Даниил свернул на маленькую улицу и увидел вывеску того самого кафе, в котором должна была состояться его встреча с человеком, продававшим артефакт. Дверь была приоткрыта.
Когда Даниил щелкнул выключателем, загорелось три бледно-синие лампы, и юноша увидел толстый слой пыли на табуретах и на барной стойке. Кафе, возможно, было закрыто даже до того, как он прилетел на планету, ощущение было такое, что здесь никто не бывал по меньшей мере месяца три, если судить по слою пыли
Юноша вздохнул и снова зашагал по улице к станции Шел не спеша, оглядываясь по сторонам, но двери домов были закрыты. По-прежнему было тихо, а ощущение, что люди отсюда давно ушли, только усиливалось.
Данька поднялся по пыльным ступеням на платформу. Лифт не работал. Юноша разочарованно огляделся – повсюду лежал густой слой земли и пыли, принесенной ветром. Все было закрыто, и, похоже, очень давно… месяц-два…
Но он же приехал сюда максимум неделю назад и помнит эту платформу – все блистало чистотой и выглядело ухоженным, а сейчас на площадке оставались только его следы.
Даниил огорченно замотал головой от непонимания.
Что-то не сходилось, не получалось, даже возникла мысль, что кто-то пытается его разыграть. Но как же полицейские, стрельба, броневик, который его пытался раздавить – они-то явно юноше не привиделись?
Тогда почему на станции столько пыли и земли, да и монорельс покрыт пылью, словно говоря о том, что последний поезд прошел недели две назад?
Неужели Данька все-таки заболел и сошел с ума? Потерял чувство времени или, что еще хуже, чувство реальности? Он живет в мире грез, но если шахтерам снились женщины и балы, то ему снятся стрельба и полиция!!!
Парень уже решил сходить к полицейскому участку, чтобы убедиться в том, что не бредит и не спит, как услышал далекий заунывный звук двигателей десантной шлюпки. Даниил поднял голову вверх. Ему показалось, что он видит темную точку в разрыве зеленоватых туч. Звук стал более отчетливым, к нему добавился еще один. Точек в небе тоже добавилось. Он стал их пересчитывать, но сбился, а потом и вовсе бросил это бесполезное занятие, потому что и так стало понятно, что с десантного корабля спустили всю свору, – так это называлось, когда на планету спускались все десантные шлюпки.
Каждая из них несла в своем бронированном чреве десять десантников в полном вооружении. Всего их в корабельном трюме умещалось тридцать, и если они все пошли в ход, то это значило, что триста воинов направлялись к этому пустынному городку – полный десантный батальон.
Боевой челнок нес на себе десять турелей с автоматическими пушками и столько же пусковых ракетных установок. Мощи в каждом хватало на то, чтобы уничтожить небольшой город вроде Имса.
Все шлюпки находились на связи с крейсером, который в любой момент мог поддержать их огневой мощью, а оружие там было мощнее – крылатые ракеты, готовые поразить любую точку на планете; если требовалось, то применяли и ядерные заряды.
Насколько Данька знал, всю свору спускали в очень редких случаях – обычно использовалось не больше трех-четырех челноков. Этого хватало, чтобы подавить любое восстание.
Но зачем высаживать в пустынном городе десантников, да еще всю свору? А то, что здесь никого нет, десант уже должен знать. Юноша не сомневался, что где-то высоко за зелеными облаками летают выпущенные крейсером автоматические зонды, которые сканируют поверхность планеты. После высадки десантники дополнительно к ним запустят беспилотные роботы-планеры, которые начнут отслеживать отдельные цели вроде него – одинокого человека в пустынном городке.
Данька почувствовал внутренний холодок и дикий неосознанный страх. В нем снова проснулось чувство опасности.
Похоже, что десантники летели сюда не его спасать, а возможно для того, чтобы уничтожить город! Ему лучше бы спрятаться, иначе все может закончиться очень печально. Уже само появление десантных челноков говорило о том, что планета отдана на растерзание. Следовало уходить, и немедленно.
Данькино сумасшествие продолжалось, но почему ему нравятся такие дикие, страшные сны?
Юноша быстро спустился по лестнице и побежал к ближайшему переулку, дергая по дороге ручки всех дверей. Но тщетно – дома были заперты, как в обычном кошмаре!
