ее большую часть своей жизни. Но потом панмани, казалось, потеплел. Через него будто прошел слабый поток энергии. И воздух рядом с Миён задрожал.
Он сгущался, словно на пространство вокруг наслаивали пленку. Затем застыл и начал меняться, пока не обрел форму.
– Я думала, что она маленькая, – прошептала Сомин позади них. Она высказала вслух мысли Чуну. Бусина должна быть размером с крупную жемчужину. Что бы здесь ни формировалось, оно было размером с человека или зверя.
В воздухе образовались голова и тело, которые медленно наливались цветом. Пока не сформировались до конца. Пока не превратились в Йену.
– Дочь. – Ее голос звучал словно тысяча шепотов, сливающихся в один. – Ты сделала это. Ты снова нашла меня.
62
На дрожащих ногах Миён поднялась. Ей столько всего хотелось в этот момент. Плакать от ярости, от страха, от счастья. Хотелось обхватить руками эту штуку с лицом матери, хотя она знала, что на самом деле это не ее мать – по крайней мере не вся она.
– Омма, – проговорила Миён дрожащим голосом. – Мне так жаль. Но ты не можешь остаться.
Красивые брови Йены нахмурились.
– О чем ты говоришь, дочь?
Миён покачала головой:
– Тебе здесь не место. Больше нет. И удерживать тебя здесь эгоистично.
– А что, если я не хочу уходить?
– Будь осторожна, – прошептал Чуну Миён, встав рядом с ней.
Миён кивнула, и ее лицо окаменело.
– Ты не можешь остаться, – повторила она матери. – Ты должна двигаться дальше. Ты должна вернуть мне мою бусину и уйти.
– Бусину? – Йена развела руками.
Миён могла бы поклясться, что секунду назад они были пусты, но теперь в ее левой ладони лежала светящаяся жемчужина.
– Это она? – выдохнула Сомин, уставившись на бусину. Как будто она никогда раньше не видела ничего настолько мощного. И конечно, не видела. Это было удивительное зрелище. Душа кумихо.
– Пожалуйста, верни ее, – попросила Миён.
– Нет. – Йена сжала руку.
– Что? – удивилась Миён.
– Она не должна быть у тебя. – Йена нахмурилась еще сильнее.
Ее слова резанули Миён по сердцу: она всегда боялась, что мать сочтет ее недостойной, чтобы зваться кумихо.
– Это моя бусина, мама. Она мне нужна.
– Нет. – Йена отступила назад.
– Если ты не отдашь ей бусину, то с твоей дочерью может случиться что-то плохое, – предупредил Чуну.
Глаза Йены метнулись к нему, острые и злые. Она зарычала и отступила еще на шаг.
– Ты мне не союзник. Ты предал меня.
– Да, ты права, – согласился Чуну. – Верность никогда не была моей сильной стороной. Но сейчас я пытаюсь помочь твоей дочери. Разве не этого ты всегда хотела?
Это остановило Йену. Ее взгляд метнулся обратно к Миён, и ее глаза снова смягчились.
– Дочь. Я хочу, чтобы ты жила.
– Тогда, пожалуйста, верни мне мою бусину. – Миён протянула руку.
Йена потянулась ей навстречу.
– Пожалуйста, омма, – прошептала Миён, поймав взгляд матери. – Она нужна мне.
Йена уставилась на Миён немигающим взглядом. Миён стояла неподвижно, вытянув руки, в то время как ее мать двигалась к ней рывками.
Она была так близко. Миён почти чувствовала пульс бусинки. Та звала ее, желая воссоединиться. Взгляд Миён скользнул к бусине. Она светилась. Так ярко, что Миён больше никуда не могла смотреть. Она нуждалась в ней. Она не представляла, как сумела так долго прожить с ней в разлуке.
Сзади раздался громкий крик. Звук вырвал Миён из ее экстаза перед слиянием со своей душой. Она увидела, как Синхе, морщась от боли, согнулась пополам на боку.
Миён обернулась обратно и увидела, что Йена пристально смотрит на Синхе.
