— Вот так, — с облегченным выдохом прошептал Раэль, и его засветившиеся теплым светом руки подсвечивали вены под кожей Кристиана, залечивая разрывы. — Давай, Эвердин, ты должен выкарабкаться!
Разрезанное мясо срасталось на глазах, кровь прекратила течь, дав увидеть, как запульсировали вены и капилляры под прозрачной подсвеченной кожей. Легкий стук послышался мне колоколом, и дрогнувшая на вдохе грудь подкинула меня в воздух, бросая в сторону Криса.
— Ты меня убьешь, любимая, — хрипло и слабо прошептал он, намекая, что мои объятия действительно могут стать смертельными.
Тяжелая рука сильно обхватила меня за талию, прижимая к родному телу. Она позволяла, невзирая на кровь и грязь вокруг, обнимать его так, словно мы не виделись целую жизнь.
— Ему бы отдохнуть, — устало шепнул Раэль. — Да и мне не мешало бы. Только сперва я займусь Аданой.
— Давай, брат, подымайся. Не знал, что ты так умеешь, — подставив плечо великану, Аметист помог ему подняться с колен и встать, оглядывая все еще замершую в ожидании толпу.
Заглядывая в удивленные лица мужчин, я с замершим сердцем видела их молчаливое уважение. Они больше не собирались драться или выбирать сторону — все они свой выбор сделали. Кимтарцы поднялись на ноги и окружили нас плотным кольцом, вновь вызывая у меня слезы, а за их спинами, озираясь и отступая, перешептывались их бывшие госпожи, что в одно мгновение лишись власти и силы.
Только слезами можно было вернуть в этот мир веру.
В мужских глазах светилась надежда, та самая, что они прятали так глубоко в себе, склоняя головы перед властительницами этого мира, желая обрести счастье, путь к которому был совсем иным. И то, чем женщины, которым поклонялись, им ответили, точно была не любовь, а лишь жалкая маска корысти, которую она нацепила на себя, словно вечернее платье, заглядывая в каждый дом и укрепляя там свое влияние.
Грудь загорелась огнем. Вскрикнув, я отшатнулась от мужа, накрывая ладонью пронзенную болью кожу. Яркий свет пробивался сквозь пальцы, плотными лучами разрезая уходящую ночь и замерших вокруг людей, оторопевших от удивления.
Жадный глоток воздуха остужающей влагой коснулся языка и свежестью горного источника опустился в желудок, пронзая своей искренностью. Тело стало легче. Эмоции поутихли, слезы на щеках окончательно высохли, когда над головой, у обрывка моста, из которого я пришла в этот мир, с громким пронзительным звуком открылся сверкающий портал, переливаясь радужным светом.
Он звал меня за собой, манил, и когда Кристиан удивленно поднял глаза, я не смогла сдержать улыбки, слушая тысячи голосов, роем гудящих в голове.
Это был Кимтар. Он говорил со мной.
— Что это такое?
— Наш дом, — выдохнула, как и все, глядя на открывшиеся врата. — Наш новый дом.
Эпилог
— Эй! Принцесса!
— Лу!
На бегу запрыгнув в объятия своего дорого исполина, я с огромным удовольствием вжалась носом в небритую щеку.
Да, Луис решил отрастить бороду, потеряв интерес к перьям, и стал выглядеть более мужественно и взросло, с годами став только лучше. Этого породистого кимтарца можно было сравнить только с вином — каждый прошедший год делал его все вкуснее.
— Осторожнее, принцесса! Сломаешь старика!
— Вот еще, тебе жить и жить. Роза приехала в гости, так что готовься к атаке любовью и лаской.
— С вашей семейкой я ко всему готов, — хмыкнул он, вспомнив, что моя самая младшая сестрица уже почти выросла и явно восхищена Луисом как человеком и наставником. — И под страхом смертной казни я никогда бы от этого не отказался.
— Луис!
Словно почувствовав его приближение, Рози босиком выбежала из дома, мотнув толстой косой и с искрящимися глазами набирая скорость, чтобы повторить мой прыжок.
Схватив девушку на лету, наш друг только игриво крякнул якобы от чрезмерного усилия, но, покружив сестричку, крепко прижал ее к широкой груди.