Звуки двигателей усиливались, гул становился глуше, пластик в домах начал дребезжать от вибрации. Данька добежал до кафе – единственного открытого здания, юркнул в него и, открыв дверцу, залез в пустой холодильник. Теперь, даже если десантники начнут прочесывать здания, его не заметят. Многослойный пластик и камень стены должны спрятать от любых анализаторов.
В холодильник не проникал ни один посторонний звук. Данька мог только догадываться о том, что происходит снаружи, поэтому юноша сидел, дрожал от прилива адреналина и ждал неизвестно чего. Иногда, впрочем, щипал себя за руку, чтобы убедиться, что не спит. Правда, убедившись, тут же забывал об этом.
И все-таки Данька сумел успокоиться, расслабился и даже задремал, надеясь на то, что проснется в реальном мире. Вдруг он услышал скрип двери, а вслед за ним мягкий стук десантных ботинок по полу.
– Есть следы! – закричал кто-то. – Он где-то здесь, прошу подкрепление.
Данька вздохнул и положил руки на колени, ладонями вверх. Он прекрасно знал, что в десанте сначала стреляют, а потом выясняют, стоило ли это делать. Так его самого учили когда-то. “Главная задача воина остаться в живых, невзирая на приказы начальства, а для этого следует быть осторожным и удачливым”.
Дверь холодильника распахнулась, в глаза ударил яркий свет фонаря.
– Объект найден, прятался в холодильнике, – докладывал кто-то за слепящим светом.
Данька не пошевелился, зная, что за этим может сразу последовать выстрел. Если он хочет жить, то с этого момента обязан выполнять все приказы десантников. Десант не полиция, им пленные не нужны. Да и страха в них не меньше, чем сейчас в нем.
– Выглядит здоровым, цвет кожи естественный, глаза ясные, зрачки сужены, но это реакция на яркий свет. Вас понял.
Свет фонаря опустился на его руки, потом на ноги. Данька облегченно заморгал, смахивая с ресниц выступившие слезы.
– Выходи, парень. Только делай все очень медленно, нервы у нас шалят, застрелим сразу…
– Знаю, – пробурчал юноша. – Одну школу заканчивали.
– Какую, интересно? – Ему под ребра ткнулся ствол автомата. Пальцы десантника на спусковом крючке казались обманчиво расслабленными, но обольщаться не стоило. Так и ведут себя опытные воины.
Данька осторожно спустил ноги на пол, стараясь двигаться медленно.
В кафе снова горели три блеклые лампы, освещая пыльный зал и шестерых десантников, – четверо следили за ним, двое контролировали открытые двери, за которыми виднелись размытые силуэты еще троих.
Все десантники были в комбинезонах-хамелеонах, поэтому увидеть их было не так просто: мрачные лица, скрытые за прозрачными забралами, как будто висели в воздухе.
– Академию десанта, – ответил он, подчиняясь жесту одного из десантников, приказавшему ему сесть на пол, вытянув руки вперед.
Десантники отодвинулись от Даньки на предусмотренное уставом расстояние. Во время операций в колониях десантников никто никогда не ограничивал в действиях. Они имели право на все, что только им придет в голову, – насиловать, если хочется или требуется для выполнения задания, убивать и допрашивать, используя все виды пыток, взрывать и уничтожать, если необходимо. Иногда использовались самые современные средства допроса с использованием специальных аппаратов, подавляющих волю или причиняющих жуткую боль, но не убивающих, – о таком в Средние века могли только мечтать палачи инквизиции.
Часто десантники оставляли после себя пустыни, уничтожая все огненными бомбами, сжигающими даже землю на полтора-два метра в глубину, превращая ее в камень, на котором ничего не растет. Об этих воинах рассказывалось немало жутких историй, и в основном все было правдой. Поэтому колонии восставали лишь тогда, когда мучительная смерть становилась для колонистов предпочтительней жизни.
Пока десантники вели себя с Данькой так, словно он был пленным, имеющим ценную информацию. В таких случаях допрос проводился в несколько этапов: на первом за пленным признавались некоторые права и свободы, его для начала просили вежливо все рассказать; когда же такое отношение не давало результатов, начинались мягкие пытки. Они включали в себя избиение без травм внутренних органов, голод и лишение сна, иногда путы на трое суток, в отдельных случаях электрический шокер. Если и это не помогало, то использовался полный арсенал всех возможных средств, после применения которого человеку становилось все равно – жить или умереть. Обычно после такого люди рассказывали все, лишь бы дали быструю смерть – жить после таких пыток вряд ли стоило. В истории десанта еще не было случая, когда не удалось бы получить от пленного необходимую информацию.
