Глава 8
В феврале пятьдесят третьего Тея вышла замуж за Меррея Гудмана – одного из соседских ребят, которого я немного знала. Он чуть не свихнулся в Корее, получил белый билет и теперь торговал дешевой одеждой. Один раз она приводила его к нам, и вечер прошел так скучно, что утомил даже Уолтера. Через несколько недель она сообщила, что выходит за Меррея замуж; я страшно расстроилась и хотела под каким-нибудь предлогом не пойти на свадьбу, хотя Уолтер убеждал меня, что это нехорошо, и я знала, что он прав. Но Уолтер не понимал, что к моему смятению примешивался страх встретить Дэвида, который тоже был приглашен. Наверное, этот страх объяснялся моим изменившимся отношением к себе: я стала казаться себе смешной неудачницей и была уверена, что все остальные тоже это поймут. Тем более Дэвид, который всегда понимал меня даже лучше, чем мне хотелось бы. Я боялась, что не сумею скрыть он него своего разочарования, и мне не приходило в голову, что это его может огорчить. Что было глубоко несправедливо по отношению к нему.
Свадьбу устроили торжественную и роскошную; на нее ушли все сбережения родителей Теи. Впрочем, это была их инициатива: Тея просила не тратиться. Для свадьбы сняли огромный банкетный зал на Второй авеню, претенциозно отделанный, но довольно запущенный; при нем была специальная комната, где проходил свадебный обряд. Святости во всем этом было не больше, чем в дамской парикмахерской по пятницам, накануне уик-энда. Свадьбу назначили на двенадцать часов в воскресенье; около четырех в субботу я с ужасом обнаружила, что у меня нет подходящего платья. Помчалась в магазин и за двадцать минут до закрытия без примерки купила сразу три. Дома, примерив их, решила надеть узкое платье из розовой парчи, а наутро, уже одетая, принялась ломать голову, как бы получше уложить волосы и какие выбрать серьги. В результате мы чуть не опоздали. Выходя из такси, я увидела Дэвида. Он стоял у входа и курил. Сердце застучало у меня в груди как бешеное. Я подошла к нему, пока Уолтер расплачивался с шофером.
– Здравствуй, Дэвид.
– Привет.
– Ты изменился.
– Ты тоже.
– В какую сторону?
– Сразу не скажешь. Пожалуй, выглядишь старше.
Я согласно кивнула.
Он наконец улыбнулся:
– Но не слишком.
Раздался звук отъезжающей машины, и к нам подошел Уолтер. Не сводя глаз с Дэвида, я сказала:
– По-моему, вы знакомы. Мой муж Уолтер Штамм. Дэвид Ландау.
– Да-да, припоминаю. Очень приятно. – Уолтер протянул руку, и Дэвид ее пожал.
– На моих уже двенадцать, – заметил Уолтер, взглянув на часы. – Но они могут спешить.
– Да нет, точно, – ответил Дэвид.
– Ты кого-нибудь ждешь?
– Нет, все уже собрались.
– Что ж, пора. – Уолтер взял меня под руку, и мы втроем вошли в зал.
Там мы услышали, что орган заиграл свадебный марш. Мы быстро сняли пальто, и мужчины надели ермолки, которые подал им служка. Не успели мы проскользнуть на свободные места в последнем ряду, как показалась свадебная процессия. Мимо нас прошли дед и бабка Теи. Затем ее уродина-кузина, подружка невесты. Затем брат Меррея, шафер. Сам жених – маленький, тщедушный, страшно взволнованный, – в сопровождении родителей, которые выглядели намного счастливее сына. Почему бы и нет? Они отдавали его в хорошие руки и могли быть уверены, что Тея позаботится о мальчике, когда у него случится очередной задвиг. Потом шла Тея со своими родителями. Образцовая невеста. Ее лицо было таким безмятежно-счастливым, что на какую-то долю секунды я даже усомнилась: такую ли уж страшную ошибку совершает Тея? Я почти не следила за церемонией и совсем забыла про Уолтера, потому что слева от меня сидел Дэвид – в белой шелковой ермолке, с небрежным изяществом надетой на черные кудри, и в старом выходном костюме, немного тесном в плечах.
