– Найди посох…
– На рассвете…
– Да… на рассвете…
– Посох – это ключ.
– И кристалл…
– Не забудь кристалл…
– Яйцо змея…
– В обиталище теней…
– Попроси ее, чтобы она нас освободила…
– Да… чтобы нас освободила…
Посох, кристалл, яйцо змея… Первое – это наверняка макила, с которой она вошла в Священную Гору и которую потеряла, как и порошок, хотя даже не помнила где. Кристалл, несомненно, висел у нее на груди, но как насчет «обиталища теней»? И «яйца змея»?
– Амари – это свет, Ингума – тьма, – объяснила ей Ибабе, когда она спросила у нее, что может означать это видение. – Обиталище теней – это место, где обитает Господин Глубин, а яйцо змея – это яйцо, которое снесла серебристая самка от алого дракона и которое великан Осен и юный бигорра Ихабар принесли в Хентилхар.
– Мы с Игари его видели, но какое отношение оно имеет ко мне?
– Этого я не знаю, госпожа. Я всего лишь бедная женщина, которую Амари удостоила нескольких незначительных даров. Но можешь не сомневаться, все это что-то да означает.
Толку с такого разъяснения было немного, но это, во всяком случае, лучше, чем ничего. Двумя днями позже Эндара решила, что готова совершить обратное путешествие в Хентилхар, невзирая на возражения илуна, который считал, что она еще слишком слаба. Он наблюдал за тем, как среди бела дня вдруг исчезло солнце, и был убежден, что вот-вот случится что-то ужасное. Кроме того, невозможно пешком преодолеть расстояние до Горы Ветров, не угодив в какую-нибудь переделку, убеждал он, после чего добавил, что ему начинает надоедать то, что она никогда его не слушает и не принимает во внимание его мнение. Эндара улыбнулась, ласково провела ладонью по его щеке и попросила, чтобы он вышел в лесок позади хижины. Все еще ощущая ее прикосновение к своему лицу и снова не в силах ни в чем ей отказать, лучник исполнил просьбу. При виде двух прекрасных лошадей, пасущихся среди деревьев, у него вырвался изумленный возглас. Одна лошадь была белая, а вторая рыжая. У них были длинные ноги и пышные гривы. Эти изумительные животные ничем не напоминали ни приземистых лошадок Земли Энды, ни мощных битюгов фрей. Он не решался к ним приближаться, опасаясь, что они могут его лягнуть, но, услышав шаги, животные подняли головы и подошли к нему, кроткие, как овечки. Это в очередной раз убедило Игари в том, что девушка, которую он любит, – существо особенное. Разумеется, сначала он предложил сопровождать Эндару, чтобы загладить вину за то, что ранил ее стрелой, приняв за ламию. Но теперь он повсюду ходил за ней и служил ей, потому что не мог прожить без нее и дня. Никто, кроме него, не знал, как плохо ему было, когда ее захватили Койра, а также в те несколько дней, которые она провела в башне великана.
– Возможно, это не понадобится, но если такое случится еще раз, завари эти травы в кипятке и напои ее отваром, – сказала на прощание Ибабе, вручая ему небольшой мешочек. – Не забудь. С каждым приступом из нее уходит часть жизни.
Игари, задержавшийся, чтобы поблагодарить ворожею, сжал зубы и, вскочив на лошадь, поспешил за девушкой, которая уже находилась на вершине холма. Он ехал позади, предоставляя ей выбирать дорогу, как делал с момента, когда они отправились в это путешествие, превратившееся в одно беспрерывное приключение. Но он с удивлением заметил, что они едут не в сторону Горы Ветров, как он полагал сначала, а куда-то на север, в место под названием Ущелье, как сообщила ему Эндара.
– Но почему? – спросил он, когда они остановились, чтобы напоить лошадей.
– Потому что они там, – с обезоруживающей улыбкой ответила девушка.
