– Зачем ты меня позвал, Осен, сын Эская?
Его глаза привыкли к яркому свету, и он снова посмотрел на Эндару. Но это была уже не она. Парящее в воздухе существо с прозрачным взглядом и развевающимися, словно на ветру, одеждами и волосами не было человеком, тем более скромной и молчаливой девушкой, которую он пригласил под свой кров несколько дней назад.
– Дама, тебе это отлично известно, – ответил он.
– Я хочу, чтобы ты сам мне об этом сказал.
– Алый дракон прилетит в Хентилхар во время объятия твоих дочерей. Мне необходимо твое позволение на то, чтобы с ним сразиться.
– Вы с человеком украли его дитя.
– Сначала он убил его мать. Мы всего лишь хотели его спасти.
– Я знаю, поэтому не приговорю тебя к забвению в случае, если победу одержит он. Но ты хотел еще о чем-то попросить.
– Люди…
– Это не твое дело!
Великан понурил голову и сжался, услышав гнев в ее голосе и ощутив, как его обволакивает поток холодного воздуха.
– Дама, но это мое дело, – осмелился возразить он. – Ты прислала их в Хентилхар, чтобы я их защищал. Их враги гораздо многочисленнее и сильнее. Они разобьют их и разорят Землю Энды. Ты сама знаешь, что исчезнешь, если это произойдет. И все твои существа исчезнут вместе с тобой, а значит, и мы, великаны, тоже. Это не просто война между людьми.
Ответа не последовало, и он опустил голову, опасаясь, что Богиня уже исчезла. Но она все еще была здесь. Только теперь она увеличилась, почти достигнув его размеров, а ее прозрачные глаза горели огнем. Казалось, еще немного, и от этого пламени вспыхнет сам Осен. Но он не отступил и выдержал ее взгляд, будучи убежденным, что на этот раз прав. Ослепительный свет мгновенно погас, и Эндара без сил упала на пол. Осену потребовалось несколько мгновений, чтобы перевести дух. Так страшно, как сегодня, ему не было еще никогда в жизни. Это оказалось гораздо ужаснее встречи с драконом не где-нибудь, а в обиталище Господина Глубин. Почувствовав, что ноги снова ему повинуются, он подошел к девушке и увидел, что она едва дышит и бледна гораздо сильнее, чем обычно, как будто вся кровь покинула ее жилы. Не раздумывая ни секунды, он подхватил ее на руки и бросился вниз по лестнице.
– Что с ней? – встревожился Ихабар, увидев великана с Эндарой на руках.
Отведя отца с элузо к остальным, он вернулся в Северную Башню, рассудив, что узнать новости сможет и потом. Он целых два дня не видел Эндару, и все его тело охватил странный зуд. Такого с ним еще никогда не было. Кроме того, он хотел поговорить с Осеном относительно ожидаемого нападения алого дракона. В конце концов, его это тоже касалось. Яйцо принадлежало в равной степени им обоим, и если один раз он уже вышел победителем в поединке с чудовищем, почему бы этому не случиться еще раз? Он недовольно поморщился, увидев перед башней лучника илун. Игари не сдвинулся с места с того момента, как великан выгнал их обоих. Не получив ответа, он бросился бежать за великаном, как лиса гонится за зайцем, впрочем, как и Игари. Разве что илун продемонстрировал больше сообразительности. Прыгнув на одну из лошадей фрей, отыскивавших траву между камнями двора, он пустил ее в галоп. Уже через несколько миль Ихабар окончательно потерял их из виду. Он не знал, ни какой дорогой они ушли, ни куда понес девушку великан. Юноша остановился, тяжело дыша и обливаясь пóтом, проклиная все на свете, в том числе и себя, за то, что позволил ей остаться в Северной Башне. Впрочем, он понимал, что никакие уговоры не возымели бы на великана ровным счетом никакого действия. Он сел на землю и огляделся. Отсюда взгляду открывались огромные поляны, протянувшиеся от его ног едва ли не до подножия горы и наконец освободившиеся от снега, покрывающего их бóльшую часть года. Глядя на мирно пасущихся в долине коров, он размышлял о том, что именно здесь им предстоит дать бой варварам. Но представший его глазам простор лишал племена важного преимущества, не позволяя им напасть сверху. Они передавят нас, как блох! – мелькнула мысль. Впрочем, его с детства научили не сдаваться, не собирался он этого делать и сейчас. Но – о священный камень Окабы! – мне хотелось бы состариться или пожить хоть немного дольше, продолжал размышлять он. Никто не принимал его всерьез. Атта, Гарр, Исей и остальные мужчины смотрели на него, как если бы он все еще был ребенком, и не позволяли принимать участие в своих собраниях. Великан даже не потрудился что-то объяснить, и это после того, как ради него Ихабар поставил на кон свою жизнь. В довершение ко всему, единственный раз, когда ему удалось поговорить с девушкой, занимающей все его мысли, он всего лишь показал ей яйцо дракона. Уже не говоря о том, что ему приходится терпеть присутствие этого илуна, который ни на секунду от нее не отходит. И как будто всего этого недостаточно, он не приходился Атте родным сыном, а был ублюдком человека, изнасиловавшего его мать. Возможно, он даже не был бигоррой. Что если совершивший эту низость мерзавец вообще был фрей? Что если настало время претворить в жизнь идею, и раньше приходившую ему в голову: уйти далеко, туда, где его никто не знает, и начать жизнь заново?
