— Катакомбы, — ответил Вулкан. — Место, ни на что не похожее.
— Варп? — спросил Зитос.
— Нечто иное. — Примарх присел на корточки и дотронулся до листа обшивки, лежащего у его ног. — Произведено адептами Механикума, — добавил он. — До меня доходили слухи… Великий труд моего отца, которым он занялся после назначения Хоруса магистром войны.
— Я не понимаю, владыка, — признался Зитос.
Вулкан выпрямился, опираясь на рукоятку Урдракула, и снова стал вглядываться в туман.
— Хотя я и вижу руку Марса, это место когда–то принадлежало эльдарам.
— Это оно перенесло нас сюда или ты?
Вулкан опустил взгляд на талисман с семью молотами.
— Почему ты спрашиваешь, Барек? — спросил он, глядя на сына.
Зитос выдержал взгляд примарха, хотя это потребовало от него некоторого усилия.
— Можем мы ему доверять?
На лице Вулкана отразилось любопытство.
— Он создан моими руками.
— Но ты не помнишь, как сделал его.
Вулкан, словно впервые осознав значение этого обстоятельства, внимательно посмотрел на талисман.
— В любом случае у нас нет другого выбора, кроме как следовать его указаниям.
«Все имеет свою цель», — сказал когда–то Вулкан.
Целью талисмана было указывать направление, но куда?
А Зитос, устыдившись своих сомнений, вспомнил другие слова, произнесенные Абидеми в подземном царстве под горой Смертельный Огонь.
«Это он и есть?»
Талисман вывел их на окраину. Таких городов Змии еще не видели. Шпили цвета старой кости мерцали в золотистом свете и возносились к небу безупречными сталактитами, а потом опускались сталагмитами, будто город каким–то образом изгибался и нависал над собой.
Аллеи, вымощенные белыми плитами, вели к храмам, соборам, колоннадам и амфитеатрам. Они тянулись во все стороны, теряясь в неярком сиянии. Здания тоже нависали над головами и нижними сооружениями, но не отбрасывали тени. Тени кое–где виднелись, но на странный манер противоречили направлению света. Некоторые из них напоминали силуэты людей.
У самой границы города возвышалась гигантская статуя плачущей девы. Абидеми опустился на одно колено возле ее пьедестала и провел рукой в латной перчатке сквозь пелену тумана.
— Она… поет, — удивился он, глядя на полосы испарений, протянувшиеся за его пальцами. — Я не могу разобрать слов, но чувствую… такую печаль. Братья, это настоящая похоронная песнь.
Зитос тоже ее слышал. Каждый раз, когда они проходили сквозь туман, звучали голоса, мягкие и мелодичные. Город был в трауре.
— Мертвые слова для мертвого народа, — прошептал он, словно не смея нарушить скорбную тишину.
— Почему у нее разведены руки? — спросил Гарго, глядя на статую.
— Это дочь эльдаров, — пояснил Вулкан, останавливаясь рядом со своими сыновьями. — Она приветствует и одновременно молит вас.
— О чем?
— Думаю, о спасении, — сказал Абидеми.
— Здесь я тоже вижу влияние Механикума, — сказал Зитос, меняя тему разговора.
Он показал на проводящие платы и колдовские механизмы, размещенные на самой границе города. Затем он посмотрел на город, на руины, в которые он превратился, и открыл для себя еще один аспект его истории:
— И здесь произошла битва.
Несколько стен было разрушено, упавшая башня сломала часть колоннады. Рядом с покинутыми орудийными позициями гнили остовы транспортных средств.
— Битва, которую человечество проиграло, — сказал Вулкан. — Но нам нельзя медлить. — Он держал талисман на цепочке перед собой, словно тот указывал дорогу. — Наш путь лежит через город. — Примарх оглянулся на статую. — Будьте настороже, мои сыны. Империум проявил высокомерие, полагая, что сможет покорить это место. Он здесь больше не правит. Здесь властвует нечто иное.
Сразу за сломанными воротами Абидеми на миг задержался и потянулся к рукояти Драукороса.
— Вы тоже это почувствовали? — спросил он у братьев и отца.
Эхо повторило его слова и мгновенно смолкло.
— Сразу, как только пересекли границу, — ответил Зитос.