Ему хотелось узнать, о ком она говорит. До Орбы было очень далеко, Хентилхар остался к востоку, его селение илун вообще находилось по другую сторону Илене. Чем дальше они ехали, тем больше удалялись от места, где их ожидала бабушка Амуна. Но он не настаивал и продолжал ехать за ней, прислушиваясь к каждому звуку, готовый при малейших признаках опасности вскинуть лук и выстрелить, кто бы эту опасность ни представлял – человек или зверь. Он не услышал их приближения. Лучник, уверенный в своем тонком слухе и считающий себя лучшим охотником своего клана, вдруг увидел всадников. Два десятка воинов окружили их со всех сторон и, отняв у него лук и стрелы, заставили поехать с ними. Он не мог ничего предпринять, не подвергнув опасности Эндару. Как бы то ни было, сбежать из кольца окруживших их людей и животных не было ни малейшей возможности. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться и надеяться на то, что они не обнаружат спрятанный у него в сапоге охотничий нож. Вскоре они приехали в селение, покинутое обычными жителями, где их самым бесцеремонным образом ссадили с лошадей и приволокли к самому зловещему существу, какое он только видел в своей жизни. Он даже не был похож на человека. Игари был довольно высоким, но этот мужчина, если можно было его так назвать, был выше его на целую голову, если не больше. Его руки и ноги напоминали перекрученные стволы деревьев. Его грудь выпирала из железного панциря явно неподходящего размера. Но его лицо с обезображенными чертами, поддерживаемое столь же изуродованной шеей, производило впечатление, которое невозможно было передать словами. Бабушка часто рассказывала ему о необычайных существах, как добрых, так и злых: о великанах с одним глазом во лбу, крошечных гномах, летающих лошадях и объятых пламенем быках. Но он никогда не слышал ничего о таких омерзительных созданиях, как это. Он ничуть не сомневался, что перед ним людоед, потому что рядом с ним на полу валялась полуобглоданная человеческая нога. Игари похолодел. Он был слишком молод, чтобы умирать, но даже если бы пришлось погибнуть, он рассчитывал, что сделает это как воин, в бою, а не умрет такой ужасной смертью. Он посмотрел на Эндару, и она ему улыбнулась. В ее глазах не было страха.
– Это снова ты! – закричало чудовище. – Что ты здесь делаешь?
– Убить их? – спросил один из захвативших их всадников.
Ответом ему стал удар такой силы, что он, отлетев, врезался в дерево и сломал позвоночник. Остальные испуганно попятились. Это уже не был тот вождь, которого они знали. И если он и прежде был непредсказуемым, то теперь любой перепад настроения грозил неожиданностями. По мере того, как он терял человеческий облик, превращаясь в нечто ужасное и невероятно жестокое, многим из них не раз приходило в голову желание сбежать. Останавливал их ужас, охватывающий при мысли о том, что их могут поймать. Двое из них уже предприняли попытку побега, и он приказал зажарить их заживо. Он съел их, как оленей и других животных, на которых они постоянно охотились, чтобы унять его неутолимый голод.
– Это всего лишь мясо, – произнес он, заметив ужас, который тем, кто стоял ближе других, скрыть не удалось.
Девушка смотрела на него с любопытством, не лишенным жалости. Она по-прежнему была одета в тунику, которую на нее надели по его приказу, и в окружении вооруженных мужчин казалась еще более миниатюрной. Унмарилун Эланоа не отрывал от нее взгляда. Глаза были единственным в его внешности, что не изменилось. Это по-прежнему были глаза хищной птицы, в любой момент готовой камнем упасть на жертву.
– Отвечай на мой вопрос, – приказал он. – Что ты здесь делаешь?
Она не ответила. Но и он не услышал у себя в голове голоса, так переполошившего его во время их предыдущей встречи. Он расхохотался, напугав с шумом взвившихся в небо птиц. Выходит, девчонка утратила свои колдовские способности. А может, у нее их никогда и не было. Или теперь его мощь значительно превосходила ее возможности. Он каждый день видел происходящие с ним изменения. Кожа его тела надрывалась, не выдерживая натиска выпирающих мускулов. Еще никогда он не обладал такой силой. Он убедился в этом, заставив дюжину своих воинов сразиться против него одного. Он их всех убил, не получив в ответ даже царапины. Кроме того, он вгонял в свое тело нож, наблюдая за тем, как мгновенно затягиваются раны. Он понял, что древние легенды говорят правду, иначе и быть не могло. Кровь Исаки проникла в его тело, сделав его бессмертным, более могущественным, чем Ингума или даже сама Богиня. Никто и ничто не могло теперь помешать ему стать единоличным властелином Энды. В таком случае, почему это ничтожное создание нисколько не боится и даже как будто ему сочувствует? Он сделал шаг вперед и протянул руку, намереваясь схватить ее за горло и швырнуть куда-нибудь поверх растущих вокруг деревьев. Но это повторилось. Несмотря на все усилия, он не мог ее и пальцем тронуть. Хуже того, в ее глазах он увидел собственное отражение, как в водах спокойной заводи. Он себя не узнал. Отразившееся в ее зрачках существо было зверем, наделенным медвежьей силой, собачьим нюхом, орлиной зоркостью и слухом летучей мыши. Но с каждым днем его мысли становились все более путаными и туманными. Единственное, что он ощущал совершенно отчетливо, – это голод, невероятный голод и жажду. Его потрясло осознание того, что он утрачивает рассудок, и он прижал ладонь к шишке на шее, ужасающему нарыву размером с огромный кулак, беспрестанно сочащемуся белесой жидкостью.
