Хотя эпическая поэма «Гильгамеш и Страна живых» не содержит такого обилия исторического материала, как поэма «Гильгамеш и Ака», с которой мы познакомились в главе, посвященной древнейшей истории шумерских городов-государств, она заставляет о многом задуматься. Отрешимся ненадолго от очарования сказки и попробуем взглянуть на это произведение глазами ученых, которые ищут в поэтических текстах не только художественные достоинства, не только отражение верований и обычаев, но прежде всего крупицы исторической правды.
Есть ли в этом мифе намеки на реальные исторические события? Хотя мы и не решаемся ответить на этот вопрос положительно, исключить такую возможность нельзя. Вспомним древнегреческий миф об аргонавтах. В нем, бесспорно, отразились реальные события, имевшие место в древнейший период истории этой страны, – торговые экспедиции, разбойничьи набеги, колонизационные походы в Причерноморье. А разве путешествие Гильгамеша не напоминает странствий Ясона?
Как мы знаем, в Шумере не было лесов и жители этой страны очень нуждались в древесине, этом незаменимом строительном материале. Особенно высоко ценился кедр, который использовался при строительстве самых больших храмов и дворцов. Кедр ввозили издалека, из стран, расположенных на побережье Средиземного моря, из Ливана и Амана. Уже в незапамятные времена караваны шумерских купцов проникали в глубь Азии и Африки.
Но в далеких землях бывали не одни купцы. Дальние походы совершали воины, которые шли на завоевание новых стран или сражались за то, чтобы подчинить их власти своих царей. Они беспощадно грабили побежденных и облагали их огромной данью. Вполне возможно, что в поэме о Гильгамеше как раз и отразился один из таких походов, предпринятый в первой половине III тысячелетия урукскими воинами под предводительством царя-воина. Если бы исследователи смогли идентифицировать Страну живых, определить ее место на карте древнего мира, нам легче было бы строить предположения и делать выводы. Но пока сделать этого не удалось. Некоторые исследователи полагают, что Страна живых – это Дильмун, другие считают, что она расположена на побережье Средиземного моря, в одном из районов, покрытых кедровыми лесами. Не исключено, что это Ливан.
Где бы ни находилась Страна живых, под ней, по-видимому, подразумевается некая территория, которую завоевал или пытался завоевать Гильгамеш или какой-либо другой правитель, деяния которого предание приписало любимому шумерскому герою. Таким образом, попытки найти отголоски подлинных событий и в этой легенде нельзя считать пустой игрой фантазии.
И за все, что происходило на земле, надо было благодарить богов. Над каждым городом храмы «воздевали руки» к небесам, откуда боги следили за своими слугами. Богов нужно было постоянно молить о помощи и содействии, как это делали Зиусудра, безымянный страдалец или Гильгамеш.
Обращение к богам принимало самую различную форму: строительство храмов и сети каналов, жертвоприношения и накопление храмовых богатств – «имущества бога», молитвы, заклинания, паломничества, участие в мистериях и многое другое.
ЖРЕЦЫ, ЖРИЦЫ, ОБРЯДЫ
Следить за тем, чтобы в служении богам не было никаких упущений, было поручено жрецам. В давние времена жрецы являлись лишь посредниками между людьми и сверхъестественными силами. Но развитие общества, появление разнообразных форм хозяйственной и политической жизни, социальное расслоение и усложнение отношений между людьми внутри одного города-государства и между соседними городами привели к усложнению культовых обрядов. Слой жрецов, некогда немногочисленный, постепенно разрастаясь, превратился в главенствующую, правящую силу общества. Сотворив богов, человек попал в полную зависимость от них. Этот неизбежный, неотвратимый парадокс явился результатом духовных исканий людей; и в жизненной практике, выделив из своей среды «посредников» между людьми и богами, шумеры оказались в их власти. Постепенно из простых посредников жрецы превратились в управляющих «имуществом богов», центром которого был храм – «дом бога». Здесь, в этом «доме», как мы помним, хранились плоды совместного труда, все запасы и излишки продовольствия, изделия ремесленников и пр. Здесь производилась и выдача пайков: каждый член общества получал то, что «заслужил». Еще до того, как в храмах начали записывать на табличках списки богов и религиозные тексты, здесь уже составлялись хозяйственные отчеты. Древнейшие хозяйственные таблички представляли собой записи «для памяти»: от кого и что поступило в амбары храма, кому и что было выдано со складов. Термины «энси» и тем более «лугаль» здесь еще не встречаются, но часто употребляется слово «эн». По мнению одних ученых, этим словом именовались правители, по мнению других – самые высокопоставленные жрецы. Хотя в более позднее время так называли и представителей высших кругов шумерского общества, этот термин использовался преимущественно по отношению к жрецам.