— Я ничего не вижу и не слышу, — отозвался Гарго, пристегивая к поясу свой ауспик.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Он здесь.
Зитос повернулся к отцу:
— «Он»?
Но Вулкан не ответил.
— Голод, — сказал Абидеми.
Примарх едва заметно кивнул.
Зитос тоже ощущал присутствие чего–то злобного, чье внимание они привлекли. Теперь все они это чувствовали, но озвучил тревогу только Зитос:
— Что–то собирается на нас напасть.
— Это началось с того момента, когда мы сошли с телепортационной платформы «Железного сердца», — сказал Вулкан. — Безумие следует за нами… Мы должны всё время опережать его.
Они пошли быстрее, но, пробираясь через руины города чужаков, соблюдали предельную осторожность.
Вулкан указывал путь, время от времени останавливаясь, чтобы свериться с талисманом, безошибочно определяющим направление.
Через несколько часов, — хотя время вело себя здесь так же странно, как свет, воздух и сила тяжести, — они обнаружили мертвецов.
Обширную площадь усеяли горы тел мятежников в искореженных и рассеченных доспехах.
Серовато–белый и синий, цвет морской волны и бронзовый, полночно–черный, грязно–железный, болезненно–зеленый, багряный и золотой — здесь присутствовали все оттенки брони отступников. Они лежали вокруг башни, укрепленного бастиона имперского образца, абсолютно неуместного в городе ксеносов. Башню обвивала винтовая лестница, доходившая до плоской крыши, превращенной в артиллерийскую позицию.
Поле битвы висело между тем, что считалось «верхом» и «низом». Зитос, оглянувшись на ту часть города, через которую они прошли, вдруг обнаружил, что она находится не позади, а над ними.
Он удержался от вопросов и вместе с остальными направился к башне.
Расколотые плиты и остатки орудийных гильз затрещали под ногами. Туман отступил, оставшись по краям площади, словно не осмеливаясь нарушить ее границы.
— Что их убило? — спросил Гарго. — Здесь же сотни мертвецов.
Абидеми поднял золотой шлем. Его визор пересекала трещина, прошедшая точно через фигуру орла на лбу. Красный плюмаж уныло свисал с остроконечной верхушки.
— Кустодии тоже здесь были.
— И остались здесь, — добавил Зитос, указывая на руку, торчавшую из–под горы трупов. На ней сохранился золотой наруч, запятнанный кровью. Рука в латной перчатке еще сжимала копье Стража. — И Безмолвное Сестринство тоже участвовало.
Среди павших обнаружилось несколько тел женщин–воинов. По их положению Зитос определил, что они сражались до самого конца, спиной к спине.
Вулкан не смотрел на павших. Даже убитые герои из легиона его отца не привлекли внимания примарха. Он смотрел на тени и воинов, медленно выбиравшихся на свет.
Разношерстная боевая банда: несколько стихийно образовавшихся отделений, вооруженных цепными клинками с недостающими зубьями или выщербленными мечами. Было и несколько болтеров, но с опустевшими магазинами. Они совсем не походили на братьев, встреченных Саламандрами в Великом крестовом походе, но и мятежников с Истваана тоже не напоминали. На их броне кровью или остриями были начертаны знаки: круг с восемью выступами, звезда, символизирующая безумие.
— Вы видите? — прошипел Зитос.
Абидеми кивнул.
— Нет. Вы видите это, братья? Во что они превратились?
— Это эхо грядущего, которое будет еще хуже, — сказал Вулкан. — Вот против чего мы сражаемся — не против них, а против того, чем они стали. Сохраняйте бдительность, мои сыны. К этому месту приближается нечто еще, нечто опасное и злобное.
Воины, рассеянные вокруг площади, повинуясь какому–то остаточному инстинкту, собрались вместе, хотя былую выучку им явно заменил животный инстинкт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Один из них выступил вперед, чересчур крепко сжимая сломанный цепной топор.
— Кро–о–овь для… — прорычал он утробным ревом алчного зверя.
Из–под его визора просочилась струйка слюны, зашипевшая на металле. Обе ретинальные линзы были выбиты, а то, что проглядывало из смотровой щели, больше не имело ничего общего с человеческим обличьем.
