мальца.
Жизнь в деревне и до того случая, конечно, мёдом не казалась, а после и вовсе стала несносной. Я задумчиво брела дальше, не обращая внимания. Из этого состояния меня вывел тухлый помидор, оставшийся после сбора урожая и брошенный под ноги очередным невоспитанным отродьем. Наверное, специально припас его для того, чтобы поиздеваться.
Я не успела остановиться, противный вязкий сок брызнул на махры, свисающие со штанин, и намертво въелся в ткань. Наградой за ответственную роль главного посмешища деревни мне послужил заливистый смех мальчишки, к которому постепенно присоединились остальные из компании.
Я вновь оставила их жалкие потуги вывести меня на эмоции безрезультатными. Едва те поняли, что реакции не будет, потеряли интерес и вернулись к своим повседневным делам.
Наконец я добралась до тренировочного зала под открытым небом. Его Мирослав Елизарович давно подобрал под себя, переделав для этого старое и заброшенное поле. Воплей недовольных сельчан было немерено, но, когда те увидели, на что способен коренастый чужак, быстро замолчали и потихоньку стали отдавать своих детей на тренировки.
Сегодня застала учителя, стоявшим посередине импровизированной арены и уперевшим испещрённое мелкими занозами лезвие деревянного меча в землю. Пойманный баланс между оружием и носками обуви был столь шаток, что я могла бы подумать, что Мирослав Елизарович не удержится, но за время тренировок успела хорошо его изучить.
Несмотря на мои старания подойти к мужчине поближе бесшумно, все было тщетно. Едва нога пересекла черту, отделявшую обычную землю от специально подготовленного поля, мужчина перенес свой вес с натужно скрипящего меча на ноги и стремительно повернулся, делая выпад в мою сторону. Глаза его при этом были закрыты. Я выхватила из перевязи подаренный им же нож и парировала удар, но ответный наносить не спешила.
Учитель же вернулся в исходное положение, позволяя мне пройти дальше, чем просто за черту, и открыл глаза.
— Маленький воин, — улыбнулся он. — Ты сегодня опоздала.
Я невольно поморщилась и отвела взгляд.
— Учитель, сколько я просила вас так меня не называть?
— Сколько я просил тебя так не называть меня, маленький воин? — парировал он. Деревянный клинок он отбросил в сторону, заменяя его на настоящий кинжал. В лучах полуденного солнца сталь тускло отливала серебряным светом.
— Простите, Мирослав Елизарович. Я не рассчитала время, и еще меня опять пытались вывести на эмоции.
— И как? — поинтересовался тот, взвешивая на ладони оружие, очевидно вымеряя его сбалансированность.
— У них ничего не получилось.
Учитель удовлетворенно кивнул головой и подбросил нож в воздух. Он описал широкую дугу и уверенно приземлился рукоятью в раскрытую широкую ладонь. Любимый фокус. Но меня ему обучать не хотел, говорил, что подаренные ножи не подходят для таких выкрутасов, и у них другое дарование, а всегда смеялась на это. Какое еще у них может быть предназначение? Я скоро должна была покинуть родительский дом и куда-то уйти, скорее всего, в другое поселение, куда еще не добралась моя дурная репутация. И все. Все, что я могла бы ими делать, это разделывать туши убитых животных с будущего имения, если повезет им обзавестись, или вырезать фигурки на продажу. Но наставник уверял в обратном, и я со временем перестала обращать на это внимание, списывая на причуды характера.
Тренировалась я обыкновенно перед основной волной учеников. И если раньше со мной рядом кто мало хотел стоять, то сейчас и вовсе плевал в ноги, проходя мимо, несмотря на грозные увещевания Мирослава Елизаровича и пояснения, что поле — нейтральная от предрассудков и пересудов территория. Но кого это когда волновало?
Учитель принял боевую позу, собственным примером вынуждая сделать то же самое. Я зябко поежилась, но встала, прижимая руку к телу и отводя лезвие в сторону соперника. Выпад за выпадом ярость, клокотавшая внутри, постепенно отступала, уступая место холодному расчету. Удары, сначала слабые и неточные, сменились жесткими и попадали точно в цель.
Мы давно тренировались с настоящим оружием и не боялись нанести серьёзные увечья друг другу. Ссадин и царапин, конечно, было не избежать, но это меньшая из зол.
Заунывный ветер нещадно хлестал по щекам, заталкивал полусухие и холодные листья за шкирку. Солнце, и без того слабо светившее с самого утра, вовсе спряталось за тучу, оставляя землю в неприятных дневных потемках. Но мы не замечали ничего вокруг, кружа по намеченной траектории. Молчание между нами не было тягостным, скорее, сосредоточенным.
Но все хорошее рано или поздно имеет свойство быстро заканчиваться. Наша тренировка не была исключением. Казалось бы, я только пришла, как настало время уходить. За пределами поля уже столпились парни, кидавшие в мою сторону недовольные взгляды, но не смевшие ступать на территорию.
Мирослав Елизарович отряхнул штаны от пятен грязи, оставшихся после сражения, и одобрительно посмотрел на меня.
— Маленький воин поднаторел в своем мастерстве, — улыбнулся мужчина и повернулся в сторону недавно пришедших. — Вам, большим охотникам, не помешало бы поучиться у этой девушки некоторым особенностям ведения боя.
После этого некоторые парни разозленно надулись, словно петухи, и были готовы загрызть меня прямо на глазах учителя. Но я не боялась, Мирослав Елизарович никогда не давал меня в обиду. Воистину, мужчины крайне тяжело переживали собственное ничтожество, когда доходят до сравнения с девушками, обошедшими их в исконно мужских занятиях.
Я извиняюще улыбнулась и пожала протянутую руку учителя.
— Спасибо за тренировку, Мирослав Елизарович.
— Жду тебя завтра, в то же время, маленький воин, — усмехнулся он и пошел в сторону следующих учеников. — Проходите, не стесняйтесь. Что вы из раза в раз одно и то же?!
Я незаметной тенью попыталась выскользнуть за пределы тренировочного поля. Кончики пальцев онемели от завернувшего холода, хотелось поскорее вернуться домой и примоститься около печки, погреть замерзшие конечности. Но моей мечте не суждено было сбыться.
Едва я перешагнула границу, ткань на плече надрывно захрустела. В образовавшуюся очередную дыру противно начал задувать ветер, невольно заставивший поежиться. Я оглянулась, стараясь не выказывать страха.
— Маленький воин, значит? — прошипел знакомо противный голос. — Как же мелкая шавка заслужила подобное громкое прозвище?
Передо мной стоял Григор, парень, который пару лет назад ухлестывал и старался получить мое расположение. Едкая ухмылочка расплылась на лице, подобно бочке дегтя, отравлявшей все вокруг. Я резко вырвала руку из его хватки и отошла на пару шагов назад.
— Что тебе надо? — воскликнула я. — Чего сюда приперся? Давно же уже закончил обучение.
— На тебя посмотреть хотел, — улыбнулся он, проводя рукой по щеке. Я отпрянула еще на несколько шагов.
— Отва… — я попыталась крикнуть, но тот закрыл рот.
— Тише, ты же не хочешь, чтобы учитель