В древнейшую эпоху эн, по-видимому, составляли верхушку жречества. Это были жрецы, управляющие храмовым хозяйством, которое являлось одновременно и хозяйством города. Впоследствии из этой общественной группы выделились князья-жрецы, энси.
В древнейших письменных документах мы встречаем также термины «сангу», «суккаль» и др., также обозначавшие различные жреческие должности. Относительно «сангу» существует предположение, что уже к началу III тысячелетия эту должность могли занимать женщины.
Чем ближе ко II тысячелетию, тем больше намечается расслоение в среде шумерского жречества. В связи с усложнением культа происходит разделение функций и обязанностей жрецов. Одни начинают заниматься только жертвоприношениями, другие – очистительными обрядами, третьи заботятся о статуях богов и изучают различные предзнаменования, толкуют сны и пр. Сложный ритуал богослужений и забота о «домах бога» требовали соответствующего храмового персонала. Подобно тому как невидимый дворец бога обслуживался множеством второстепенных божеств, так храм, его земное отражение, должен был располагать большим числом обученных служителей.
Хотя в середине III тысячелетия храмам приходилось считаться с новой общественной силой – царским дворцом – и с новыми формами собственности, разросшийся храмовой персонал, состоящий из жрецов-администраторов и жрецов, занимающихся исключительно вопросами культа, продолжал существовать. Как мы знаем, страх перед богами не мешал шумерам бунтовать против их представителей на земле. Волнения и мятежи, вызываемые притеснениями со стороны храма, о которых рассказывает, например, надпись царя Уруинимгины, имели место не только в Лагаше. Этот протест был направлен против алчности жрецов и экономического гнета. Отношение же к храму как к опоре и посреднику между людьми и богами оставалось неизменным. Создается впечатление, что по мере утраты храмами ведущих позиций в хозяйственной жизни все большее внимание начинает уделяться культовой стороне. Жрецы представляли собой силу, с которой не могли не считаться даже самые могущественные правители. Щедрыми жертвоприношениями, возведением храмов они пытались возместить им утрату главенствующего положения в политической и хозяйственной жизни, которое все больше переходило к дворцу. Примеру правителей следовало население страны. Несмотря на то что экономическая зависимость населения, по крайней мере той его части, которая «принадлежала царю», а не храму, от храма становилась все меньшей, в «дома богов» продолжали поступать щедрые дары.
О том, насколько высоким было положение жрецов в шумерском обществе, говорит, в частности, способ датировки, известный со времен правления Уруинимгины. «Год, когда Дуду был жрецом-эн бога Нингирсу». Или пятый год правления Амар-Зуэна обозначался как «год, когда жрец-энунугаль (богини) Инанны вступил в свою должность».
Когда жизнь человека была такова, что его на каждом шагу подстерегали опасности, злые духи, различные запреты и повеления богов, жрецы, ориентировавшиеся в этом лабиринте предписаний и установлений, делались необходимыми и незаменимыми. Им было известно искусство жертвоприношений и заклинаний, они умели предсказывать будущее. Прошедшие длительный курс обучения, жрецы владели всеми отраслями знания – от астрономии, необходимой для предсказания будущего, счета времени и пр. до «милой богам» музыки, которой сопровождалась декламация в честь высших небесных сил.
Наравне с жрецами почитались и жрицы, служительницы тех или иных богинь (или богов); по-видимому, на них были возложены некоторые административные функции. На вершине иерархии стояли жрицы лукур, ими становились девушки из наиболее знатных семей, в том числе и царского рода. Такой жрицей богини Инанны была предположительно Кубатум, жена царя Шу-Суэна. Из числа жриц лукур избиралась «невеста бога», вместе с правителем принимавшая участие в ежегодном обряде «священного бракосочетания». Жрицы отнюдь не всегда давали обет непорочности. Напротив, в число их обязанностей входило «служение богине телом». Храмовая проституция, которой главным образом занимались жрицы низших рангов, была окружена ореолом святости, и доходы от нее увеличивали богатства «дома бога». Этих жриц посылали и на постоялые дворы, где останавливались путешественники (владелицей подобной корчмы, возможно, была основательница четвертой династии Киша – Ку-Баба) и где они занимались своим ремеслом во славу урукской Инанны, лагашской Бабы, урской Нингаль или ниппурской Нинлиль.
