— Они живут ещё дальше. Мы даже до них не дойдём. А к Хагриду они приходят раз в месяц за продовольствием. Я выбрала сегодняшний день как безопасный, и сегодня полнолуние, — она резко остановилась, запрокидывая голову назад.
Третье.
В детстве он всегда немного завидовал «золотой» троице. Их приключениям. Тому, что этим троим доставалось всё самое интересное. Маленький Малфой хотел знать, каково это — бродить втайне ото всех.
И вот теперь.
Когда ему уже двадцать, и детство далеко осталось за плечами, он наконец осуществит ту самую детскую прихоть.
Когда они вышли на поляну в нескольких метрах от леса, Грейнджер неожиданно оглянулась на него. Приблизилась, схватила за рукав и, ничего не объяснив, громко выкрикнула:
— Бежим!
Четвёртое.
Он побежал.
Логически понимая, что этот открытый участок они должны преодолеть быстро, чтобы их никто не заметил. Бежал, ощущая под толстой тканью рукава её руку. Хоть она и в перчатках, но он чувствовал тепло. Или же просто себя в этом убеждал.
Руки Мортиферы холодные…
Он резко выдернул из захвата локоть, когда такое сравнение вспыхнуло у него в голове. Они за несколько быстрых шагов преодолели последние метры, прячась за густыми деревьями, и только тогда остановились.
— Да-да, — сказала она, закатывая глаза. — Я помню, что тебя нельзя трогать.
«Дело не в этом…»
Глаза ещё не привыкли к темноте, ночь только усугубляла видимость в лесу. Драко слышал хрустящие шаги впереди себя, и они направлялись прямо на него.
— Дай руку, — попросила Гермиона. Он видел только её силуэт. — Я дам тебе зелье.
Он ощутил в ладони холодный пузырёк, который успел остыть в её сумке. Он даже не спрашивал, что там, потому что слышал, как Грейнджер откупорила, кажется, такой-же пузырёк и глотнула содержимое.
— Это «кошка»… — сказала она, и Малфой увидел, как перед ним возникли два светящихся зрачка, действительно, как у кошки.
— Где ты выучила расширенный курс по зельям? — поинтересовался он и проглотил горькое зелье. Пару раз моргнув, Драко заметил, как всё вокруг становилось чётче. Почти в чёрно-белом свете.
Снегг рассказывал о таких зельях, которые давали способность видеть в темноте на недолгое время или же слепцу видеть очертания предметов.
— Заказала учебник в Министерстве.
Коротко и ясно.
— Зелья хватит минут на пять, я ещё не отработала его до совершенства, — быстро выговорила она, направляясь вглубь леса. — Но этого хватит, чтобы отойти от школы не замеченными.
— Откуда ты знаешь, что нас не заметили? — Драко всё так же шёл позади неё.
— Мы бы об этом сразу же узнали. Макгонагалл послала бы мне патронуса.
Голова немного кружилась от восприятия новых оттенков. Белый снег под ногами казался светящимся, деревья — серыми, а на небо Малфой даже смотреть не хотел, потому что задрать голову и потерять равновесие не входило в его планы.
Они шли молча. Как она и говорила, уже через несколько минут Драко заметил, как начало восстанавливаться зрение, как тускнели яркие цвета и вскоре совсем пропали.
— У тебя тоже всё? — прервал он молчание, глядя ей в спину, на то, как она остановилась и достала из кармана палочку.
— Люмос! — она обернулась, чуть не спотыкаясь о корень дерева. — Кстати, хотела спросить. А как ты вызываешь люмос или другое заклятие невербально? Откуда появляется заклинание, если нет концентрирующей точки?
Малфой поднял руку перед собой, ладонью вверх, и мысленно проговорил то, что ей было так интересно. В ладони мгновенно вспыхнул светящийся шарик размером со снитч. Он плавал по руке, и Драко засмотрелся на это, совершенно пропустив тот момент, когда Гермиона появилась перед ним. Её лицо осветилось. Она смотрела на шарик с таким восхищением, что это испугало, и Малфой резко сжал кулак.
— Будем идти с твоим светом, — сказал он, отходя от неё дальше, потому что в нос впился пудровый запах волос, будь он проклят.
Он не знал, делала ли Грейнджер это намеренно — нарушала то, что он считал личным пространством. Лезла к нему и задавала вопросы. Это метка заставляла её или же она сама всегда была такой навязчивой?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А каково это, обладать такой магией? — не успокаивалась она.
