Я протиснулся к лошади Стиорры.
— Ты готова?
— Да, отец.
— Я буду рядом, Сигтрюгр тоже.
— Не выдай себя! — сказала она.
На мне был такой же шлем, что и на Сигтрюгре. Я опустил нащечники, скрыв лицо. Как и зять, я не носил украшений. На первый взгляд мы выглядели скромными воинами, пригодными для стены из щитов, но никогда не наполняющими карманы добычей. Из всех вырядился лишь Орвар, он и изображал нашего предводителя.
— Никакого оружия в зале! — прокричал страж, когда мы приблизились к дворцу. — Долой оружие!
Таков обычай. Правитель не позволял проносить в зал оружие никому, кроме своих телохранителей, которым мог доверять. Так что мы демонстративно побросали мечи и копья, нагромоздив их в кучу, сторожить которую приставили своих воинов. Я снял Вздох Змея, но безоружным не остался. На мне был домотканый коричневый плащ, достаточно длинный, чтобы скрыть короткий меч — Осиное Жало.
Каждый воин, дерущийся в стене из щитов, держит при себе два меча. Длинный меч в ножнах из золота с серебром, что носит гордое имя, мы бережем как зеницу ока. Мой меч — Вздох Змея, и до сегодняшнего дня я с ним не расставался. Ведь когда пробьет мой смертный час, его рукоять вознесет меня в Вальхаллу. Но носим мы при себе и второй меч — сакс. Короткий широкий клинок, менее гибкий и красивый, чем длинный меч. В стене из щитов, где чуешь зловонное дыхание врага и видишь вшей в его бороде, сакс — главное оружие.
Саксом пронзают врагу пах, воткнув его между щитами. Вздох Змея слишком длинный, его замах чересчур широк, в убийственно тесном пространстве нужен короткий меч, чтобы колоть в давке взмокших воинов, пытающихся перебить друг друга. Таким мечом было Осиное Жало, с широким клинком длиной по локоть, но в тесной свалке он был смертелен.
Я спрятал Осиное Жало под плащом за спиной, в зале он мне понадобится.
Сигтрюгр и я вместе с моими людьми жались в задних рядах. Мы позволили Орвару с его воинами войти первыми, потому что тех во дворце признают люди Рагналла. Они не станут обращать внимания на вошедших последними, а если и станут, то лицо Сигтрюгра, как и мое, скрывал шлем. Наше оружие я оставил сторожить Ситрика с шестью воинами.
— Ты знаешь, что делать? — прошептал я ему.
— Знаю, господин, — по-волчьи оскалился Ситрик.
— Не подведи, — ответил я, и когда последний из людей Орвара вошел во дворец, проследовал вместе с Сигтрюгром.
Я прекрасно помнил этот зал. Больше и намного изящней честерского, хотя красота его померкла. Вода просочилась сквозь стены, обвалив мраморную облицовку, когда-то покрывавшую красный кирпич. В других местах вода размыла гипс, хотя местами виднелись блеклые рисунки с изображением закутанных в подобие саванов женщин и мужчин. Огромные колонны поддерживали крышу, где между балками порхали воробьи. Некоторые вылетали через отверстия в черепице. Часть дыр забили соломой, но остальные зияли, впуская внутрь снопы солнечного света.
Пол когда-то был выложен мелкой мозаикой размером с ноготь, где изображались римские боги, но большая часть мозаики исчезла. Остались серые унылые камни, покрытые сухим камышом. В дальнем конце зала, возвышаясь на три фута, стоял помост со ступеньками, на нем расположился трон, задрапированный черной тканью. По бокам от трона стояли воины. По-видимому, люди Бриды, поскольку им позволили внести в зал оружие — длинные копья с широким наконечником. Помост сторожили восемь телохранителей, остальные же расположились в тени. Трон пустовал.
Приличия требовали, чтобы нас встретили элем и миской воды для омовения рук, однако принимая во внимание нашу многочисленность, я почти не надеялся на подобный прием для всех. Управляющему следовало поприветствовать наших предводителей, но вместо него из двери, ведущей к помосту, вышел худой мужчина в черном и дважды легонько стукнул посохом по деревянному полу, нахмурившись при взгляде на нас. У него были черные прилизанные волосы, надменное лицо и аккуратно подстриженная черная бородка.
— Леди Дунхолма, — провозгласил он, когда зал затих, — скоро прибудет. А пока ждите!
Вперед выступил Орвар.
— Моим людям нужен кров и пища.
Худой мужчина вперил взгляд в Орвара и после долгой паузы спросил.
— Не тебя ли зовут Орваром?
— Я Орвар Фрейрсон, и мои люди...
— Нуждаются в пище, ты уже говорил.
С брезгливой миной на лице он взглянул на нас.
— Когда войдет леди Дунхолма, преклоните пред ней колено. Ну и набралось же вас, вонючек!
Его передернуло, и он юркнул туда, откуда пришел, стражи же на помосте обменялись ухмылками.
В зал набивалось все больше людей, некоторые толклись позади нас, остальные входили через боковые двери. Так что под высокой крышей набралось где-то с четыре сотни человек. Сигтрюгр озадаченно посмотрел на меня, но я лишь пожал плечами. Я не знал, что происходит, только что Бринкэтил, наверное, сообщил о нашем прибытии, и что Брида должна выйти. Я стал протискиваться сквозь стоящих впереди, пробираясь к Стиорре, которая стояла рядом с Орваром, держа за руку дочь.
И только я дошел до нее, как загрохотал барабан.
Один удар, громкий и внезапный, и даже те, что пришли в зал после нас, зная, что от них требуется, опустились на колени.
Вновь загремел барабан. Медленно следовал за ударом удар — зловеще, размеренно и неумолимо, как рок.
Мы преклонили колени.
Глава двенадцатая
На ногах остались лишь стражи.
Все так же гремел барабан. Он находился в комнате за залом. По его звуку я распознал один из тех огромных обтянутых козьей кожей барабанов, которые столь велики, что на войну их приходится везти в повозках. Вот почему их нечасто услышишь на поле битвы. Но если они присутствуют, то их глухой, леденящий душу стук способен навести ужас на врага. Дробь раздавалась размеренно. Каждый зловещий удар смолкал, прежде чем гремел следующий. Промежуток между ударами стал больше, и когда я уже решал, что барабанщик выдохся, раздавался очередной удар. Все смотрели на помост, ожидая появления Бриды.
Вдруг барабан смолк, и воцарившаяся тишина показалась еще более зловещей. Никто не проронил ни слова. Все стояли на коленях, и я ощутил царящий в зале страх. Никто даже не шевельнулся. Все просто ждали.
Но тут скрипнула ржавая петля и раздался сдавленный вздох. Дверь, ведущая к помосту, распахнулась, и я поднял голову, ожидая увидеть Бриду. Но вместо нее в зал вошли два ребенка — девочки, обе в черных платьях с длинными подолами, волочащимися по полу. На вид им было, пожалуй, лет пять-шесть. У обеих темные волосы ниспадали до пояса. Они могли быть близняшками, может, так и было, но их внешность заставила Стиорру охнуть.
