— У тебя? — заржал охранник, снимая очки.
— В городе, — серьезно произнес Маралов. — Посмотри внимательно на этот длинный ряд чудесных ночных фонарей. Неяркй прекрасный свет матовых плафонов завораживает, притягивает взгляд, ты восхищаешься успокаивающим светом, тебе хочется неотрывно любоваться фонарями и считать. Прекрасные ночные фонари, не правда ли? Чудесные фонари… Их так много, они прекрасные и чудесные.
— Да, — подтвердил охранник. — Прекрасные… Чудесные…
— Ты спускаешься вниз и начинаешь считать. Считаешь на этой улице, когда они закончатся, перейдешь на следующую. Тебе хочется пересчитать все фонари в городе. Идти по улице, считать фонари, любоваться прекрасным, мягким светом, забыв обо всем. Ты спускаешься вниз и начинаешь считать. Что ты делаешь?
— Начинаю считать, — сказал охранник, спускаясь со ступенек и бросая очки. — Начинаю… считать. Один, два, три, четыре…
— Герман, а ты куда? — испуганно спросил коллегу второй охранник.
— Отстань, мне некогда, — ответил Герман и, подняв палец, продолжил: — Пять, шесть…
— Феноменально! — сказал Ляхов. Лейтенант с самого начала представления уселся верхом на мраморного льва и ковырял в львиной голове складным ножом с толстым лезвием. — К концу года пересчитает.
— Не трогай зверей, — сказал второй охранник.
— Они твои? — спросил Ляхов.
— Не, — ответил стражник. — Когда мы сюда въехали, они тут уже бродили, то есть стояли.
— Значит ничьи, бесхозные. Если были бы чьи, старые хозяева их бы тут не бросили, — сказал Ляхов. — А с этим что?
— Этот будет считать звезды, их гораздо больше. Пересчёт звезд видимой части небосвода по ночам займет много времени, целой жизни не хватит. Пустишь или начнем считать? — спросил Маралов у стражника.
— Пущу, как не пустить, — охранник часто заморгал. — А оружие есть? С оружием нельзя.
— Есть, как не быть? Но мне можно, — Шпарин расстегнул пиджак, показывая пистолет. — Я бы на твоем месте пошел и упился в усмерть в ресторане напротив. Тебя уволят, зато не сойдешь с ума, как твой друг.
— Я так и сделаю, — сказал охранник. — Но только дома.
— Ты нас не запомнил, конечно? — спросил Шпарин.
— Конечно, — ответил охранник, бросаясь со ступенек. — Я же упился.
— Сергей Николаевич, а почему их всех не усыпить, там, в «Клубе»? — поинтересовался Ляхов, вытаскивая зеленые кристаллы из головы второго льва.
— Я не Мессинг! — Маралов опустил голову и изумлённо смотрел на свои голубые туфли. — С массами работать.
— Ему так интереснее, — поспешил разъянить Шпарин. — Индивидуальный подход. Старается особо не навредить, в отличие от недобросовестных эскулапов, которых все больше и больше. Доминирует над серыми личностями и серыми буднями, наказывает плохих ребят и оказывает посильную помощь в достижении поставленной цели.
— Нет, не изумруды-ы! — разочарованно сказал Ляхов, собираясь бросить камни в кусты сирени у входа в «Клуб». — Любите вы, капитан, пошутить.
— Дай сюда, — Шпарин подставил ладонь. — Изумруды. Два мне, как начальству, один Сергею Николаевичу, один тебе. Подаришь своей девчонке.
— Мне не надо, — заявил растроеный Маралов. — Я над животными не измываюсь и с ними не живу.
— Как хочешь, тогда я возьму три, — растерянно сказал Шпарин. — Звери бесхозные. Стоят себе на улице… Это над какими животными я измываюсь?
— Над всякими. Особенно над голыми и «редкими» из Департамента Тайных Операций.
— Волшебник! — Шпарин покраснел. — Я тебе эти слова припомню.
— Миша, а я тебе этот костюм припомню, и посильную помощь, специально нарядил, чтобы меня обозвали и я из себя вышел. Всё рассчитал. Аккуратненько так подгадал.
— Только исключительно ради дела, кто знал, как оно повернётся, — невинно произнес Шпарин, останавливаясь у дверей, облепленных купюрами разного достоинства. — Вношу коррективы. Входим по одному, делаем вид, что не знакомы, рассредотачиваемся, начинаем играть и проигрывать, для отвода глаз. И ты, Сергей Николаевич. Изображаем обычных посетителей. Потом Сергей Николаевич производит резкий спурт и мы перепрыгиваем в новую, полную новых чудес великолепную жизнь.
— Не говори хип-хоп, пока не перепрыгнул, — процедил Маралов, продолжая рассматривать голубые туфли.
По ступенькам поднималась молодая женщина в компании четырех мужчин с горящими глазами.
— Очень кстати, — сказал Шпарин. — Просочимся вместе с ними.
Девушка в жёлтом глубоко декольтированном платье окинула его удивленным взглядом, ускорила шаги, почти побежала вверх. Она хотела что-то сказать, но Шпарин слегка поклонился, открыл дверь и опустил голову ниже.
— Ваша ослепительная красота испортит мне зрение. Прошу. Только после вас, прекрасная незнакомка.
Девушка покачала головой. Прямые соломенные волосы метнулись по плечам. Она прищурила глаза.
— Прекрасная незнакомка?
— Осмелюсь подтвердить высочайшую степень восхищения.
— Ну, если подтверждаете, то и проводите незнакомку, — мрачновато усмехнулась девушка и протянула Шпарину руку. — Симпатичный незнакомец… Глазам не верю!..
— Кавалеры не будут против? — спросил Шпарин, подхватывая девушку.
— Не будут. Я не с ними. Я одна, — сказала девушка и, немного помедлив, добавила:
— Пока одна.
— Роскошная баба, породистая. Натуральная блондинка с шоколадными глазами, — завистливо промычал Маралов, облизывая взглядом спину женщины. — Снимает ничем не шевельнув. Но эта будет постарше, лет двадцать семь, двадцать шесть.
Игровой зал полон людей. Нарядные дамы. Приличные мужчины. Столы, где играют в карты, столы с рулеткой. Столы, где играют в неизвестные Шпарину игры. Шпарин оставил незнакомку у барной стойки и тут же забыл о ней. Маралов уселся за стол с колесом рулетки. Ляхов, побродив по залу, выбрал карты. Шпарин направился к длинному столу с игрушечными лошадками. У понурых лошадок на впалых выстриженных боках белели маленькие цифры. За пультом, возвышающимся над столом, сидел худощавый человек в смокинге, с бабочкой, с тонким хлыстиком в руке и табличкой на груди: «Семён. Распорядитель скачек».
— В чём смысл? — спросил Шпарин у одного из игроков, мужчины с длинными рыжими волосами в ярко-коричневом мешковатом, плохо сидящем на нём костюме. — Я тут впервые.
— Ничего сложного, ипподром, пять кругов, — ответил тот. — Ставите деньги и проигрываете. Ставки в процессе игры разрешается увеличивать.
— Посмотрим, — сказал Шпарин, меняя у распорядителя скачек деньги на фишки. — Вон на ту, гнедую, номер тринадцать, сотня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
