Я рада за своих родителей, но мне так жаль Хелен. У неё ведь нет чувств к папе, верно?
– Я так сильно люблю тебя, Куколка. – Мама снова обнимает меня, и на этот раз мне становится теплее. – Мне жаль, что нам пришлось заставить тебя пережить наш провал, но ты знаешь, иногда требуется потеря, чтобы понять, с кем ты действительно хочешь быть.
– Потеря?
– Я потеряла твоего отца, и именно тогда я поняла, как много вы оба значите для меня. Даже больше, чем моя карьера, мои принципы. Всё.
В ту ночь мама обнимает меня перед сном — в моей постели, а не в её. Я никогда не буду спать в её постели после сцены, свидетелем которой я только что стала.
Её слова продолжают звучать у меня в голове. Часть о необходимости пережить потерю, чтобы понять, с кем ты действительно хочешь быть.
Единственный человек, который продолжает вторгаться в мои мысли - это Коул.
С того дня в кабинете врача что-то изменилось, и теперь я знаю почему. Я также знаю, почему мои чувства к нему напугали меня до чёртиков на парковке.
Это потому, что они самые искренние из всех, что я когда-либо чувствовала. Несмотря на его придурковатую натуру и на то, каким извращенцем он может быть.
Я могу быть его хаосом, но он также и мой. Мой хаос и моя безопасность.
Теперь, когда папа покончит с Хелен, у нас наконец-то появится шанс. Это займёт у нас некоторое время из-за внимания СМИ, но мы можем это сделать.
Я подумываю написать ему, но он был так зол раньше. Я поговорю с ним лично завтра.
На следующее утро он первым делом пишет мне.
Я чуть не выпрыгиваю из своей кожи, когда нахожу его текстовое сообщение после освежения.
Коул: Встретимся в моём старом доме.
Сильвер: Хорошо! Увидимся там!
В этом сообщении я звучал слишком взволнованно, но неважно.
После того, как я надеваю вчерашнее платье и пару туфель, я хватаю ключи своей матери.
– Я одолжу твою машину, мам!
– Эй, куда это ты собралась, юная леди? – Она выходит из своей комнаты в потрясающем красном платье. – Твой отец будет здесь в любую секунду.
– Я позволю вам, ребята, наверстайте упущенное и присоединитесь позже. – Я ухмыляюсь. – Ему нужно будет наверстать упущенное, когда он увидит тебя такой.
– Ты думаешь?
– Я уверена. Пока!
Я лечу по коридору и вхожу в лифт, прежде чем она успевает ответить.
Мама не единственная, кто взволнован. Я чувствую, что сейчас вылетаю из своей кожи. Коул может быть собственником до крайности, но он ведёт себя бесцеремонно. Если он злится на меня, ему требуется много сил, чтобы нарушить своё молчание.
Не то чтобы я делала это легче… У меня мамино упрямство. И хотя хорошо не позволять никому наступать на меня, это не так хорошо, когда я вспоминаю, как я продолжала отрицать то, чего мы с Коулом оба жаждали.
Я приезжаю к нему домой в рекордно короткое время. Поскольку я знаю код, я вставляю его и вхожу внутрь.
В доме никого нет. Я думаю, он упоминал что-то о том, чтобы вернуться сюда после того, как он выйдет из КЭШ.
Так вот почему он позвал меня сюда? Будет ли это наше место после того, как мы закончим школу?
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы подавить улыбку.
Не забегай вперёд, Сильвер.
Толкнув дверь, я вхожу в особняк.
– Коул, я здесь...
Мои слова умирают, когда что-то укололо меня в шею сзади. Мой язык отяжелел во рту.
Чёрные пятна образуются за моими веками, когда моё тело с глухим стуком падает на землю.
– Коул...
Я бормочу
– Шшш. Твой хозяин здесь, Куколка.
Мир гаснет.
Глава 42
Коул
Странно, как ты проводишь всю свою жизнь с кем-то, и оказывается, что ты совсем его не знаешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ты сам себя не знаешь.
