— Ты обещала дать леди Россэр шанс. Ты не держишь слово. Ты меня очень этим подводишь и огорчаешь, — строго подвел черту Эстас.
— Но, папа! — всхлипнула Тэйка.
— Я очень разочарован. Тебе никто не сделал и не сказал ничего плохого. Тебя никто ничем не обидел. А ты ведешь себя так, будто кругом враги! Я не требую от тебя много, я всего лишь хочу, чтобы ты держала слово. Ты же умная, взрослая девочка! Я достаточно много раз объяснял тебе, что и почему происходит. Я жду от тебя понимания и соответствующего поведения. Это ясно?
Тэйка снова всхлипнула, но кивнула.
— Отлично, — мрачно заключил он. — Я очень рассчитываю, что ты подумаешь над своим поведением. И я надеюсь, что ты меня не подведешь, что с завтрашнего утра ты переменишь свое отношение и к леди Россэр, и к Ердену.
Дочь не ответила. Только шмыгала носом и сердито и как-то отчаянно потерла кулаком глаз.
Глава 38
Днем я, благодаря Джози, немного подремала. Она осталась с мальчиком, а я даже через стенку и сквозь сон слышала, как надрывно и с явной болью он кашляет. К вечеру появился жар. Лекарь возился с примочками, натираниями и обертываниями, ему помогал командир. Я в комнату не заходила. Ерден в свои годы мог посчитать присутствие женщины при подобных процедурах унизительным, а добавлять к болезни и эти терзания мне не хотелось совершенно.
Тэйка нашлась в библиотеке и, сделав вид, что заходила за одной лишь книгой, тут же ушла. Не переживай, не хочешь общаться — не надо, за руки хватать не буду. Устроившись за столом рядом с одной из бойниц, я надписала карточки для подарков и засела за письмо родным Ердена. Оно отняло много душевных сил, потому что я решительно не знала, поверят ли моим словам совершенно незнакомые люди. К тому же фразы на каганатском, на котором я не говорила с момента окончания пансиона, казались мне мертвыми и казенными.
Прислушиваясь к доносящимся с лестницы звукам, угадала момент, когда лекарь спустился к себе.
— Воспаление легких. Все довольно плохо, — сказал Дарл, едва меня увидев.
— Может, послать в Астенс? — предложила я.
— За магом? — он вопросительно вскинул брови.
Я кивнула:
— Я доверяю вам как врачевателю, но вы говорите, что дело плохо. Я оплачу услуги мага, об этом не беспокойтесь.
— Я поговорю с Эстасом, миледи.
— Спасибо. И есть еще кое-что, что я хотела бы обсудить.
Он удивленно вскинул брови.
— Завтра Новый год, а я не приготовила вам подарок.
— Я вам тоже, — встрял он. — Мы мало знакомы.
— Господин Дарл, я столкнулась с такой же трудностью, — я поспешила остановить мужчину. — Мне хочется как-то отблагодарить вас за то, что вы помогаете мне привыкнуть к Рысьей лапе и ее обитателям. Поэтому я хотела бы зачаровать цветочные горшки в вашем кабинете.
Он недоуменно нахмурился:
— Зачем?
— Чтобы никакие вредители не поразили растения.
— Какая любопытная магия, — хмыкнул он.
— Доступная только некромантам, — подчеркнула я и, с удовольствием отметив, что его лицо немного просветлело, спросила: — Пустите меня?
— Если пообещаете не выкладываться, как на защиту, — с нарочитой строгостью потребовал он.
— Конечно, обещаю, — улыбнулась я и получила доступ к двум десяткам горшков. Сам лекарь при этом ушел разговаривать с командиром.
К ужину я закончила с горшками, сержант Вирон, надеясь хоть как-то сберечь время, уехал в Хомлен, чтобы уже оттуда с первыми лучами солнца отправиться в Астенс. О путешествии в такую даль ночью не было и речи — валил снег, и сбиться с дороги было проще простого.
За ужином Тэйка смотрела в тарелку, глаз ни на кого не поднимала, ни с кем не разговаривала.
Фонсо поглядывал на дочь обеспокоенно, но к ней не обращался, наверное, провел воспитательную беседу и дал срок на осмысление. По крайней мере, мой отец так делал. Разъяснял, что именно ему не нравится и почему, а потом требовал пересмотреть поведение к определенному дню или часу. Со мной такое случалось лишь дважды, но чувствовала я себя при этом ужасно. Будто подвела, разочаровала и едва не потеряла надежду на то, что меня снова будут любить как прежде. Разумеется, если я оправдаю ожидания.