— Пойдемте в дом! Ребята уже ждут!
Поманив гостей рукой, повернулась к распахнутым дверям и замерла, вновь замолкая от счастья.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Прошло уже пятнадцать лет, а я все так же не могу сдержать слез от радости и осознания, что эта жуткая история подошла к концу.
В то утро, когда полюса поменялись местами, когда рухнули каменные стены законов и правил, стоявшие веками, наша жизнь переменилась безвозвратно и бесповоротно. И только к лучшему.
Ушли все. Ну, почти все.
Мужчины покинули Кимтар ровным строем, готовые к новой жизни и с верой в лучшее, а вот госпожи…
Госпожи остались там, в созданном своими руками мире. Одни.
Без мужей, без власти и влияния, они оторопело наблюдали за происходящим, провожая взглядами то единственное, на чем держался их мир. И как только ноги уходящих перестали касаться родной земли — ворота захлопнулись, отрезая Кимтар от всех миров, запечатывая его крепким замком и навсегда вычеркивая из истории ядовитую эпоху, искалечившую такой чудесный мир.
Мы не знаем, что с ними стало, и, если честно, знать не хотим. Очень многое нужно было стереть из памяти, чтобы появилось желание выяснять, как же сложилась жизнь тех, кто полностью заслужил свое изгнание.
Они хотели свой мир? Получили. Пусть и не совсем таким, в каком привыкли жить.
— Я вижу этот взгляд, — шепнул друг, когда Роза помчалась обратно в дом сообщить остальным о его приезде. — Все еще не можешь привыкнуть?
— Каждый день, как первый, Лу, — призналась я. — Ты и сам, наверное, думаешь о том же.
— Да, думаю. Не случись всего, что случилось, я бы так и остался гордым глупцом, отказывающимся от своего счастья. Всю мою жизнь Адана была рядом, звала меня, а я… Идиот. Столько упустил.
— Вы, кимтарцы, живете долго, успеешь наверстать.
— И всех дней будет мало, принцесса, — Луис улыбнулся, обнял меня за плечи, а точнее, просто опустил на них тяжелую руку, и повел в дом, откуда уже доносился гром и топот детских ног.
— Я отойду, а то и меня задавят.
— Предательница, — выдохнул он и закатил глаза, опускаясь на колени прямо в прихожей, широко расставляя руки для новых объятий.
— Лу!!!
Орава детей скатилась с лестницы кубарем, словно репейник облепляя мужчину, который даже не сопротивлялся напору, смело переживая волну искренней детской любви.
Наши сыновья и дочери. Наша гордость и счастье. Наша награда за тяжелый путь, что пришлось пройти.
Селия и Нариза как клещи впились в руки своего нареченного дедушки. Их черноволосые макушки поблескивали в лучах заката из открытых дверей, отливая красным заревом, а новые платьица сверкали белоснежными кружевами.
Всегда наряжаются перед его приездом. Что поделать? Луис влияет так на женщин любого возраста. А наши девочки с Кристианом и Лиамом не могли устоять перед его обаянием.
Шторм, как самый старший, дождался, пока младшие займут все вакантные места, и пожал одну из висящих в воздухе рук Луиса, смирившись с тем, что обнимет дедушку попозже.
Он был так похож на Тумана, что временами я пыталась найти хотя бы крупинки своих черт в юношеском лице, которое отвечало мне точной копией отцовской улыбки и теплотой пронзительных черных глаз, в которых не было видно зрачка.
— Дедушка!
Немного запоздав, Даян махал в воздухе плюшевой игрушкой, подаренной дедушкой Марком, громко топая по полу, словно медвежонок.
Слишком крепкий для своего возраста, он с младенчества был похож на своего отца: такой же великан! Это были мои самые тяжелые роды, долгие и выматывающие, и если бы не Аметист со своими способностями, который говорил мне дышать и не сдаваться, кто знает, чем бы все это закончилось.
— Все! В дом, малышня! За стол! Я голоден, как зверь! Кто последний — того съем!
Шумная компания потянулась в обеденную, где с полудня кипела жизнь — готовили праздничный ужин. Луис приехал последним, задержавшись на Амаране, где подыскивал желающих перебраться в наш мир девушек, которых, как показали годы, нашлось немало!