– Омма, нет, просто смотри на меня, – взмолилась Миён. – Верни мне мою бусину.
– Нет, – прорычала Йена. – У тебя ее не должно быть. – И она повернулась, снова превращаясь в ничто.
– Мама! – крикнула Миён. Она повернулась по кругу, ища Йену. Затем подняла отчаявшийся взгляд на Чуну: – Она ушла.
63
– Мама! – снова крикнула Миен.
Но Йена не вернулась. Что теперь делать?
– Омма! – Она закричала так громко, что эхо отразилось от скал.
– Это не сработает, – сказала Синхе.
– Откуда ты знаешь? – спросила Миён, изучая бледное лицо, которое должно было принадлежать Джихуну.
– Как тот, кто долгое время существовал как дух, – выдохнула Синхе, – я могу точно сказать, что крики не заставят ее вернуться.
– Тогда что заставит? – спросила Сомин.
– Ты должна дать ей повод вернуться, – пояснила Синхе. Она поманила Миён пальцем.
– Что? – Миён шагнула ближе.
– Иди сюда, – подозвала лисица.
– Зачем? – Миён опустилась на колени рядом с Синхе.
– Я собираюсь дать ей повод.
И без всякого предупреждения Синхе бросилась вперед и обхватила руками шею Миён.
Несмотря на ранение, Синхе держала крепко. Миён судорожно боролась, хватая ртом воздух. Но, несмотря на сопротивление, лисица не отпускала ее. Перед глазами у Миён заплясали точки.
– Отпусти! – услышала Миён крик Сомин. Ее потянули чьи-то руки, но хватка Синхе оказалась стальной.
– Духи реагируют только на сильные эмоции. – сказала Синхе, сжимая крепче. Миён чувствовала каждый палец, что впивался ей в горло. – Страх. Гнев. И потеря. Подвергни опасности того, кого она любит больше всего, и она отреагирует.
Мир начал вращаться. Яркие огни вспыхнули перед глазами Миён. И как раз в тот момент, когда она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание, холод пробежал по ее коже.
В ушах у нее стоял рев. Неужели это кровь пыталась прилить к ее лишенному кислорода мозгу? Нет, это был вой.
«Остановись!» – разнесся эхом вокруг них голос Йены эхом. И Миён наконец освободилась из захвата Синхе. Она упала на спину. И падала. И падала. Пока ее не окружила тьма.
Она попыталась ухватиться за что-нибудь, но ее руки были такими тяжелыми, что она не могла их поднять. Наконец она перестала падать. Нет, она никуда не приземлилась. Ощущение падения просто прекратилось.
– Эй? – позвала Миён, и ее голос эхом отдавался в пустоте. – Эй? Кто-нибудь меня слышит? Сомин? Чуну?
По-прежнему ничего. Потом она услышала шаги. Обернувшись, Миен увидела, как из темноты вынырнул лес. Деревья и ветви извивались и тянулись вокруг нее, пока не превратились в знакомое место из ее снов.
– Мама? – прошептала она.
– Миён-а. – Йена стояла перед ней. И впервые за долгое время она казалась… настоящей.
– Омма, это правда ты? – спросила Миён.
– Я не знаю, как уйти, – призналась Йена. – Я не знаю, смогу ли.
– Ты сможешь, – уверила ее Миён. – Это из-за меня ты все еще здесь. Я не отпускала тебя, потому что боялась потерять. Я была эгоисткой.
– Нет, дочь. Это я построила вокруг тебя клетку, в которой ты могла положиться только на меня. Я сожалею об этом.
Миён не была уверена, насколько правдивы эти слова, но что-то в ее сердце подсказывало, что это действительно говорила Йена, а не ее искаженный призрак.
– Ты делала все, что могла, – сказала Миён. – И ты сделала меня сильной. Достаточно сильной, чтобы я смогла выжить без тебя. Теперь я понимаю это. Я могу отпустить тебя.
Йена кивнула с легкой улыбкой на губах.
– Пожалуйста, могу я увидеть свою бусину?
И на этот раз, когда Йена достала ее, она протянула