– Меня все достало! – закричал он, вскакивая на ноги и потрясая поднятыми к небу кулаками. – Я единственный человек, побывавший в обиталище Ингумы Мрачного! Пропади оно все пропадом! Я единственный, кто пережил нападение алого дракона! Вы меня слышите? Я уйду навсегда! Вы больше никогда и ничего обо мне не услышите! Я…
Ихабар замолк. Перед ним стоял бурый волк, появлявшийся в его жизни в самые неожиданные моменты. Разумеется, это не обычное животное, но кем в таком случае он был? Блуждающим духом? Он слышал, что покойники, которых не похоронили надлежащим образом, по ночам являются своим родственникам в виде черных собак с зажженной свечой в зубах. Они не оставляли их в покое, пока им не обеспечивали достойное погребение. Но перед ним был волк, а не собака. Не был он и черным. У него в зубах не было никакой свечи, и вообще сейчас был день, а не ночь. Хотя рассказывали, что некоторые покойники не отправлялись сразу в обиталище Амари, а, принимая различный облик, некоторое время оставались среди живых, чтобы предостеречь их о чем-то, что должно было случиться, либо защитить их от опасности. Что если этот волк, который смотрел на него с таким выражением, будто хотел что-то сказать, один из таких духов? Но кто? И как он узнает, чего хочет этот зверь, если он не умеет говорить? Больше он ни о чем подумать не успел. Волк бросился на него с такой силой, что сбил с ног. Затем он проворно сунул морду ему за пазуху и одним рывком сорвал иттун. Постепенно приходя в себя от потрясения, Ихабар изумленно смотрел на волка, который подошел к плоскому камню и положил на него сверкающий в лучах полуденного солнца медальон. Затем сел рядом, не сводя взгляда с Ихабара. Юноша хотел подойти и забрать амулет, но волк рычал и показывал зубы при каждой его попытке приблизиться к камню. В конце концов ему ничего не оставалось, кроме как сесть напротив. Он не понимал, с чего вдруг этой лохматой твари вздумалось отнять у него иттун, но уходить без него не собирался и решил, что просидит здесь столько времени, сколько потребуется, чтобы его вернуть. Оба хранили молчание, пристально глядя друг другу в глаза. Если это вопрос выдержки, думал Ихабар, то он все равно победит. Он всегда выигрывал пари, на что бы они ни спорили. Он не знал, почему ему вдруг вспомнился дедушка Ансо. Он был совсем еще ребенком, когда дед умер, и он не помнил его лица. Зато он хорошо запомнил, как дедушка стоял и смотрел на горы, опираясь на посох, а также одну фразу, которую старик часто повторял и смысл которой он тогда не понимал:
– Человек становится тем, кем он сам хочет быть, а не тем, кем хотят его видеть другие.
Как странно, что сейчас в голову пришли эти слова, которые отложились в памяти наряду с множеством других воспоминаний. Ну конечно же, человек становится тем, кем хочет он, а не другие! Взять хотя бы его кузена Бутурру, этого осла, который и сам не знал, кем он хочет быть – бьярно или фрей. После удара, который отвесил ему Исей, он поклялся хранить верность своему клану и пообещал, что никому не покажет дорогу в Хентилхар, если его отпустят в Лескар. Атта ему не поверил и заставил до изнеможения работать в оружейной мастерской. Кроме того, он приставил к нему охранника: выбрал среди своих людей самого сильного и свирепого воина, приказав не спускать с племянника глаз. Ихабар не знал, возьмут ли Бутурру с собой в Ущелье, но понимал, что в такие моменты могут пригодиться даже непроходимые идиоты, а Бутурра был хорошим воином. Но он, Ихабар, знает, кто он, к какому племени принадлежит и кому должен хранить верность, и… солнце уже клонилось к западу. Он просидел на горе целый день, но время пролетело незаметно, и он рывком поднялся с земли.