— Опасно, — честно ответил он. — Нужно всегда контролировать мысли. Вдруг ты со злости кого-то захочешь убить, и это произойдёт, даже если ты не смотрел на этого человека.
Гермиона поёжилась, палочка в её руке подрагивала. Она несмело оглянулась на него.
— А ты…
— Убивал ли я? — продолжил он за неё. — Ты видела, что да. Это была моя первая и последняя жертва. Та домовая эльфа была дальней родственницей Добби…
— Боже… — она выдохнула пар изо рта. — Господи…
Он молчал. Не хотел говорить об этом. Она никогда не поймёт его. Не поймёт всю отчаянность сознания в тот момент, когда отрубают ногу, когда сшивают рот, когда Мортифера заносит свой нож, чтобы всадить в плоть… нет, Грейнджер никогда не поймёт его. И она, будто услышав эти мысли, сказала:
— Я бы никогда не смогла убить человека…
Драко замер. Остановился прямо на месте, глядя ей в спину. Гермиона услышала, что снег под его ногами больше не хрустел, и обернулась, приподняв палочку, чтобы разглядеть его лицо.
— Что такое?
— Ты в этом уверена? — бесцветным голосом. — Даже если бы этот человек сделал тебе нечто ужасное? Не смогла бы?
— Никогда! — быстро ответила она. — Я бы не смогла потом жить спокойно…
Малфой кивнул, продолжая идти за ней. В голове рой воспоминаний, но ни ему, ни, тем более, ей, не нужно их ворошить…
Чем дальше они уходили вглубь леса, тем сильнее одолевал холод. Грейнджер иногда доставала волшебный компас, сверяясь с маршрутом, не сбились ли они с пути. Но судя по тому, как она довольно кивала сама себе, Драко был уверен, что идут они в правильном направлении.
— На обратном пути попытаемся аппарировать в Хогсмид, — прервала она тишину. — Я думаю, что мы будем далеко от школы, и у пещер можно… а-а!..
Драко рванул вперёд, просто от неожиданности того, что люмос затух прямо под её крик.
— Грейнджер! — в ответ тишина. — Грейнджер, блять, не молчи!
— Я споткнулась… — шуршание под ногами.
Драко поднял руку и вызвал светящийся шарик, глядя на то, как Гермиона, развалившись прямо на снегу, смотрела вверх.
— Удобно? — поинтересовался он. — Ты не вовремя разлеглась.
— Дай мне насладиться моментом, пока нас связывает моя метка, — подразнила она его, улыбаясь. — Когда мы перекинем нить на акромантула, всё будет кончено. И я больше не наслажусь твоей компанией.
— Чувствую сарказм, — он потянул к ней руку, чтобы помочь встать.
— Он и есть, — она отказалась от помощи и сама поднялась на ноги, отряхивая колени и бёдра от снега.
Бодрость в её голосе не внушала Малфою ничего хорошего. Он не обманывался надеждами. И давно в них не верил. Никакого: «надейся на лучшее, готовься к худшему» для него не было. Драко надеялся на худшее, и к нему же готовился. Так всегда легче справиться с болью от неудачного результата.
Грейнджер говорила, что нужно просто перетянуть нить со своей руки на лапу паука, и всё будет кончено. Звучало слишком легко.
Не для жизни Малфоя.
У него никогда так не бывало.
Всегда через пот и боль. Всегда через слёзы и надрывное отчаяние.
Всегда так, ни на сантиметр меньше.
Время летело быстро. Он сверился с наручными часами, замечая, что шли они больше часа. Больше часа — ни разу не поругавшись. Может, это магия леса? Может, то, что происходит в лесу, в нём и остаётся? А когда выходишь за его переделы, все чувства (настоящие чувства) возвращаются, разбивая иллюзию примирения?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Стой! — резко зашипела она. — Видишь?
Драко присмотрелся к её руке, туда, куда она указывала. И вправду. Едва заметные, но всё же виднелись большие камни, в середине которых было большое отверстие, подходящее на вход в пещеру.
— Хагрид говорил, что чем ближе к зиме, тем акромантулы становятся ленивее. — Гермиона аккуратно шагала вперёд. — Они объедаются и впадают в спячку, так что это даже нам на руку.
