Блин, так ведь и не успел записи сектантов разобрать! Да ерунда это. На той же Старой Мельнице комнату сниму и денёк перекантуюсь. А когда бумаги изучу, уже видно будет, что дальше делать.
Проводив взглядом промчавшийся по лужам патрульный уазик, я свернул на площадь Павших и в нерешительности остановился перед входом на рынок. Народу – ноль. Дождь же. И с чего я, собственно, решил, что Обрубок мокнуть будет? Да и вообще, похоже, рынок закрыт. Хотя нет, вон из палатки продавец покурить выглянул. О, и охранники по грязи прочапали. Пойду всё же у памятника посмотрю. Вон какая-то куча тряпья валяется. А сам Обрубок где? Так, из тряпок рука торчит. Он тут ночует, что ли?
– Эй, просыпайся! – остановился я около кучи тряпья.
Тряпки зашевелились, из них высунулась голова калеки. Он заморгал и с трудом сфокусировал на мне взгляд.
– Лёд? Возьмёшь чего?
– К тебе, говорят, Ворон недавно заглядывал. Не подскажешь, где его найти?
– Ворон? – Обрубок замолчал и потёр воспалённые глаза. – Может, и заходил. Не помню.
– А ты подумай. – Чего-то он с утра тормозит. Обдолбанный уже, что ли? – Повспоминай...
– Повспоминай... – По лицу калеки проскользнула и растворилась в морщинах совершенно неуместная счастливая улыбка. Он зажмурился, потом открыл глаза и, глядя куда-то мимо меня, кивнул. – Точно, подходил. Дозу «счастья» взял. А тебе он зачем?
– Да так, поболтать. Не говорил он, где его найти можно?
– Поболтать? – вновь повторил за мной Обрубок. – Возьмёшь дозу?
– Возьму, – вздохнул я. – Почем?
– Червонец.
– Держи, – оглянувшись по сторонам, я протянул калеке золотую монету. Мне мозговёрты без надобности, я бы Обрубку и за информацию десятку заплатил, но сам предлагать этого не буду. А то ещё расценки повысит. Приняв узкую колбочку сантиметра два длиной, я быстро спрятал её в карман – дождь гасил звуки, но из-за памятника послышались чьи-то голоса.
– Меблированные комнаты Хоттабыча. – Золотая монетка бесследно исчезла в лохмотьях калеки. – Он там будет.
– Дурь-то у тебя непалёная? – попробовал разговорить Обрубка я. – Где брал?
– Где брал, там нет больше. – С подозрением зыркнув на меня, калека закутался в своё тряпьё.
Вот и поговорили. Да, наркота ему мозги ещё не до конца разъела. Я развернулся и зашагал к выходу с площади. Пожалуй, Ворона стоит проведать. Конечно, сдавать его Илье не дело, но поговорить по душам надо.
Я достал пробирку с мозговёртом из кармана, выкинул её в грязь, и в этот момент сзади послышалось шлёпанье по лужам, удар и отчаянный крик, который полоснул по нервам не хуже хорошо заточенного ножа. Невольно вздрогнув, я сунул правую руку под куртку и развернулся.
Твою мать! Двое непонятно откуда взявшихся Чистых молотили Обрубка железными прутьями, третий побежал за мной, но, переведя взгляд с выброшенной в грязь дозы наркотика на скрывшуюся под курткой руку, в нерешительности остановился. Скуля, калека попытался отползти к памятнику, но тут один из ударов пришёлся в основание черепа, и он затих.
Твари! И что делать? Вытащить ствол и перестрелять этих гадов? А смысл? Обрубку уже не помочь. Стиснув зубы, я стоял и смотрел, как Чистые насмерть забивают калеку. Ненавижу выродков! Хоть Обрубок с наркотиками и связался, но хорошим человеком был.
В этот момент из-за памятника появились ещё два бандита, и, плюнув, я развернулся и зашагал к Красному. Земля круглая – сочтёмся. Обязательно сочтёмся. Твари, какие твари...
Попадавший за воротник дождь ледяной струйкой сбегал по спине, но я уже не обращал на это никакого внимания. Не сахарный – не растаю. В ушах всё ещё стоял хруст, с которым железный прут проломил голову Обрубку. Мог ли я его спасти? Пожалуй, нет. Он умер ещё раньше, чем я успел бы пистолет из кобуры вытащить. После таких травм не живут. Никакой целитель не поможет.
Подпрыгивая на выбоинах, по Красному промчалась повозка, забитая кутавшимися в шинели и дождевики дружинниками. Куда это они? Стряслось чего?
Проходя мимо конторы Гонзо, специально замедлил шаг. Ну же, ну выйди, вякни что-нибудь. Хоть будет на ком злость сорвать. Так нет же – никого. А хотел бы незаметно проскочить, точно бы на букмекера с охранниками нарвался.
На следующем перекрёстке наряд дружинников выстроил у стены пяток парней и проверял содержимое их карманов. На меня покосились, но останавливать не стали. Да что ж такое случилось, если в эту собачью погоду столько народу на улицы выгнали?
Добравшись до первой разделенной на множество офисов пятиэтажки, я заскочил в подъезд и несколько раз встряхнул куртку. Вот ведь, блин, насквозь промок.
– Там вывеска была «Травы и зелья». Как пройти? – поинтересовался я у дремавшей в своём закутке вахтёрши, а судя по стоявшим в углу вёдрам и швабрам, по совместительству ещё и уборщицы. Глядишь, здесь подешевле будет, чем к целителям обращаться. Те обдерут как липку.
– Третий этаж, шестьдесят пятая квартира, – поджав губы, тётка оглядела тянущиеся за мной грязные следы и натёкшую лужу воды. – Ноги вытирать надо!
– Я и вытер, – побежал вверх по ступенькам я.
Нужная дверь – в левом верхнем углу серебрилась небольшая эмблема Сестёр Холода – оказалась незапертой, и я зашёл внутрь, не забыв перед этим вытереть ноги о расстеленный на полу коврик. Вот это да! Все стены квартиры были завешены пучками высушенных трав, более того, с натянутых под потолком шнуров свешивались матерчатые мешочки, полиэтиленовые пакеты, нанизанные на проволоку листья и даже целиком срезанные ветви. Высушенным гербарием дело не ограничивалось: подоконник и прибитая к стене у окна полка были заставлены горшками с травами, цветами и аккуратно подстриженными кустиками, а из двух кадок торчали настоящие деревца. Вроде лимоны. Может, и нет, но точно что-то цитрусовое.
И запах... Пахло вовсе даже не пылью, пахло... Летом? Пожалуй. Именно так благоухает прогретый солнцем луг с только что скошенной травой.
– Чем могу помочь? – Смешивавшая в небольшой деревянной ступке травы женщина оказалась на удивление молодой и вовсе не соответствовала представлению о травнице как о старой карге с бородавкой на носу. Очень даже симпатичная женщина лет тридцати – тридцати пяти. Длинные чёрные волосы. Спокойные карие глаза. В лице что-то неуловимо восточное.
– Да вот, высыпало что-то, – присев на придвинутый к столу пуфик вытянул вперёд ладони я. – Посоветуете что-нибудь?
– Давно сыпь появилась?
– Вечером ещё ничего не было.
– Чешется? – Травница внимательно осмотрела мои припухшие кисти.
– Не так чтобы очень, но есть немного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
