— Да тут, когда из бани шёл, какие-то двое челядинов решили посмотреть, что у меня внутри.
Светлана вытаращила глаза.
— И что же у тебя там оказалось? — смеясь одними глазами, серьёзно спросил Андрей.
— То же, что и у Остапа, — пожал плечами Акела, — здоровое сердце и печень без всяких булыжников. Страже я их сдал, потом поворкуем с ними. Вдумчиво так, не торопясь.
— Так они тебя убить хотели? — выпалила Светланка, в испуге прижимая руки к груди, — кто их послал?
— Не знаю, Светлана. Разберёмся. Андрей, а знаешь, что мне больше всего душу греет?
— Что же, интересно?
— Что здесь нет никаких законов о необходимой обороне и прочей казуистики.
— В каком смысле? — удивился Андрей, — я всегда считал, что у милиции в этом плане полный порядок.
— Щаз-з, — язвительно отозвался Акела, — про применение оружия я молчу, ты их знаешь. Когда законы об охране творили, какая-то умная голова старый приказ МВД, который для ментов признали негодным, автоматически переписала для охраны. Типа «на тоби, Боже…». А уж про рукопашный в законе такая жуть. То ли его враги писали, то ли эти ребята на бумажных цветах всё это моделировали…
— Расскажи поподробнее, мне интересно.
— Да ну, оно тебе надо? Знал бы ты, как мне этот бред сивой кобылы надоел. Ну, сам посуди. Написали в новом законе «О милиции» о праве на применение боевых приёмов борьбы.
— Звучит, в принципе, неплохо.
— Ну да. А определения, что такое эти приёмы, ни в одном законе нет. Вот судья и решает, — ты дал ему в морду кулаком, разве это боевой приём борьбы, это просто хулиганство какое-то, мордобой и больше ничего.
— Шутишь?
— Я шучу? Да я по этим законам кровавыми слезами плачу! То есть, — поправился он, — сейчас, слава Богу, уже нет. Напали на меня эти два урода, я им настучал, исходя из необходимости. И, заметь, никакой недоученный юрист не будет глупых вопросов задавать — а вызывался ли необходимостью удар в печень, когда я нож отбирал? Может, достаточно было ему просто по попе ладонью шлёпнуть?
— Злой ты, Борисыч. Кстати, у меня новость, — оживился Барс, — прилетает ко мне прямо в терем тот самый ворон…
— Каркуш?
— Он. И каркает: «Скор-рей! Вр-раг! На дер-реве! Мер-рзавец!» Хорошо, между прочим, говорит.
— Эт-точно, прямо Цицерон.
— Вот-вот. Хватаем ковёр, трёх стражников поздоровее и за ним. Подлетаем и видим с воздуха такую картину — сидит на дереве мужик и зубами на весь лес стучит. А на земле, вокруг дерева, пятеро здо-оровенных волков.
— Как те?
— Нет, обычные, но здоровые — жуть. На нас ноль эмоций, не рычат, не воют, но и не бегут. А вид такой, что только салфетку на шею повязать и вилки с ножами разложить, так они на этого урода смотрели. Спустились мы, сгребли этого кадра. Вот тогда самый крупный что-то тявкнул и они в лесу исчезли.
— Они учёные? — Светлана смотрела с удивлением.
— Да нет, — улыбнулся Акела, — просто Лесная Дева наш друг.
— Догадался? — прищурил глаза Барс, — точно, она. Всему зверью дала команду не пропускать никого. Шпион этот оказался от одного боярина. И шёл, ни больше, ни меньше, к самому Джуре-хану. Про чрезвычайные меры рассказать, что мы для него готовим.
— Что-нибудь конкретное знают?
— Конкретное, к счастью, нет. Но превентивные меры предлагает неглупые. Типа, двигаться небольшими группами, усилить разведку, нас уничтожить.
— Вот так запросто? Взять и уничтожить?
— Не так просто. Он нёс более или менее толковые данные о наших маршрутах и местах вероятного нахождения. Ты чего взгляд в небо вперил?
— Василич, здорово, конечно, что этого пса повязали. Только от дошедшего было бы пользы больше.
Барс подумал минутку.
— Ты имеешь в виду, что он бы поостерёгся?
— Мне с тобой работать хорошо, потому что тебе жевать долго не надо. Смотри, он дойдёт, расскажет хану, что эти пришлые колдуны-не колдуны какие-то жуткие вещи готовят.
— Всё равно не остановится.
— Разумеется, но задумается и начнёт проверять. Какую бы информацию он не добыл, всё будет подтверждаться.
— Вообще-то, да.
— Слушай дальше. Тут к нему заявляемся мы сами.
— Это ещё на хрена?
— Слушай. И говорим: ты нас, конечно, не завоюешь, но противник ты нелёгкий, возиться с тобой придётся долго и серьёзно. А, главное, это для нас очень затратно. Может, обойдёшь Руссию стороной?
