Могу утверждать, что после всего сказанного я готов предоставить некоторые выводы в качестве заключения. Кардиналы верно отметили, что множество людей призывают Святого отца выступить с публичным заявлением
34.
Эту просьбу очень настойчиво выражают поляки, которые находятся вдали от своей родины и пребывают в безопасности. Посол Польши при Святом Престоле постоянно повторяет этот запрос. Иногда, следует это признать, с чрезмерным нетерпением.
Хотя я счел необходимым любезно заметить, что ему легко требовать осуждения со стороны Святого отца, поскольку он находится далеко от Польши, которую с такой жестокостью терзает разъяренная Германия.
Впрочем, присутствующие здесь кардиналы прекрасно знают, что Святой отец в торжественных обстоятельствах уже выступал с осуждением тех, кто повинен в попрании священных прав граждан, и взывал к высшим нормам милосердия и справедливости. Но полякам этого недостаточно, они хотели бы услышать открытое осуждение. В частности, посол Польши при Святом Престоле недавно принес Его Святейшеству послание от президента Польской Республики, который настаивал на том, чтобы папа высказался35. С другой стороны, Святой Престол должен принять во внимание мучительное положение поляков, оставшихся у себя на родине. Святой отец пытался и продолжает пытаться оказать им поддержку, материальную и духовную. Он старается, насколько это возможно, поддерживать связь с епископами и следит за тем, чтобы они слышали его слово. Сегодня те же епископы – среди них в первом ряду стоит ревностный и отважный монсеньор Сапега36 – предупреждают нас, что они не могут обнародовать слова папы, поскольку это может дать немцам предлог для дальнейшего усиления гонений. Это подтверждает мудрость и благоразумие Святого Престола.
Вместе с тем нельзя умолчать и о другой опасности: в Польше, среди страдающего населения, о Святом Престоле разносятся ложные слухи, согласно которым папа не заботится о судьбе польского народа, никогда не приходил ему на помощь и даже пребывает в согласии с силами “оси”.
Эти клеветнические утверждения (умело распространяемые немцами) усиливают неприязнь к Святому Престолу и укрепляют движение за польскую национальную церковь. В этой тяжелой и сложной ситуации я с радостью вижу, что мои коллеги кардиналы одобряют идею отправки ноты, предоставленной им на рассмотрение в полном объеме.
Как уже было сказано, это сжатый и вместе с тем очень полный документ, излагающий взгляд Святого Престола на сложившуюся ситуацию. Поступая таким образом, Святой Престол не только выполняет свой долг, но и защищает свой престиж и выражает готовность прийти на помощь, насколько это возможно, несчастному польскому народу».
И в завершение кардинал Мальоне произнес слова, которые оказались пророческими – ведь вы в данное мгновение держите в руках эту книгу:
«Однажды документы Святого Престола будут обнародованы, и, когда улягутся сегодняшние страсти, каждый увидит, что Святой Престол придерживался линии поведения, которая была “провидческой” и вместе с тем благоразумной.
Примерно то же рассказывалось и в годы Первой мировой войны, когда бельгийцы думали и говорили, что Святой Престол безразличен к их судьбе. Теперь, когда та война закончилась, каждому известно, что́ именно Святой Престол сделал для Бельгии. Обвинения и утверждения развеялись сами собой. При этом нужно отметить: то, что немцы творят в Польше, несравнимо с тем, что в те годы происходило в Бельгии. Сегодня несправедливость и насилие достигли таких масштабов, каких тогда никто не мог даже представить»37.
Мальоне продолжил:
«Некоторые мои коллеги кардиналы отметили, что если война пойдет по неблагоприятному для немцев пути, то Святому Престолу будет неразумно делать публичные заявления, когда Германия окажется на пороге поражения. Было бы вредно создать впечатление, будто Святой Престол молчал, пока немцы были сильны, и заговорил лишь тогда, когда они ослабли.
Не думаю, что стоит разделять эти опасения. Сегодня Святой Престол обращается напрямую к германскому правительству со всей необходимой ясностью, посредством дипломатического документа. Даже если это правительство проявит безразличие или враждебность к столь сдержанному и продиктованному чувством долга поступку Святого Престола, ему некого будет винить кроме самого себя в тот день, когда Святой Престол будет вынужден придать своему поведению публичный характер»38.
Очевидно, что нота была для кардиналов актом дипломатической стратегии, который, по настоянию Мальоне, должен был быть облечен в правильную форму. Все прочие процедуры были исчерпаны, альтернатив не оставалось. Но если бы этой ноте сопутствовал успех, у Святого Престола появилась бы формальная основа для того, чтобы публично критиковать немецкую политику. В то время как остальные кардиналы придерживались осторожного подхода, Мальоне, напротив, настаивал на том, чтобы идти дальше. Он был убежден, что, поставив немцев перед выбором, Святой Престол получит возможность перейти в дипломатическое контрнаступление. И даже если кардиналы не питали особых надежд на то, что им удастся изменить политику нацистов, было необходимо испробовать все, чтобы сохранить или несколько расширить простор хотя бы для гуманитарной деятельности.
«Тем не менее мне трудно согласиться с предложением кардинала Мармаджи, который предлагает прямо попросить германское правительство освободить к Пасхе епископов и священников. Это могло бы создать впечатление, что Святой Престол выдвигает “ультиматум”, и поставить его в трудное положение, если немцы откажутся выполнять эту просьбу.
В остальном заключение ноты представляется достаточно четким, поскольку в нем содержится просьба к германскому правительству отказаться от нарушений основных божественных и человеческих прав и соблюдать высшие нормы справедливости и свободы».
В конце кардинал Мальоне обобщил основные положения, которые были обсуждены во время заседания:
«1) предпочтительно отправить ноту без промедления;
2) в текст будут внесены предложенные кардиналами изменения;
3) мы будем наблюдать за развитием ситуации в будущем»39.
Все кардиналы выразили свое согласие. Заседание закончилось.
12 февраля Тардини передал протокол заседания40 кардиналу Мальоне, который отдал его Пию XII на следующий день41. В то же время в Берлине нунций Орсениго заканчивал свой очередной отчет об арестах католических священников, монахинь и мирян в Германии и Польше. Головокружительная статистика не могла заглушить боль этого человека, которому было поручено фиксировать на бумаге все жестокости, перенесенные его братьями и сестрами по вере. Должно быть, у него дрожали руки от гнева и ужаса каждый раз, когда он печатал новое имя, место ареста и заключения. В списке оказались монсеньор Якоб Вейнбахер, секретарь кардинала Иннитцера, архиепископа Вены, и монсеньор Карл Ламперт из Австрии, убежденный противник нацистов. Судьба последнего особенно печальна. Нацистские тюремщики, смакуя тот факт, что у них в руках оказался один из их противников, несколько месяцев методично истязали его, держа в карцере, после чего переправили в тюрьму, где ему отрубили голову на гильотине42. В 2011 году папа Бенедикт XVI причислил его к лику блаженных.
Пий XII изучал протокол заседания кардиналов в течение трех дней. Можно представить, что он долго обсуждал его с Тардини и Мальоне, проанализировал самую его суть и высказал ряд глубоких суждений относительно выработанной стратегии. Он добавил несколько заключительных поправок и приказал
