— «…Пятнадцатое января. Девять двадцать семь. Капитан скончался первым. Мартин отменил самоуничтожение, он всё ещё на что-то надеется. Я, похоже, стану вторым…»
На этом месте текст кончался. Далее следовала приписка, что оператор умер. Его место занял другой человек, который успел написать только то, что было прочитано в самом начале.
Люди стояли и не шевелились. Молчали, каждый думал о страшных событиях, произошедших на корабле. Первым нарушил молчание Татар:
— Я бы лучше застрелился, клянусь Волопасом…
Он окинул взглядом пол и нашел пистолет капитана, который лежал под его креслом. Аллой поднял его и сдул пыль. На боку оружия красовалась надпись:
«*Магнум-5* Кап. Фредерик С. Кайнц».
Повертев в руках оружие, Аллой направил его в пол и нажал на спуск. Почему-то он подумал, что порох в патроне отсырел, и выстрела не произойдет, однако вышло иначе…
Пуля срикошетила от пола и вошла в правое плечо Ферганда, отбросив его на терминал. Агент сполз на пол.
— С-сука! Ты что творишь! — он был вне себя от ярости. Если бы наручники надевал не Татар, а Раамон, то они были бы открыты, и Ферганд изорвал низенького придурка на куски.
— Я… я не хотел, клянусь! — Татар выбросил оружие из рук. Оно прокатилось и ударилось в стену, а затем Лаки подняла пистолет и заткнула себе за пояс.
— Надо найти аптечку или медблок, — сказала она. — Роман, посмотри, насколько серьезна рана, а я поищу необходимое.
— Возьми, — генерал протянул ведомой улитку внутренней связи. Сам надел такую же на свое ухо.
— Я думал, что патроны отсырели! Я думал, он не выстрелит! Да я же в пол целился!
— Ты кусок дерьма! Какого хрена патроны должны отсыреть?! Роман, сними с меня наручники, я вобью этому кретину знания об оружии!
Генерал отрицательно мотнул головой, говоря, что это не самая лучшая мысль.
— Тогда я ногами… — Ферганд попытался встать, но Раамон швырнул его обратно на пол:
— Сидеть! — он рявкнул так внушительно, что землянин подчинился, а Татар лишь пугливо сглотнул подступивший к горлу комок. — Не хватало, чтобы мы поубивали друг друга! Давайте договоримся раз и навсегда: или живем мирно и мирно долетаем до места, или калечим себя. Ферганд, я сниму наручники, но если ты попытаешься что-то сделать Аллою, я буду вынужден прострелить тебе ноги. Понимаешь?! — его вопрос был явно двусмысленным, и агент не мог этого не почувствовать.
— Но он шпион! — обомлел Аллой. — Он вообще должен сидеть взаперти!
— Он ранен. Это раз. И два: я буду постоянно следить за ним.
Генерал освободил руки разведчика. Тот испепеляющим взглядом окинул розовощекого в кепке, а потом снял плащ, легкую куртку под ним и стал изучать рану. Татара от вида мускулистого, широкоплечего торса бросило в холодный пот. Впрочем, он быстро справился с собой и стал изучать приборы центрального пульта.
В наушнике связи прозвучал голос Лаки:
— Роман, что с Фергандом?
— Пуля прошла навылет, кость не задета.
— Я здесь кое-что нашла. Можете прийти?
Ферганд кивнул.
— Ты где? — спросил Раамон, когда они втроем вышли из рубки.
— Первый проход налево. Здесь медицинский отсек.
ЭПИЗОД 49
Эсминец «Лазарус».
Траектория скольжения 08-NO094-ITSS (Офелия) — 101-CONH606-SELESS (Сиил-шид).
Генерал Газимов отправил свою подчиненную к планете-улью селесидов на том же эсминце, что доставил к Офелии подполковника Симмонса. «Лазарус» медленно отошел от гигантского корпуса флагманского корабля, с которым был состыкован, и на малой скорости направился в сторону от армады, чтобы совершить маневры для входа в режим скольжения. Невдалеке от обросшей состыкованными космическими кораблями «Европы» уже дежурил эсминец «Птолемей», принадлежащий тому же типу «Тристар». В задачу «Птолемея» входила охрана и сопровождение майора Плотниковой, играющей в своем очередном задании роль посла.
Постепенно набирая скорость по мере удаления от судов армады, «Лазарус» готовился к прыжку. На мониторе в рубке корабля Тина, Шон и Симмонс смотрели, как второй эсминец набрал огромную скорость и пронесся перпендикулярно движению «Лазаруса» всего лишь в паре десятков километров, а затем растянулся в тонкую, бесконечную нить и исчез. Он перестал наблюдаться визуально и на радарах. Лишь возмущения пространства могли регистрировать датчики. Уход на скольжение не такой красивый и эффектный, как появление корабля из не-пространства, но тоже достаточно зрелищный.