Раввин совершал обряд на иврите, но брачный контракт зачитал еще и по-английски, чтобы Тея и Меррей могли за ним повторять. По мне, он мог бы говорить хоть по-китайски: я все равно ни слова не понимала от волнения. Было очень жарко, и меня слегка подташнивало – от огорчения, что Тея выходит замуж, и оттого, что рядом Дэвид. Казалось, обряд никогда не кончится; но вот процессия двинулась к выходу, мы поднялись с места и медленно направились в банкетный зал. Уолтер пошел в гардероб сдать пальто и сказал, что он нас догонит.
– Ну и что новенького? – спросил Дэвид.
– Ничего. Совершенно.
– Так не бывает. Наверно, уже освоила французскую кухню? Угадал?
– Готовит прислуга. Когда у нее выходной, мы ходим в ресторан.
Кто-то наступил мне на ногу, и я чуть не потеряла туфлю.
– Как учеба? – спросила я, отчаянно пытаясь надеть туфлю, пока на нее не наступили еще раз.
– Надоела до чертиков. Одно хорошо – скоро конец. Мне удалось надеть туфлю, но тут чей-то локоть уперся мне в плечо.
– Извиняюсь, детка, – сказал незнакомец. – Вы с чьей стороны?
– Невесты.
– Мазлтов, примите мои поздравления! – воскликнул он. – Я Гарри из Сент-Луиса, троюродный брат Меррея.
– Очень приятно, – ответила я и повернулась к Дэвиду: – Работаешь?
– Делаю кое-что для Морзе.
– Ты похудел.
– А, не успеваю поесть. Занятия, Морзе, еще пишу иногда в один юридический журнал.
Достал из кармана пачку сигарет и протянул мне. Я взяла сигарету.
– Давно куришь?
– Да не очень.
Обоим было неловко. Мы старались не смотреть друг на друга. Дойдя до банкетного зала, где было посвободнее, он достал зажигалку. Я взяла его за руку и, прикурив, неохотно ее отпустила. В одном конце зала стоял огромный стол с закусками, в другом – бар. С бокалами в руках мы бродили в толпе гостей, обмениваясь дежурными фразами со знакомыми и улыбаясь незнакомым. Здесь нас и нашел Уолтер.
– А, вот вы где.
– Сбылась твоя мечта, Уолтер. Ты побывал на еврейской свадьбе.
Он смущенно рассмеялся и не ответил. Мы тоже не знали, что сказать.
Наконец Уолтер прервал молчание:
– Как учеба, Ландау? Если не ошибаюсь, вы на юридическом?
– Не ошибаетесь. В этом году заканчиваю.
– Заранее поздравляю. Какие планы?
– Да есть тут одно предложение. – Взглянул на меня и быстро отвел взгляд, обращаясь к Уолтеру: – Приглашают в Сан-Франциско.
– Сан-Франциско? – как эхо повторила я. Удивилась, будто он должен был согласовать это со мной. И испугалась, будто не прожила без него все эти месяцы.
– Морзе там начинал когда-то.
– Помню, до того как занялся Хартией ООН, – отрешенно сказала я.
– Точно. Он и порекомендовал меня в свою прежнюю фирму.
– В Сан-Франциско. – Я совершенно забыла, что Уолтер стоит рядом.
– Говорят, прекрасный город.
– Кто говорит?
– Люди. Знаешь, слухами земля полнится. Я все равно хотел уезжать из Нью-Йорка. Морзе считает, лучше Сан-Франциско ничего не найти. Он и сам бы туда вернулся, но его жена из Нью-Йорка, и он никак не может ее уговорить.