— Да Джура-хан после таких слов, наоборот, из одного только принципа нападёт.
— Он и так нападёт, так что мы ничего не теряем. Но! Он будет нами честно предупреждён. Например, что, едва он ступит на русскую землю, она начнёт вставать на дыбы и разрывать людей и коней на куски.
— Не поверит, у него просто фантазии на это не хватит.
— Не поверит, конечно, — согласился Акела, — когда мы скажем. А когда дистанционные заряды рваться начнут?
— Поверит, но назад не повернёт. У него же этих нукеров немеряно.
— Естественно. Но мы его сразу предупредим, что после этого на его воинов посыплются огненные стрелы бога, м-м… хрен с ним, потом придумаем.
— Ну, такая же песня. Поверит только, когда в самом деле посыплются ракеты и бомбы.
— Повернёт?
— Кто его знает, — задумчиво потёр переносицу Андрей, — может и не повернуть.
— А если мы сразу его предупредим, что после этого поднимем из недр земли демона, который сметёт всё его войско поганое, как ветер осеннюю листву?
— Борисыч, ты в покер умеешь играть?
— А то. «Граждане отдыхающие, — сказал Акела голосом репродуктора, — не играйте с жителями Сочи в карты. Они знают прикуп».
Барс облегчённо засмеялся. «Стратегия N 269»[48] была найдена.
— Ты про Фею как догадался? — поинтересовался Андрей.
— Это элементарно, Ватсон, мне Финогеныч сказал.
— Прелесть женщина, — искренне отозвался Барс.
— Тебе она нравится? — спросила вдруг Светлана.
— Да я её видел-то всего раз.
— Красивая?
— Очень, — ответил за друга Акела, — но дело не в красоте. Она нам столько уже помогала. Да будь она страшна, как смертный грех, она всё равно была для нас и дорогой и любимой. Она настоящий друг, понимаешь?
— Ты как маленькой объясняешь, — засмеялась Светланка.
— Наоборот, как большой, — усмехнулся Акела, — маленьких девочек красота других женщин не волнует. Василич, ты «дезу» приготовил?
— С тобой неинтересно, Борисыч.
— Ничего, — хмыкнул тот, — зато с этой юной красавицей интересней некуда.
— Пойдём лучше «асасинов»[49] этих допросим, — сменил тему Андрей.
— Пошли, — усмехнулся Витязь.
…Войдя в камеру, они увидели первого челядина, сидящего на небрежно брошенной в углу охапке соломы. Руки его украшали увесистые, тронутые ржавчиной, кандалы.
При виде вошедших «засланец» заметно напрягся и сжал зубы, на скулах заиграли желваки.
«Понятно, — подумал Акела, — сейчас будет играть коммуниста на допросе. А вот фиг вам, уважаемый».
И, не говоря ни слова, сделал шаг вперёд, уставился в глаза наймита, привычно подчиняя себе чужую враждебную волю. Мышцы врага расслабились, взгляд стал спокойным и отрешённым.
— Рассказывай, сучий потрох, — буднично сказал Акела.
— Боярин Славодум приказал тебя убить. Обещал свободу и сто резан.
— Второй тоже из острожников?
— Тоже.
— Что, думаешь, с тобой сделают?
— Повесят, конечно, что ещё?
— Если на суде покажешь на боярина, получишь только острог.
— Не обманешь?
— А зачем? Я лично тебе до лампады, ты мне тоже. Подумаешь, наймит, да сколько вас…. Не в вас дело.
— Так-то оно так…
— А тебе что, разница велика? Молчишь? То-то. Я лучше Славодуму башку оторву. Поговори с подельником, я прикажу вас вместе посадить.
Они вышли в коридор. Стражник закрыл дверь и лязгнул засовом.
— Второго посади к нему, кормите хорошо. Скажешь Урраку — Акела приказал. Понял?
Стражник кивнул и пошёл вглубь коридора. Они стали подниматься по крутой лестнице.
— Ко второму что, не пойдёшь?
— А на хрена? То же самое скажет. Главный в связке этот. Если сейчас он решит в пользу суда…
— Скорее всего решит, что ему терять?
— Вот именно. Соответственно, он и напарничка влёт распропагандирует. И вот уж тогда я этот мешок с дерьмом на плаху постелю. Плохая это привычка — Родиной торговать.
— А ты что, в трансе этого оставил?
— Я его в процессе разговора вывел.
— Совершенствуешься, — покрутил головой Барс.
— Дык… Мы-то, чай, тоже в грязь лицом не промажем. Кстати, когда планируешь подходы минировать, воевода-батюшка?
— Да уже начали. Я десятерых ребят отобрал поспособнее, обучил качественно. Вчера уже сами оба моста заминировали. Пятерых я там в двух засадах поставил с машинками. Связь — две ручные галки.
— И сколько они там сидеть будут? Неделю?
