им дарили красивые наряды, украшения и косметику. Лиён привыкла к красоте вокруг. Пусть эта красота и была лишь иллюзией. Оболочкой для избранных душ.
Девушка, что торговала ханбоками, странно посмотрела, когда Шин сказал, что зайдёт вместе с Лиён переодеваться. Щеки торговки покрыл яркий румянец. Она пробубнила, что это неприлично, но всё же вручила Шину красивый, расшитый цветами гибискуса ханбок.
– Ты не пойдёшь со мной, – процедила сквозь зубы Лиён.
Он поднял их сцепленные руки, наклонился ниже её уху и произнёс:
– Не переживай. Я не буду смотреть.
Если бы она могла, как Хаын, управлять огнём, то точно подожгла бы одно место этому божеству.
Они зашли за пёнпхун. Шин отвязал от запястья ремешок, но из рук не выпустил. Места оказалось совсем мало. Он отошёл на максимальное расстояние, но всё равно был совсем близко. Смотрел на неё, улыбаясь лишь уголками губ, и, кажется, не собирался отворачиваться.
Лиён выдохнула, припоминая нечто подобное, и стала развязывать ленточку на чогори. Улыбка сползла с лица Шина, и он всё же отвернулся.
– А говорил, стольких видел! – шепнула она, усмехнувшись.
Лиён скинула с плеч грязное, пропахшее гарью и лесом чогори. Оно повисло на кожаном ремешке на одном рукаве. Она быстро развязала юбку чхима и сокчхима, оставшись лишь в сокпаджи. Надела всё свежее и белоснежное, поверх повязав ярко-зелёную юбку, и потянулась за чогори. Но поняла, что не сможет его надеть из-за этого проклятого ремешка.
– Тебе нужно отпустить его. Иначе я не смогу продеть руку в рукав, – озвучила свои мысли Лиён.
– Нельзя, вдруг ты опять исчезнешь, – покачал головой Шин.
– И что ты предлагаешь?
Её раздражало происходящее. Лицо горело огнём, и Лиён не хотелось разбираться, от смущения это или от злости. Она продела в рукав свободную руку, поправила его на плече и сжала пальцы стоявшего перед ней Шина. Он вздрогнул от неожиданности.
– Отпускай ремешок. Так я никуда не денусь.
Шин замешкался, но всё же отпустил. Лиён быстро накинула второй рукав чогори на плечи, взяла в руку упавший ремешок, вложила его в ладонь и отпустила Шина. Вытащила кисть из волос, зажала её зубами и распустила волосы. Тёмно-каштановые густые пряди легли на плечи и прикрыли спину. Она быстро заплела простую косу, впервые не закалывая волосы как кисэн, и вплела красную с вышитым лотосом дэнги[40].
Когда Лиён справилась с чогори и волосами, они вдвоём вышли из-за ширмы и поймали смущённый взгляд торговки. Лиён поклонилась, гордо вздёрнула нос и пошла вперёд, крепко держа за руку улыбающегося Шина.
Как ни сопротивлялась Лиён, Шин всё равно потащил её покупать фонарики. Она выбрала нежно-розовый, а Шин – белоснежный. Торговец предложил им маленькие листочки, чтобы написать свои желания. Шин усмехнулся, но всё же написал что-то на бумажке.
Лиён же смотрела на молочную поверхность и не знала, чего желает. Казалось, в её жизни была лишь одна цель: заполучить свободу. Но чего хочет она теперь? Чего желает её сердце?
Шин бережно сложил листочек и положил под один из бумажных лепестков лотоса. Так, чтобы горящий в центре фитиль не сжёг его.
– Не знаешь, что загадать? – спросил он и наклонился ближе к Лиён. Встал справа от её плеча.
Она подняла голову. Их лица оказались совсем рядом. Шин смущённо отступил, часто заморгал и кашлянул пару раз.
Лиён вытащила нефритовую кисть из волос, окунула в красную тушь и написала лишь одно слово.
«Правда».
Ей хотелось знать правду. Убийца ли Шин? Почему он хочет умереть и почему стал таким, каким она встретила его впервые? Ведь этот Шин, из прошлого, совершенно другой.
Она свернула листочек с желанием в трубочку и положила между листами лотоса.
Люди заполнили рынок и улицу. Полотно неба сменило цвет и теперь из нежно-голубого превратилось в чёрное, со светящимися звёздами, которые из-за яркого света фонарей нельзя было разглядеть. Улицы пестрели красками и яркими, красными и золотыми фонарями. Они висели на углу каждого дома, на торговых палатках рынка, на перилах мостов и даже на некоторых деревьях. Запах сладкого печенья и рисового вина смешивался и бил в нос, пьянил и одурманивал.
Люди смеялись, ели сладости и несли фонарики к реке. Узкая торговая улочка заполнилась голосами. Казалось, будто рой пчёл прилетел на рынок и теперь готов ужалить каждого.
Мужчины заглядывались на женщин. Девушки смущённо хихикали, прикрывая лицо веером. Торговцы вручали свой товар каждому, кто проходил мимо.
Шин нёс пакетик с персиками и один фонарик в форме лотоса. Он наконец-то согласился отпустить руку Лиён, так что теперь обе её руки были свободны. Но ремешок на их запястьях всё так же не позволял ей отойти далеко.
– Зачем нам всё это? – Лиён помахала лотосовым фонариком перед своим лицом. – Мы можем исчезнуть отсюда в любой момент. Ты говорил, что я должна что-то понять, путешествуя по Долине Вечности. Но пока я ничего не понимаю, – обречённо буркнула она, опустив руку с бумажным лотосом.
– Всегда хотел это сделать! – Он крепче прижал к себе фрукты и приподнял фонарик над головой, чтобы лучше разглядеть. Белоснежный лотос на фоне чёрного неба стал похож на яркую луну. – Я столько раз видел, как люди запускают эти фонарики по реке, загадывают желания и ждут, когда приду я и исполню их мечты. Знаешь, мне приходилось вылавливать каждый. Теперь я хочу побыть на другой стороне.
Он улыбнулся так, что в уголках глаз появились морщинки. Широко. Искренне.
– Даже если мы исчезнем прямо сейчас, у нас есть это мгновение. Так что не стоит терять его.
Лиён довольно улыбнулась, представляя, как Шин вылавливает эти небольшие цветочки лотоса из реки, ругает людей, но всё равно идёт исполнять их желания.
– Говорят, у реки будут зажигать фейерверки. Пошли посмотрим?
Шин пошёл вперёд. Ремешок натянулся, и Лиён пришлось последовать за ним.
Они спустились к берегу реки, сели совсем близко друг к другу и поставили лотосовые фонарики по бокам. От воды тянуло прохладой. Лёгкий ветерок играл небрежно завязанными в хвостик волосами Шина, выбившимися прядями из косы Лиён.
Парни и девушки смеялись, шутили друг с другом и держались за руки. Тёплый весенний вечер манил спокойствием и умиротворением.
Шин порылся в пакетике и протянул Лиён ароматный персик. А когда она приняла его, тоже жадно укусил сочный фрукт.
– Впервые чувствую себя так хорошо и свободно, – довольно произнёс Шин, слишком быстро прикончив персик. – Пока я здесь, я не слышу звон колокольчиков, раздающийся каждый раз, когда кто-то загадывает желание. И ловлю эти мгновения жизни.
– Как же