Оставалось надеяться, что Тэйка внемлет и изменит поведение по отношению к Ердену. Он сцен, подобных сегодняшней, не заслуживал совершенно.
После ужина я пошла к мальчику, сменила Джози. Та с уговорами и увещеваниями накормила нашего больного мясным супом на очень крепком бульоне. Правильно, телу необходимы силы для борьбы, и нужно использовать время, пока жара нет.
Чай, лекарства, молоко, какая-то местная пряно пахнущая хвоей и неизвестными мне травами мазь, которой лекарь намазал Ердену грудь. Мальчик быстро уснул. Сон был беспокойным и не только из-за кашля, но и из-за кошмаров.
С жаром у ребенка я боролась всю ночь. Ерден был в невменяемом состоянии и вряд ли понимал, что именно я ворочаю его, переодеваю, растираю и отпаиваю. Значит, и щадить мальчишескую гордость как днем не было нужды.
Небо постепенно светлело, снег, шелестевший всю ночь, прошел. Хоть до рассвета оставалась еще пара часов, я радовалась этим переменам. Сидя в неудобном кресле с чашкой остывшего чая, который принес мне около полуночи супруг, благодарила Триединую за начало нового года. Над горизонтом снова сиял Сереус, самое опасное время закончится с рассветом. Можно уносить в лес елку и прятать шарики, которые в ближайшие часы начнут очень быстро терять силу. Уже к рассвету в них останется лишь половина энергии, а к полудню будут чувствоваться только наложенные на краску чары.
Мои шарики — мощные, серьезные обереги с весьма ограниченным сроком действия. Любопытное волшебство, уникальная формула, принцип плетения которой больше не встречался нигде. Ни в артефакторике, ни в алхимии, ни в лекарском деле. Нигде.
Зябко кутаясь в плед, поглядывала на часы. Половина восьмого. До позднего праздничного завтрака еще полтора часа. Где-то далеко, за горной грядой, встало солнце. Теперь можно вздохнуть спокойно и похвалить себя. Я справилась, моя защита была совершенной. Я уберегла всех, кто был в крепости, от потустороннего.
— Здравствуй, Кэйтлин, — раздался знакомый, свитый из нескольких голос.
Я вздрогнула, посмотрела на Ердена и с нарастающим ужасом увидела красные всполохи в его глазах. Лицо мальчика при этом было совершенно бесстрастно.
— Отпусти ребенка. Ты убьешь его! — приказала я, вцепившись в подлокотник. Что делать, как изгнать сущность, я не представляла совершенно.
— Жаль, что ты не носила с собой зеркальце. Ты вынудила меня идти таким путем, — ответил древний знакомец.
— Неправда, — отрезала я. — Ты все равно не можешь и не сможешь показаться ни в одном зеркале в пределах крепости. Я ее защитила.
— Не спорю, защитила. Хорошо, что мальчик маг. Хорошо, что он болен. Иначе кто знает, когда бы мы еще поговорили, — Ерден улыбнулся пугающе взрослой улыбкой, повел плечом.
— Быстро говори, что тебе нужно, и уходи! — велела я, с замиранием сердца услышав за голосом сущности болезненный стон самого мальчика.
— Позволь тебя поздравить, — с прежней вальяжностью сказала сущность, — с первым насмерть проклятым живущим. Я рад, что ты смогла. Как вы, люди, говорите, это бальзам на мою душу.
— Ты о ком?
— О любителе бойцовских собак, — он снова ухмыльнулся.
Я вспомнила этого человека, образ собаки, раздирающей ему горло.
— Не жалею!
— Охотно верю, — сущность, пристально наблюдавшая за мной, снова похвалила. — Ты юная, но заматерелая убийца.
— Ты опять передергиваешь, — жестко ответила я. — Развоплощение — благо для призраков и нежити.
— О, ты уже приходишь к мысли, что я прав? Что смерть бывает благом? — в голосе, свитом из нескольких, слышалась насмешка.
Я не ответила.
— Вернемся к проклятому, — не сводя с меня взгляда карих с алыми проблесками глаз, продолжала сущность. — Чистая работа. Никакая коллегия магов не придерется. Даже не заинтересуется. Ты очень умно поступила, замаскировав все под несчастный случай. И, Кэйтлин, будь добра, передай мои комплименты Эстасу Фонсо. Без него, без его помощи ты бы не справилась.