Ты просыпаешься каждый день и принимаете себя как должное, когда это «я» отделилось от чего-то другого.
Чего-то мощного.
Чего-то преступно безумного.
Я провожу всю ночь за чтением книги. Кукла.
Альтер-эго никогда не позволяло мне читать книгу раньше или приближаться к ней до завершения.
Пока я не отправился на поиски этого альтер-эго и не нашёл его.
Тем не менее, я нашёл книгу. Полная рукопись была оставлена в конверте на столе для агента.
Я нашёл умные слова, которые намекали на что-то реальное, но всё ещё оставались в стране фантастики.
Но что Гэв сделал со своими куклами? Да, это было описано в мельчайших деталях.
Но Гэв не хотел ни одной из этих кукол. Они были пластиковыми. Они не были настоящими.
Отец Гэва не разрешал ему играть в куклы. После смерти матери Гэва отец поставил его на колени и сказал, что теперь он возьмёт на себя обязанности матери.
Отец Гэва ударил его и прикоснулся к нему. Отец Гэва лишил его девственности, когда ему было девять лет, потому что он имел на это право раньше всех остальных. Он создал его, поэтому он должен владеть каждой его частью.
Отец Гэва был развращён.
Гэв сошёл с ума.
Но он этого не знал. Гэв похож на Антуана Рокантена из-за тошноты. Антуан не знал, что у него экзистенциальный кризис, а Гэв не знал, что он безумен.
Преступно. Психологически.
Гэв спрятал свою любимую куклу под подушку и продолжал смотреть на неё, пока отец трахал его, прижимая голову к подушке, чтобы приглушить звук, чтобы никто в доме не слышал.
У куклы были длинные светлые волосы и ярко-голубые глаза.
Кукла улыбалась ему каждый вечер, когда отец приходил за ним. Кукла помогала ему оставаться в здравом уме.
Кукла заставляла его чувствовать себя в безопасности.
Он стал её Кукольным Мастером, потому что это было единственное, что он мог контролировать в своей жизни.
Отец Гэва трахал его, пока ему не исполнилось восемнадцать. Каждую ночь. Никаких исключений. Он сказал Гэву, что любит его и не может жить без него, потому что пустил ему кровь. Он сказал Гэву, что он его единственный и неповторимый, когда тот хлестнул его по спине.
Гэв просто посмотрел на свою куклу. Даже когда он стал старше. Даже когда все в школе называли его ботаником, а самая популярная девушка сказала ему, чтобы он смотрел, когда он наткнулся на неё.
Гэв обещал разрушить жизнь этой девушки.
Потом отец Гэва погиб в результате несчастного случая. Гэв больше не мучился, но в ту ночь он плакал. Он порезался, чтобы почувствовать кровь, которую его отец использовал, чтобы извлечь из него.
Он плакал, когда его никто не бил и не трахал.
Гэв мастурбировал со своей куклой, но он больше не был удовлетворён.
Поэтому Гэв решил найти замену своему отцу. Он женился на жестокой женщине, которая говорила так же, как его отец, и изнасиловала его таким же образом.
Гэв вернул своего отца. Он восстановил равновесие.
И каждую ночь, когда его жена спала, Гэв смотрел на эту куклу. Он улыбался и говорил ей: «Твой хозяин здесь, так что можешь поспать, Куколка».
Иногда она его не слушала, поэтому он ставил её себе между ног и наказывал.
У Гэва была дочь, но она не была куклой. Она была просто продолжением его. Он не любил её так, как любил свою куклу.
Его дочь тоже была напоминанием о его жестокой жене. Она была так похожа на неё, и каждый раз, когда он видел её, ему хотелось оттолкнуть её, чтобы жена только била его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Гэв знал, что должен вести себя нормально. Он был хорош в том, чтобы вести себя нормально. Никто не подозревал его — даже в особняке его отца. Его жена тоже его не подозревала.
Гэв был хорошим мальчиком.
Он вырастил свою дочь хорошей девочкой. Он знал, когда и как плакать.
Гэв каждый день упражнялся в улыбках и слезах. Он тоже практиковал людей.