Тина отвернулась от монитора и пошла к выходу, коротко бросив через плечо:
— Жду в кают-компании.
Она очень много раз летала в космосе — можно сказать, её жизнь проходила в постоянных перелетах — и часто видела вход и выход кораблей. Малых и больших, человеческих и инопланетных. Всегда это очень интересное и завораживающее зрелище. Каждое судно имеет свой индивидуальный «спектр» эффектов: большие военные корабли, такие как «Европа» или «Мегал», при выходе производят настолько мощные колебания пространства, что со стороны это похоже на вспышку сверхновой. Сияющая ярко-белая сфера с центром в точке выхода постепенно растёт и разбухает, переливаясь всеми цветами радуги, и из неё стремительно выходит вытянувшийся в струну корабль, опережая порожденные самим собой возмущения. Менее крупные суда выходят без большого взрыва вещества, но с очень яркой точкой выхода. Самые красивые, по мнению Тины, «спектры» имеют корабли средних классов, к которым относятся и эскадренные миноносцы.
Шон и Симмонс в космосе бывали нечасто, а наблюдать собственными глазами картины входа или выхода не приходилось никому из них. Они стояли у монитора и ждали какого-нибудь продолжения зрелища, но продолжаться было нечему. «Птолемей» ушел к Сиил-шиду, «Лазарус» маневрировал, готовясь последовать за собратом. Вскоре пол под ногами легко дрогнул, и монитор погас. Точнее будет сказано, что он не погас, просто ему нечего было транслировать: за бортом больше не было ни времени, ни пространства, лишь полное и абсолютное ничто.
Постояв ещё немного, Шон и Симмонс покинули рубку и направились в кают-компанию, где их ждала Тина. Кают-компания эсминца представляла собой комплекс различных помещений, общей чертой которых было предназначение скрашивать долгие часы перелетов. Здесь были и бильярдные залы, и бар, и просторный бассейн с сауной, и спортивные помещения с различными тренажерами, и даже игровая комната, где, подключившись к системе виртуальной реальности, можно окунуться в мир захватывающих приключений. Тина сидела в простой комнате отдыха, полностью обитой мягкими зелеными коврами однотонной раскраски. Вдоль стен — широкие диваны опять же зеленого цвета и большие кустистые растения непонятного происхождения в больших кадках. Посреди комнаты сиял подсвеченной водой искусственный пруд, в котором плавали рыбы и росли водоросли. В центре этого пруда возвышалась сложная конструкция из прозрачных трубочек и светодиодов, рождающая красивый фонтан.
Когда мужчины подошли, Тина указала рукой на стоящие напротив неё кресла; в другой руке она держала бокал со слабоалкогольным коктейлем на основе вина.
— Нам предстоит провести ещё какое-то время вместе, поэтому предлагаю получше познакомиться, — сказала она. — В пути мы будем ещё семьдесят три часа, так что время есть.
— Лично я предлагаю сначала выяснить порядок старшинства, — буркнул Симмонс, устраиваясь поудобнее в своем кресле.
— Подполковник, — устало улыбнулась Тина, — я прекрасно понимаю вас, но так уж получилось, что возглавлять миссию поручено мне. Вы, как старший из офицеров обоих кораблей, можете считать, что занимаете почетное второе место.
— Вас в спецшколе шутить учат? — недовольно спросил Симмонс, хмуря брови.
— Ради бога, давайте не будем ссориться и подкалывать друг друга! — наигранно-молящим голосом попросила Тина. — Ничего путного из этого не выйдет.
Подполковник поднял руки, показывая что сдается, и стал с деланным интересом рассматривать обстановку комнаты отдыха. Слово взял Шон:
— Майор Плотникова, я много думал о том…
— Просто Тина, Шон. Или Мартина, — перебила Плотникова. — Давайте договоримся, что в неформальной обстановке будем вести себя соответственно. Меня иногда начинает раздражать жизнь по уставу.
Симмонс крякнул, а Шон кивнул головой и поправился:
— О-кей, Тина. Так вот, я думал о том, что стало бы со мной и Кейси, не встреть мы вас.
— А как ты сам думаешь, — спросил Симмонс и тут же дал ответ на свой вопрос: — Офелию бы уничтожили, и я сомневаюсь, что кто-нибудь из выживших вообще смог понять, что произошло.
— Вот-вот, — подхватил Шон. — На Офелии были живые люди, тысячи людей, мирных граждан, которые всю жизнь трудились во славу своей любимой расы, а Флот на очередном своем заседании принял решение убить их всех. Разве это правильный поступок? Разве он достоин разумных существ?
