласке: дипломатам, аккредитованным при Святом Престоле, следует сообщить, что его ноты, касающиеся интересов католиков на оккупированных территориях, просто отклоняются германским правительством, как это произошло с последним документом Святого Престола. Такие шаги позволили бы избежать рискованных последствий, связанных со слишком широкой оглаской»68.
С этим мнением согласился кардинал Фумазони.
«Я полностью согласен: нужно что-то сделать, но избежать при этом слишком широкой огласки, особенно учитывая нынешнее военное положение. Следует сообщить германскому правительству, что Святой Престол искренне убежден в том, что нота была передана и прочитана ее получателями. В то же время мы могли бы задаться вопросом, не стоит ли отозвать нунция из Берлина, что, впрочем, создаст неопределенность: кто примет у него нунциатуру? С другой стороны, было бы неплохо подождать некоторое время, поскольку в течение месяца военное положение может значительно измениться»69.
Кардинал Мармаджи не мог простить Орсениго его проступок. С мрачным лицом и голосом, исполненным справедливого гнева, он сказал:
«Германское правительство ведет себя тиранично и оскорбительно. Но я сожалею о том, что сделал нунций Орсениго. Ему ни в коем случае не следовало забирать эту ноту! Очевидно, что Святой Престол должен действовать, в противном случае его молчание будет расценено как негласное согласие. Но что предпринять? Это не должно быть публичное действие, которое в нынешней обостренной ситуации привело бы к серьезным последствиям как на религиозном, так и на политическом уровне. Я предлагаю, чтобы нунций Орсениго, чье присутствие оказалось бесполезным, а действия – не на высоте, взял временный отпуск. Затем я рекомендую Государственному секретариату отправить меморандум или ноту близким к Германии или нейтральным странам [Швейцарии, Испании и Португалии]. Этот документ я не стал бы передавать союзникам, поскольку они воспользовались бы им в политических и военных целях в своей борьбе с врагом. В этом документе мы могли бы:
1) вновь заявить о праве и обязанности Святого Престола защищать интересы католиков во всех странах;
2) перечислить основные жалобы в отношении Германии и подчеркнуть, что до настоящего времени Святой Престол проявлял к ней терпение и снисхождение. Кроме того, я думаю, что необходимо так или иначе сообщить страдающим народам о том, что Святой Престол внимательно отслеживает ситуацию и делает для них все, что в его силах, и упомянуть в том числе этот последний эпизод. Передав ноту представителям дружественных Германии или нейтральных стран, мы не выйдем за рамки дипломатии и избежим публичного заявления, а значит, у германского правительства не будет никакого законного предлога, чтобы отреагировать»70.
Берлинского нунция сурово критиковал не только Мармаджи. Еще до того, как Орсениго допустил грубейший промах с нотой, он вызвал глубокие разногласия в Церкви, вследствие чего высокопоставленные немецкие католики поставили под сомнение целесообразность его пребывания в должности. Так, епископ Берлина, монсеньор фон Прейсинг пожаловался на Орсениго несколькими месяцами ранее, отметив, что нунций не справляется со своими задачами. Фон Прейсинг также заявил:
«Я спрашиваю себя, разумно ли, чтобы в такие времена (еврейский вопрос, преследования и т. д.) Его Святейшество был представлен послом при немецком правительстве»71.
При этом ошибки, допущенные Орсениго, и
